Проезжая мимо дома бабушки Фаи, я остановился. Этот частный домик знаменит тем, что в его дворе вот уже более сорока лет стоит памятник Сталину. И он по-прежнему величественно возвышался над помидорами и огурцами. Давно не крашенная шинель раскололась у нижнего края, а указательный палец на правой руке был безвозвратно утерян еще во времена моего детства. Я вспомнил об этом, прочитав недавно статью в газете о бабушке Фае и ее личном памятнике. Когда-то, в пятидесятых, после развенчания культа личности памятник выбросили из актового зала районного дома культуры, она притащила его к себе во двор в тележке запряженной упрямым ослом, категорически не желающим тащить такую тяжесть. По пути домой Сталин умудрился сломать ей руку, но она простила бетонного вождя. Перепуганный хирург, накладывавший гипс, пытался направить ее к психиатру, когда в ответ на вопрос: "Как это произошло?" она бесхитростно ответила: "Сталин сломал". Много натерпелась бабушка Фая за эти годы: увольняли с работы, дочерей не принимали в комсомол, лишали льготной очереди на телевизор, но стойкая последовательница Сталина не сдавалась. Наконец, местные власти смирились со своим бессилием. И вот теперь баба Фая стала городской достопримечательностью.
Она обрадовалась, узнав меня.
- Рада видеть тебя, сынок. А я поначалу подумала: опять эти коммунисты или грузины, - и, видя мое удивление, пояснила, - хотят у меня Сталина купить, а я им говорю - не продается!
-- Как вы живы-здоровы, баба Фая, как ваши дочери?
- Живу потихоньку, а доченьки, - тут она поникла, - старшая как уехала в Магадан на заработки еще в застойные времена, так и пропала, ни слуху, ни духу. А младшая, - она обреченно махнула в сторону дома, - пьет беспробудно. Поэтому и не приглашаю в дом, не обижайся.
- Да нет, спасибо, я еще у своих не был, - захотелось сделать ей что-нибудь приятное. Протянул деньги, столько, чтобы хватило не только на краску. - Вы теперь у нас знаменитость, а памятник не крашенный стоит. Держите, купите краску и приведите вождя в порядок. Это мой вклад в сохранение памятника истории.
... Старики порадовали. Ухоженный добротный дом, красивый палисадник, усердно дымящиеся трубы из дома и из бани. Гордый отец демонстрировал успехи в освоении целинных и залежных земель огорода, а мама приготовила столько еды, что хватило бы на роту солдат.
- Солдатики каждый день к нам приходят, по двое, - пояснила мама, - работают на огороде и обедают. Командир даже нам спасибо сказал за это. Голодная армия, даже в войну такого не было!
- Развалили великую страну! - подхватил отец, - Мы живем хорошо, с твоей помощью, конечно, а что творится у соседей, просто сердце болит. Единственное предприятие работает, сахарный завод, и за то, чтобы туда устроиться, люди отдают по два месячных оклада! Мы опять вернулись к крепостному строю.
- Об одном жалею, - не унимался отец, - что не купил в свое время тебе "Волгу". Решил отложить на старость. Знаешь, во сколько превратились мои накопленные восемнадцать тысяч рублей? В тринадцать долларов! Даже на похороны не хватит.
Понадобилось немало усилий, чтобы успокоить стариков.
-- Как на войне, - подытожил отец, - главное выжить.
Рима
Не для кого-то и не ради кого-то
Знакомство Батыра и Марата не переросло в дружбу. Видимо, это было в принципе невозможно. Две состоявшиеся личности с большими амбициями и честолюбием, с ярко выраженными качествами лидера, с давно сформировавшимися принципами и, как следствие, упрямые... как ослы, не могут быть близки по духу. Я в этом убедилась окончательно. Но их удерживала вместе совместная работа, неуемное желание успеха, одержимость в достижении цели и... абсолютная несовместимость. Как бы это ни звучало парадоксально, но это так.
Удивительно, как они по-разному воспринимают различные житейские ситуации, но при этом приходят к единому решению.
Батыр, после поездки на родину, рассказал забавную историю о своем друге - сокурснике.
- Арман, так зовут моего друга, мечтал получить благоустроенную квартиру. Помните, в те времена квартиры принадлежали только государству, и необходимо было простоять в очереди в райисполкоме многие годы. Что делает Арман? Выписывает к себе бабушку из колхоза, муж которой погиб на фронте. Зная, что бабушка склонна к сочинительству стихов, уговаривает ее посвятить одно из них... Брежневу! К стихотворению Арман делает приписку, что его бабушка испытывает нужду и не имеет жилья. Из ЦК КПСС поступает грозное распоряжение решить вопрос положительно. Наш перепуганный горисполком немедленно принимает решение о выделении квартиры. Но самое смешное не в этом. При оформлении документов выяснилось, что бабушка не регистрировала свой брак с дедом (в те времена об этом даже понятия не имели, проводили свадьбу и все). Но, Арман, ему надо отдать должное, не растерялся. Он решил сочетать браком бабушку и... умершего деда! Оказывается, это допускалось, в случае принятия такого решения судом. Но для этого требовались свидетели. Мой друг поехал в колхоз, разыскал глухого деда и слепую бабку, помнящих его стариков, уговорил их поехать в суд. Пока они собирались в дорогу, бабка умерла, от старости. И грустно, и смешно. Но старик оказался крепким. Когда ему с огромным трудом разъяснили, чего от него хотят, он стал вспоминать и не мог остановиться. Бедный судья более двух часов выслушивал историю о сватовстве, о подарках родственникам, о приданом и калыме, о сказанных речах, о съеденном и выпитом. Измучив всех участников суда, дед с гордо поднятой головой сел на свое место. Решение суда было единогласным.
Мы с удовольствием посмеялись над этой историей.
- Сейчас Арман работает на трех работах: в университете преподавателем, руководителем секции "моржей" и бухгалтером в какой-то фирме.
- Обычный пройдоха, - высказал мнение Марат.
- Талантливый и коммуникабельный парень, - возразил ему Батыр.
-- Как бы то ни было, он нам подходит.
В этот вечер они назначили неведомого мне, но забавного и очень неглупого Армана, управляющим сахарным заводом.
Батыр, увлеченный совместной с Маратом работой, казалось, меня не замечал. Его вежливое и формально приветливое отношение пугало и раздражало одновременно. Я утешала себя мыслью, что такое поведение было вынужденным, чтобы не скомпрометировать меня перед Маратом, но шли месяцы, а он был все также вежлив и все также приветлив. В его глазах не было тех прежних искринок, от которых когда-то захватывало дух. Согласитесь, страсть к деньгам для мужчин намного важнее, чем страсть к женщине.
Наше благосостояние росло как на дрожжах. Неудобно об этом говорить, но было именно так. Особенно, после назначения Марата первым заместителем министра. Совместно они завладели производством пищевой соли и спичек, о которых почему-то так долго мечтали, выкупили кондитерскую и птицефабрику, стадион (зачем он им понадобился?) и даже пляж на берегу моря. Я не говорю уже о строительных трестах, автокомбинатах и еще каких-то предприятиях. В моей голове не помещается такое большое количество ненужной информации.
Зато параллельно этому процессу происходили изменения и у меня. Я обзавелась симпатичным дамским джипиком. Я не оговорилась, именно "джипиком", слово "джип" неприятно моему слуху, стоит поменять одну букву, как однажды пошутил Марат, и получается нечто некрасивое (я капризничаю, не более). В придачу к нашей квартире мы прикупили не менее симпатичный шестикомнатный особняк в пригороде.
- Большего нам пока не надо, зачем вызывать в людях зависть, - глубокомысленно рассуждал Марат.
Не буду рассказывать о своих украшениях и нарядах. Это никому неинтересно. Я много путешествовала (только всегда без Марата - работа!): Турция, Таиланд, Эмираты (общепринятые маршруты), а вот на курорты в Баден-Баден, Карловы Вары Марат отправлял меня сознательно.
