Джон ощущал себя так, как будто на него сверху опускался некий луч, освещая его - источник был незаметен, но горячее свечение заставляло его чувствовать настоящий жар.

- Шерлок, а почему я? Чем я отличаюсь от остальных? Если предположить, что отличия вообще есть.

Шерлок резко поднял голову на этой фразе и, буквально буравя Джона своим взглядом, спросил:

- Как ты можешь думать, что ты такой же, как все?

- Тогда объясни мне.

- Я не могу. Я не знаю причины. И это меня напрягает.

Он нахмурил брови и перевел взгляд на чашку с недопитым чаем.

Шерлок выглядел таким озадаченным, таким потерянным из-за того, что не мог не просто произнести, но даже понять, чем Джон отличался от других. Тогда Джон попытался сгладить ситуацию.

- Знаешь, когда я впервые почувствовал, что ты мне не безразличен?

Шерлок посмотрел на него.

- Нет, когда?

- Тогда еще я не осознавал этого, но, оглядываясь назад, я понимаю, что это случилось, когда мы снимали «большую сцену», а ты попросил достать мой отснятый материал. И я пошел к тебе, чтобы прояснить ситуацию. Оказалось, что ты злился на меня. Ты злился, что я растрачивал свой талант. Это оскорбляло тебя.

Шерлок кивнул.

- Да, так и было. До сих пор так, – он положил руки на стол. – Я говорил тебе, что за лето пересмотрел все твои фильмы.

- Знаю, - Джон вздохнул, смущенно прикрывая глаза рукой. – Я стараюсь не думать об этом. Меня ужасает сама мысль, что ты смотрел мои фильмы. Особенно некоторые.

- Пока я смотрел, я думал о двух вещах. Во-первых, я понимал, что с каждым просмотренным фильмом скучаю по тебе все сильнее. Отнюдь не меньше. Во-вторых, я размышлял о том, в скольких хороших фильмах ты мог бы сняться за эти десять лет, в фильмах, достойных твоего таланта, фильмах, которые я смотрел бы с гораздо большим удовольствием вместо тех, которые мне пришлось смотреть. И это меня злило.

Джон немного рассердился.

- Ты злился. Ха! Знаешь, несмотря на то, что я сам не в восторге от некоторых своих фильмов, я не нуждаюсь в том, чтобы ты одобрял их.

- Джон, не надо волноваться, думая, что просмотр фильмов как-то поменял мое мнение о тебе.

Эта реплика заставила Джона почувствовать себя не в своей тарелке. Шерлок только что перевел разговор к основной мысли, которую хотел донести.

- Но как такое могло произойти? – тихо спросил Джон.

- Потому что вне зависимости от ужасного сценария, режиссерской работы или актерской игры твоих партнеров, одно оставалось всегда неизменным – ты. Ты всегда был лучшим. Ты всегда играл искренне, полностью отдаваясь роли. И мне даже представить сложно, каково это было - работать с таким материалом, который тебе предлагали.

- Ты и правда не представляешь, - с грустью отозвался Джон.

- Легко играть и показывать себя с лучшей стороны, играя искренне, когда ты работаешь с хорошо прописанным сценарием и с коллегами, которые знают толк в деле. Тяжело, когда ты понимаешь, что материал не заслуживает твоего внимания, но тебе все-таки приходится выполнять свою работу. И я преклоняюсь перед этим. Я могу не уважать те фильмы, Джон. Но я уважаю тебя в них.

Джон встретился с ним взглядом и не опустил глаза.

- Много времени прошло с тех пор, как в моей жизни был кто-то, чье мнение имело для меня значение.

- Ты всегда можешь рассчитывать на меня.

И разговор плавно перешел в молчание. Джон чувствовал, что между ними что-то поменялось. Шерлок сделал пару глотков чая.

- Я и сам появлялся в нескольких сомнительных фильмах.

- Как и все мы. Твоя фильмография значительно лучше моей, – он вздохнул, наблюдая, как луч солнца проник через кухонное окно, озаряя лицо Шерлока и окрашивая его в золотистый цвет. – Я видел твой Оскар, там на квартире.

- А, да. Любимое пресс-папье.

- О, перестань, фразы из серии «это не имеет значения» - чепуха.

- Нет, просто тогда это имело значение, и я был очень рад получить награду.

- Я считаю, что за «Бесшумного» ты тоже должен был получить Оскара.

- Спасибо. Не все так думают. Я сам не ожидал выиграть. Первая номинация, никто не знал, кто я такой. Это было просто как приглашение в клуб, как подтверждение того, что в этом бизнесе у меня есть будущее. Просто в тех обстоятельствах было ясно, что все шансы будут у других.

- В любом случае, расскажи, как тебе досталась та роль? Ведь это была большая роль, требующая вложения сил, а ты тогда был не в числе популярных актеров.

- Да, ты прав. У Тода была своя определенная идея в голове, и он не мог найти подходящего человека. Мой преподаватель из RADA пообщалась с ним на каком-то кинофестивале и предложила меня.

- И что же такого необычного ему было нужно?

- Ему был нужен актер, который действительно будет играть на скрипке. Это была настолько важная составляющая характера героя, что он просто не мог позволить снимать дублера.

Джон открыл в удивлении рот.

- Это и правда ты играл? Весь фильм?

Шерлок улыбнулся.

- Да, я. Мне казалось, что все об этом знают.

- Но не я. Я не знал. То есть ты играешь на скрипке?

- С четырех лет. Я учился в музыкальной школе. И, кстати говоря, я почти поступил в музыкальное училище вместо актерского.

- Я с радостью послушал бы, как ты играешь.

- Я могу сыграть тебе прямо сейчас. Я храню скрипку здесь.

Джон так резко подскочил с места, что Шерлок засмеялся.

- Да, пожалуйста!

Они вымыли свои кружки, затем Шерлок поднялся наверх и вернулся через несколько мгновений, держа в руках скрипичный футляр. Джон расположился на большом и широком диване, стоящем у окна, наблюдая за тем, как Шерлок настраивает инструмент, чуть наклоняя голову в направлении струн, ловко зажимая их. Он несколько раз быстро и уверенно провел смычком, а затем посмотрел на Джона.

- Что бы ты хотел услышать?

- О, не имеет значения. Что ты сам выберешь.

Шерлок стоял в центре комнаты. Он поднес скрипку к плечу и взял несколько пробных аккордов, а затем начал играть.

Джон смотрел на него с восхищением. Произведение казалось ему знакомым, но он не мог вспомнить название, его знание оркестровой музыки ограничивалось саундтреками к фильмам. Но что бы там Шерлок ни играл, это было красиво. Правда, не столько музыка привлекала внимание Джона, сколько сам Шерлок.

Люди отзывались о нем, как о холодном и безэмоциональном человеке. Отстранённом и неприятном. И, разумеется, Джон подумал о нем так же при их первом знакомстве. Но если бы все эти люди только смогли увидеть Шерлока сейчас, они поменяли бы свое мнение. Музыка, извлекаемая руками Шерлока из этого инструмента, окрашивалась всеми цветами радуги, будто бы все то, что он не мог выразить в жизни, находило свою форму сейчас, в этих чарующих звуках. Его грациозное тело стало текучим и двигалось теперь в унисон со скрипкой; звуки поднимались от ступней его ног, скользя по рукам к лакированной поверхности инструмента, проходя по металлу и дереву скрипки.

Джон сидел, наблюдая за игрой Шерлока, и на него снизошло озарение.

Я люблю этого мужчину. И это меня пугает.

Ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что Шерлок уже завершил композицию и теперь выжидающе смотрел на него.

- Джон? – обратился он к нему, слегка неуверенно.

Джон поднялся и подошел к нему. Взяв из его рук скрипку и смычок, он произнес:

- Я не могу дождаться сегодняшней ночи. Я хочу тебя сейчас.

Взгляд Шерлока слегка затуманился. Он наклонился и, взяв лицо Джона в ладони, поцеловал его. Джон ответил на поцелуй, удерживая его за талию. Они стояли так в обнимку какое-то время, пока Джон не оттолкнул Шерлока, сжав его запястье, и не повел за собой наверх. Поднимаясь по лестнице, они слегка спотыкались, обнимались и жадно ласкали друг друга, пока не вошли в спальню, не размыкая объятий.

Одежда полетела на пол, они целовались и обнимали друг друга каждую секунду, путаясь в вещах друг друга. У Джона потемнело в глазах, когда он, по сути, в первый раз увидел Шерлока полностью обнаженным. Его собственная рубашка свисала сейчас с плеч, и на нем еще оставалось нижнее белье, но он остановился и замер.