– И как только тебя угораздило связаться с этой долбаной семейкой? – рявкнул Драко. – Что теперь делать? Так! Пошли пару авроров к палате Поттера, чтобы туда не проникла ни одна живая душа с колдофотоаппаратом. Незачем Гарри сейчас лишний раз нервничать.

Гермиона кивнула.

– А дальше будем думать, – сказал Драко. – Ненавижу Уизли…

Вечером Драко так и не попал к Гарри, потому что решал в кругу семьи вопрос о том, как ему теперь дальше себя вести и что говорить стервятникам-журналистам у палаты Поттера.

Лучшее решение неожиданно предложил Люциус, правда, предварительно выслушав все версии, которые были выдвинуты Драко и Нарциссой:

– О Мерлин, ну о каких вообще ответах на вопросы журналистов можно говорить, если речь идёт о медицинской этике и врачебной тайне?

– И ты молчал?! – вспыхнул Драко, вскакивая на ноги.

– Я всего лишь хотел выслушать все варианты. Кстати, некоторые были весьма неплохи, хоть и совершенно утопичны, – почесал мизинцем бровь Люциус, обводя торжествующим взглядом жену и сына.

Драко вернулся домой совершенно измотанным, зато Скорпиус сиял как только что выпущенный галлеон, потому что папа пообещал взять его с собой к Гарри. Он ведь даже подарок подготовил – слепил лошадку. Правда, он до сих пор обиженно посматривал на отца, потому что тот сначала совершенно не признал в синем кусочке пластилина с ножками лошадь, спросив:

– А какой породы эта собачка?

***

Однако утром в больнице Драко ждал новый сюрприз. В палате Поттера находилась семья Уизли практически в полном составе: Молли сидела на кресле возле изголовья кровати, Джиневра – на самой кровати, время от времени поглаживая то руку, то бедро Гарри, Рон и Артур стояли за спиной Молли, а Перси – в ногах. Гарри выглядел уставшим и измождённым, будто не спал всю ночь, а в палате стоял бесконечный гул. Драко уже было решил, что придёт позже, но тут его заметила Гермиона, стоявшая возле двери.

– Драко, проходи! – с улыбкой и каким-то облегчением сказала она. – Здравствуй, Скорпи! – улыбнулась она ребёнку.

– Доброе утро, тётя Гермиона! – ответил улыбкой Скорпиус и радостно помахал рукой Гарри.

– Вообще-то вежливо было бы сказать «миссис Уизли», милый, и не размахивать руками, а поздороваться с мистером Поттером, – поправила его Молли.

– Вообще-то милым меня называет бабушка, а для посторонних я Скорпиус Гиперион Малфой, – дрожащим голосом, но довольно твердо произнёс Скорпиус, задирая подбородок. – И тётя Гермиона разрешила мне так её называть, и Гарри тоже. А вежливые взрослые тётеньки сначала здороваются, – закончил мальчик, крепче сжимая руку отца.

Драко обвёл взглядом ошарашенные лица присутствующих, и только Поттер сидел с улыбкой от уха до уха.

– Такой маленький, а уже… – начала было Джинни.

– А уже Малфой, – жестко оборвал её Гарри. – Я был рад всех вас видеть, но мне бы хотелось пообщаться с Драко и Скорпиусом наедине, – уже спокойнее сказал он.

Представители семьи Уизли потянулись на выход, недовольно глядя на Драко, который стоял ровно, едва приподняв бровь и скривив губы, и на Скорпиуса, вжавшегося спиной в ноги отца, но точно так же поднявшего подбородок. Правда, губы малыша всё же слегка подрагивали.

Джинни остановилась перед Драко:

– Ну что, Малфой, ты хотел славы? Ты её получил. Теперь вы с Гарри оба публичные люди, ты доволен?

– Весьма, – в упор посмотрел на неё Драко.

– Теперь всему магическому миру будет интересно, как же дальше станут развиваться ваши отношения. Теперь каждый ваш шаг будет под прицелами колдокамер, – хмыкнула Джинни.

– Джинни, ты не могла бы нас оставить? – По голосу было слышно, что Гарри теряет терпение.

– И тебе придётся ответить на некоторые вопросы, Малфой. – Джинни сделала вид, что не слышала Гарри.

– Хорошо, Уизлетта, у тебя есть одна пресс-конференция, на которой я отвечу хотя бы на часть твоих каверзных вопросов. Всего одна.

– О, я тебе сообщу о ней, – ехидно улыбнулась рыжеволосая девушка.

– Ошибаешься, Джинни, это я тебе о ней сообщу! Да уйди же ты, наконец! – рявкнул Гарри, и Джинни выскочила за дверь.

В палате повисла тишина, нарушаемая только всхлипами Скорпиуса.

– Ты чего, маленький? – Драко присел перед сыном, по щекам которого текли слёзы.

Спустя всего мгновение Гарри подлетел к ним, садясь перед Скорпиусом на корточки.

– Они… они нехорошие… – горестно всхлипнул мальчик, вытирая кулачками глаза. – Только тётя Гермиона хорошая!

– Хорошая, – кивнул Гарри. – Не плачь, Скорпи! Знаешь, я тобой горжусь, – серьёзно сказал он, стирая большими пальцами слезинки с мокрых щёк ребёнка. – Вон как ты ответил! Молодец!

– Д-да? – шмыгнул носом Скорпиус.

Гарри кивнул.

– А что это у тебя? – Он поспешил сменить тему, обращая внимание на зажатую в кулачке фигурку.

– А это тебе, – просиял малыш, протягивая лошадку Гарри. – Ты же догадаешься, кто это? – уверенно добавил он.

Гарри неуверенно кивнул, бросая взгляд на Драко, который поднял брови, всем своим видом давая понять: мол, давай угадывай.

– И кто это? – наклонил голову вбок Скорпиус.

– Эм-м-м-м… Со… – начал Гарри, но Драко замотал головой, а нижняя губа Скорпиуса задрожала.

«Лошадь», – одними губами проговорил Драко.

– Так это же лошадка! – облегчённо выдохнул Гарри.

С победным воплем Скорпиус кинулся к нему на шею, а потом повернулся к Драко и гордо проговорил:

– А ты не догадался, папочка!

«Спасибо», – кивнул Гарри, благодарно глядя на Драко, который в ответ только пожал плечами.

Они просидели в палате у Гарри почти до обеда, пока Забини не пришёл на осмотр.

– Кстати, думаю, что в понедельник я его уже выпишу, – обратился он к Драко.

– Тогда я сообщу Джинни, что пресс-конференция будет во вторник. Чего тянуть? – сказал Гарри.

Драко сдержанно кивнул. Будь его воля, он бы вообще не стал участвовать ни в какой пресс-конференции. Сволочь рыжая как рассчитала: Поттер снова выжил и опять будет на первых страницах, а значит… Драко скривился. Ну о каких отношениях между ним и Гарри может идти речь? Нельзя. Не поймут. Не примут. Герой должен быть идеален со всех сторон.

– Скорпиус, прощайся с Гарри, нам пора домой, – строго сказал Драко.

Скорпиус непонимающе посмотрел на Гарри, поцеловал его в щёку и вышел вместе с отцом. Драко же только кивнул совершенно растерянному Гарри, и они с сыном ушли.

Драко заметил, что сегодня Гарри даже не пытался его обнять. Всё своё внимание он уделял Скорпиусу, будто старшего Малфоя там и не было. Нет, к сыну Драко не ревновал, просто чётко начал осознавать, что Гарри привязался к ребёнку, а Драко он просто благодарен. Кроме того, Уизлетта сделала всё, чтобы навредить Драко, и у их с Гарри отношений не было будущего.

На следующий день Драко убедился в своей правоте. Он смог вырваться к Гарри только вечером и уже подходил к двери, когда услышал голос Кевина, того самого Кевина, с которым Гарри когда-то был в клубе.

– Не забудь: смазка и растянуть, как следует растянуть. Это важно, особенно для первого раза.

– Не уверен, что до этого дойдёт, – тихо проговорил Гарри.

– Пф! Можешь быть уверен! Главное, не теряйся, и всё получится! Судя по тому, что я видел в прошлый раз… Ладно, до встречи, Герой. – Кевин вышел из палаты, плотно закрывая дверь и натыкаясь взглядом на Драко.

– Э-э-э… Привет, – улыбнулся Миддлтон.

– Ты, кажется, клялся здоровьем матери…

– Да, клялся, что не подойду к вампиру Поттеру. Так он не вампир, это раз, и он сам меня позвал, это два.

– Сам? – Драко сел на кушетку.

– Да. Я бы мог тебе сейчас всё объяснить, но ты меня всё равно не услышишь. До скорого, Малфой. – Кевин сунул руки в карманы, и зашагал по коридору.

А Драко, посидев перед палатой, отдал фрукты медсестре, чтобы та передала их Гарри, и ушёл, решив, что пресс-конференция станет, пожалуй, их последней встречей с Поттером.

Гарри понял, что Драко больше не хочет его видеть. Понял, когда медсестра отдала ему пакет, который принес Малфой. Он даже не зашёл. И на следующий день тоже. И в выходные. И только в понедельник прилетела сова с сообщением, что пресс-конференция состоится в 16:00 в комнате номер триста один издательства «Пророк».