Дин взглянул на Кастиэля. Секундой спустя они были в самом эпицентре, рядом с коленопреклонным перед Сэмом архангелом, что пытался достучаться до Сэма.

*****

Сэм видел сон. Или не сон. Он не знал, что это. Он помнил перекошенное лицо красивой девушки, слышал ее шепот, а затем видел взрыв. Но то место, где он оказался, было точно не на Земле, и последствий взрыва тоже не было. Сэм подумал, было, что он в Раю, а проплывающие мимо облака только подтверждали его опасения. Он обернулся и увидел высшей красоты закат, а, глянув под ноги, ахнул от неожиданности. Там были очертания Земли, это он знал точно. Смазанные контуры, но яркие цвета, их трудно не узнать. Он уже думал, как же там Дин останется…

- Их нельзя не понять. Это совершенно логично, предопределено и давно записано в Книге, - раздался откуда-то тихий голос, и Сэм обернулся в его сторону, различая знакомые нотки, хотя сам голос был далек от человеческого.

- Книга, не Книга, хоть на камне высеки, все равно первее всего стоят личные убеждения, - отвечал ему второй, столь же тихий и более многогранный, тоже очень знакомый чем-то, но слишком далекий и непонятный в своем величии. – Неужели ты и в самом деле согласен, чтобы это произошло вот так? Чтобы это вообще произошло? Чтобы все, что было, умерло вместе с ними? Да еще так глупо. Терпеть не мог эту выскочку, когда обучал. Вот и научил плохому.

- Никогда. Я не согласен,- ровно отвечал первый, дрогнув на второй фразе. – Однако что могу сделать я?

- Ты не один. Однако достаточно ли нам решительности разобраться с этим? Достаточно ли решительности изменить историю, ведь мы прекрасно знаем, что стоит одна жизнь, когда собираемся спасти две? Достаточно ли мы эгоистичны, чтобы поставить весь мир, с таким трудом созданный, под удар из-за личных прихотей? Достаточно ли мы осознаем, к чему это приведет, достаточно ли мы послушны, чтобы принять наказание из-за короткого промежутка времени?

- Ты же знаешь, Габриель, мой ответ, - и Сэм резко повернулся, сначала замерев от неожиданности. Словно кто-то светло-голубым по темно-голубому очертил своды и колонны, словно кто-то обрисовал план будущего дворца, оставив его дворы обрываться неожиданно тонким мостком в никуда. И на этом мостке он видел двух знакомых ему ангелов, один на коленях другого, он видел и их крылья, расправленные над пропастью, и он знал их имена. – Но когда же ты?

- Тяжелый вопрос. Я рад, что ты не спросил почему. Нельзя любить за что-то, но можно вопреки, ответ же на «когда» составит бесконечную историю. Тогда, сейчас, каждую секунду, при каждом воспоминании, стал ли я слишком подобен человеку, чтобы придавать этому значение? Я делал это намеренно, я знал, что человека отличают чувства, и я намеренно учился им, когда не мог выносить более раздоры собственной семьи. Наверное, проще будет ответить на вопрос «что с этим делать».

- И что же? Ведь мы есть, а их не будет, будем ли мы после того, как не станет их?

-Любить. Делать вопреки. Оставлять на последнюю секунду. Любить и чувствовать отчаянно, жить и пытаться сделать это. Важно ли это сейчас, если мы даже не спасли их? - Габриель, которого можно было узнать по светлому облику, лишь отдаленно напоминающему его вессель, хотя и столь же маленьким он был, гладил Кастиэля по темным волосам, ничуть не смущаясь того, что тот лежал на его коленях.

- К чему этот разговор тогда, если ты решил уже? – Кастиэль поднял голову и наморщил едва заметно лоб. – Есть еще какая-то проблема?

- Есть. Во мне. В моем образе. Каким должен быть я, чтобы он мог полюбить меня. Я не могу остаться предводителем – там, на Земле, мне некем править, я не могу остаться знающим – это подчеркнет разницу, я не могу становиться беспомощным, ибо беспомощен будет он, я не могу оставаться таким, каким я должен быть здесь.

- Ты должен становиться самим собой?

- Я не знаю, каков я на самом деле. Что я представляю из себя тогда, когда нет ничего.

- Но ты жил долгое время на Земле, отчего ты не смог понять этого?

- Я жил под масками. Разных существ. И там я не был собой. Это одна из тех миссий, которые обязаны исполнить архангелы. Мы должны быть такими, какими хочет видеть нас Отец. Знакомая ситуация и на Земле, я видел это много раз, но если там отец никогда не пойдет против сына, сколько мы тот ожиданий не опроверг, здесь мы перестанем существовать, скорее всего.

- Считается ли борьба против Судьбы соответственно борьбой против воли Отца?

- Я не знаю. Есть воля Отца, а есть допущение Отца. Но я решил этот вопрос, лишь образ меня волнует. Кто был ближе мне? Трикстер? Локи? Образ человека? Образ архангела?

- Сложи это вместе. Все это и есть ты. Да и что есть любовь, если не принятие таким, какой ты есть?

- Чтобы это принять, нужно еще понять и стать тем, кто ты есть. Это не так просто, Кастиэль, - Габриель улыбнулся младшему брату, поднимаясь на ноги и предлагая ему руку. – У нас не так много времени. Давай творить сумасшествия вместе. Когда нас таких двое, это уже не каприз, это уже идея.

- Я бросил их несколько лет назад. Я не пожалел. Я брошу их снова, чтобы не жалеть опять, - Кас обвел взглядом своды и мостик под собой.

- Тогда… - крылья Габриеля раскрылись для полета еще больше, делая его выше, величественнее и значительнее. Кастиэль рядом с ним счастливо улыбался и так же готовился совершить, вероятно, последний прыжок отсюда. Но прежде, чем он случится, Габриель развернулся к брату и обнял его так сильно, как только мог. – Спасибо.

- Давай скажем это им, когда все закончится, - Кастиэль все еще широко улыбался, обнимая так же сильно старшего брата. Взгляд золотых глаз встретился со взглядом темно-синих, одинаково уверенная ухмылка мелькнула на их лицах, и уже секунду спустя они дружно прыгнули с мостика с разбегу, расправляя крылья.

- ДЖЕРОНИМО!

Сэм фыркнул. И упал следом. Вот это было неожиданно.

*****

- Сэм, очнись, не заставляй Бога поминать, - бормотали над ним, и теплые ладони касались щек, и где-то сверху грело солнце, а сбоку шумел океан. Он открыл глаза.

- С возвращением, - помахал ему брат. И отвернулся, что крайне удивило Сэма. Уже задушенного в объятиях взволнованного архангела, на коленях стоящего рядом с ним. На вопросительный взгляд младшего Винчестера, неловко гладящего Габриеля по спине, Кас улыбнулся и тоже отвернулся, на секунду напомнив того, кого только что видел Сэм. Видел? Что это было? Сон, галлюцинация, он ударился головой?

- Значит, все-таки задело, - пробормотали ему на ухо, а потом сжали еще сильнее.

- Ценю, но воздуха же! – был краток Сэм, голос его был глух, словно он слишком долго молчал. И его тут же отпустили. Габриель смотрел на него все с тем же веселым выражением лица, и только в глазах то и дело мелькала озабоченность. Что его волновало боль-ше, Сэм или то, что он мог увидеть?

- Что ты видел? – задал он вопрос, вмиг посерьезнев. Сэм опустил взгляд, разглядывая разорванный в клочья флаг.

- Я… Не помню, - попытался соврать он. Габриель, как ни странно, кивнул и поднялся на ноги, оценивая толпу рядом. Все вдруг так заволновались относительно судьбы упавшего в обморок юноши.

- Так часто бывает. Мне показалось, что она шарахнула тебя чем-то вроде флэшбека, он должен был бы быть самым неприятным и связанным, скорее всего, с тем, о чем ты не знал. Может, и хорошо, что ты не запомнил.

Сэма подняли рывком на ноги, а затем переместили обратно, в их номер. Дин и Кас с подозрением глядели на него, ожидая душещипательного рассказа, а Габриель уже лез в холодильник.

- Почему ведьма оказалась молодой девушкой в дорогом отеле? – задал он первый пришедший на ум вопрос. – И как она узнала?

- Потому что ее вера позволяет ей максимально использовать силы, зарабатывать на этом не слабо, оттого поддерживать молодость и красоту пластическими операциями, дорогими отелями и жизнью в шоколаде. А то, что она молодая – так молодые всегда думают быстрее старых.