Когда тени от садовых деревьев стали укорачиваться, пришёл император. Одетый в простую тунику, он жевал латук.

Взяв Кьяри за золотую руку, он отвел её в сторону. Под ветвями персиково дерева, развернул её к себе и заглянул в глаза.

- Что ты чувствуешь?

- Ничего, - честно призналась Кьяри.

- Ты не боишься, что Нио снова предал тебя? Однажды ты едва не погибла по его вине. Что если в этот раз он обманул тебя?

У Атауальпы были чёрные глаза, взгляд пронизывающий и глубокий. Я мог не отпускать Нио, пока не убедился, что он сказал правду, пока не увидел золото в действии, говорил этот взгляд.

- Я не разочарую вас, мой господин, - прошептала Кьяри.

Храм солнца стоял на холме, в двухстах шагах от дворца. Его стены украшали золотые пластины. Вокруг ступенями лежали четыре просторные террасы. Их заполняли отлитые из золота фигуры деревьев, животных и людей.

Императорскую процессию возглавлял паланкин Атауальпы. Его несли на плечах четверо солдат с раскрашенными в красный цвет, как для войны, лицами. Слуги Иллари надели короткие туники. Жрецы, полководцы и знать - длинные белые плащи. Во время подъёма на холм порядок шествия нарушился, процессия растянулась в ширину и стала похожа на птицу с раскрытыми крыльями. Кьяри и Навак оказались в её правом крыле. В левом - несущие в храм дары горожане.

Пол храма скрипел. Внутри было душно. В полосах света летала пыль. Повсюду горели кадильницы с фимиамом. Его сильный запах раздражал носоглотку.

Навак что-то сказал. Самана сжала локоть Кьяри и вложила в её ладонь нож. Но Кьяри ничего не слышала и не чувствовала. Перед глазами у неё вдруг потемнело, дыхание перехватило. Её сердце перестало биться. Разве она сможет кого-то убить, если её сердце не бьется?

Навак отвесил Кьяри пощечину. В ушах у неё зазвенело. Лицо обдало жаром. В сознание ворвались звуки, тысячи звуков - жужжание мух под потолком, бой барабанов, шёпот людей в храме и крики на улице, свист ветра, шелест одежды.

- Пора, - сказал Навак и снова её ударил.

Сердце Кьяри забилось у неё в горле.

Отец учил её - если хочешь быстр и аккуратно перерезать глотку животному, зафиксируй его голову. Кьяри приблизилась к Наваку, положила локоть ему на плечо, пальцы запутала в его волосах, сжала кулак и ударила. Она почувствовала на своей горящей от пощёчины щеке его последний выдох. Теплая кровь забрызгала её лицо, залила платье. Не замечая этого, Кьяри смотрела в расширенные от удивления глаза, обрамленные длинными и пушистыми, как у ламы, ресницами.

- Считайте удары сердца, госпожа, - напомнила Самана.

Но ей не нужно было больше считать удары сердца - её рука пульсировала. Эта пульсация болью отзывалась в груди.

Краем глаза Кьяри увидела, как стражники - они не просто так всё утро крутились вокруг неё - поднимают тело Навака и уносят его в глубину храма.

Кьяри вышла на свет. Она видела свою тень в глазах, повернувшихся к ней людей. Читала удивление, страх, любопытство и отвращение во взглядах женщин и мужчин. Единственный человек, который не испытал отвращения к перепачканной кровью наложнице была Иллари, жена-сестра императора.

Великий Инка Атауальпа хотел, чтобы все выглядело красиво? Хотел чуда? Но ничего красивого не было в залитой кровью тунике Кьяри. И только близость Иллари походила на чудо.

- Тебе идут окровавленные одежды, - усмехнулась Иллари. Она приблизилась к Кьяри, остановилась на расстоянии вытянутой руки от неё. - Мы привыкли украшать себя золотом. Но кровь намного красивей. Она настоящий символ власти, богатства и силы.

Золотые фигуры на террасе ожили - золотая лама двинула челюстями, олень тряхнул рогами, золотой лев присел и оскалился.

Несколько женщин завизжали и спрятались в храме. Мужчины потянулись к оружию. Горожане, собравшиеся вокруг террасы, закричали, показывая на ожившие статуи пальцами.

И только Кьяри и Иллари остались равнодушными к общей суете.

- Люди смотрят на тебя. Они боятся тебя, - вкрадчивым и мягким голосом сказала Иллари. - Взгляни на императора. Даже он боится. Все мужчины боятся тебя. Боятся, что женщина одержит над ними верх, они боятся этого больше самой смерти.

Фигурки золотых птиц на колоннах храма расправили крылья, поднялись в воздух и закружили над головой Кьяри. Тени метались по её лицу, по лицу стоявшей напротив женщины и её светлым одеждам, и падали к ногам Кьяри. Когда тень кондора накрыла Кьяри, она сделала три шага назад. В следующий миг кондор бросился вниз, вцепился золотыми когтями в волосы императрицы и ударил её в лицо золотым клювом. Иллари закричала, попыталась бежать, начала падать. Но золотая птица била крыльями воздух, удерживая свою жертву на весу, снова и снова клевала её лицо, голову и шею. Вскоре крик Иллари прервался.

Кьяри смотрела на льва, который подбирался к ней. Он скалился, слюна капала из его пасти. Лев готовился к прыжку. Когда пульсация в золотой руке Кьяри прекратилась, зверь застыл в двух шагах от неё.

Она не помнила, как вернулась во дворец, как Самана смыла с неё кровь и переодела её. Полностью осознала себя Кьяри только, когда оказалась в покоях императора. Она стояла на коленях, прижимаясь всё ещё горящим лицом к каменным плитам.

- Это самое удивительное, что я видел в своей жизни! - Атауальпа метался по комнате, запрыгивал на кровать и спрыгивал на пол. - Никто в мире не видел подобного. Этот день запомнят надолго, о нём будут рассказывать легенды. Отныне золотым зверям храма будут приносить в жертвы птиц и грызунов! А золото...

Он тряхнул своей золотой цепью.

- О, люди носящие золото будут совершенно особенно к нему относиться. Испытывать истинные страх и благоговение каждый раз, надевая золотые диски. При одном взгляде на золото люди будут вспоминать сегодняшний день.

Он взял Кьяри за золотую руку и помог ей подняться с колен.

- А ты и Иллари стояли там, посреди взбесившегося золота, среди золотых оживших зверей смотрели на всех с презрением. На золото и на людей.

- Она знала, что умрет и не боялась.

- Женщина хладнокровная, как гадюка. Теперь я знаю, что ты такая же, - он прикрыл глаза и прижал золотую ладонь Кьяри к своему паху.

Золото. При одном взгляде на него люди испытают трепет, сказал он. Кьяри наблюдала за Атауальпой, наблюдала, как он укладывает её на постель, как нависает над ней, двигается, морщится, прикрывает и открывает глаза. Он тоже испытывал трепет. И то, что Кьяри сегодня сделала, возбуждало его. Он думал об этом, каждый раз когда смотрел на неё.

Он думал об этом во время соития и после.

- Ты убьёшь Уаскара, - император лег рядом на спину и закинул руки за голову. - Моего непутёвого мятежного брата. Наш отец создал огромную империю. Уаскар делает все, чтобы разрушить её. Он стравливает крестьян на границах наших территорий, засылает на мои земли поджигателей, разбойников и платит деньги мятежникам. Из-за интриг Уаскара люди забыли, что мы одна империя.

Кьяри смотрела в потолок и думала о чиа.

- Ты сама знаешь об этом, ведь чиа спутались с мятежниками, - словно угадав её мысли, Атауальпа повёрнулся к Кьяри, взял её золотую руку и положил себе на грудь. Кьяри не пошевелилась. - Заключение мира не успокоит Уаскара. Мы уже это проходили. Подписывали договоры о сотрудничестве, ненападении и взаимопомощи. Успокоить его может только смерть. А когда его убьёт золото, металл, дарованный солнцем, заткнутся тысячи бездельников, которые любят при случае и без вспоминать о том, что он законный наследник.

"У императора было два сына, законный и любимый", - вспомнила Кьяри слова Синчи Инки.

- Ваша мудрость не знает границ, господин, - сказала она.

- Моя мудрость и твоя сила изменят мир, - засмеялся он. - В честь приезда дорогого брата и соправителя я устрою пир. Приглашу всех городских касиков, и касиков ближайших деревень. Пусть все они увидят, что солнце отвернулось от, так называемого, законного наследника. Как же мне надоела эта старая издёвка. Пусть увидят, что солнце благоволит мне. Смерть Уаскара должна быть похожа на божью кару. В зале будет достаточно золота, которое ты сможешь использовать. Золотые подносы, кубки. Украшения гостей и самого Уаскара. Он всегда питал слабость к золоту. Его убьёт золото, которое он любил, которым он платил мятежникам и предателям.