"Земля классических, прекрасных созиданий,
И славных дел и вольности земля,
Афины! к вам, в жару чудесных трепетаний,
Душой приковываюсь я!
Вот от треножников до самого Пирея
Кипит, волнуется торжественный народ;
Где речь Эсхинова, гремя и пламенея,
Все своенравно вслед влечет,
Как воды шумные прозрачного Иллиса.
Велик сей мраморный изящный Парфенон!
Колонн дорических он рядом обнесен;
Минерву Фидий в нем переселил резцом,
И блещет кисть Парразия, Зевксиса.
Под портиком мудрец
Ведет высокое о дольнем мире слово:
Кому за доблести бессмертие готово,
Кому позор, кому венец.
Фонтанов стройных шум, нестройных песней клики
С восходом дня толпа в амфитеатр валит,
Персидский Кандис весь испещренный блестит,
И вьются легкие туники.
Стихи Софокловы порывисто звучат;
Венки лавровые торжественно летят;
С медоточивых уст любимца Эпикура
Архонты, воины, служители Амура
Спешат прекрасную науку изучить:
Как жизнью жить, как наслажденье пить.
Но вот Аспазия; не смеет и дохнуть
Смятенный юноша, при черных глаз сих встрече.
Как жарки те уста! как пламенны те речи
И, темные как ночь, те кудри как-нибудь
Волнуясь, падают на грудь,
На беломраморные плечи.
Но что, при звуке чаш, тимпанов дикий вой?
Плющом увенчаны вакхические девы,
Бегут нестройною, неистовой толпой
В священный лес; все скрылось... что вы? где вы?..
Но вы пропали, я один.
Опять тоска, опять досада;
Хотя бы Фавн пришел с долин,
Хотя б прекрасная Дриада
Мне показалась в мраке сада.
О как чудесно вы свой мир
Мечтою греки населили!
Как вы его обворожили!
А наш - и беден он и сир,
И расквадрачен весь на мили".
А вот картина падшей Греции.
"Печальны древности Афин.
Колонн, статуй ряд обветшалый
Среди глухих стоит равнин.
Печален след веков усталых:
Изящный памятник разбит;
Изломлен немощный гранит;
Одни обломки уцелели.
Еще доныне величав
Чернеет дряхлый архитрав
И вьется плющ по капители;
Упал расщепленный карниз
В давно заглохшие окопы.
Еще блестит сей дивный фриз;
Сии рельефные метопы;
Еще доныне здесь грустит
Коринфский орден многолетний;
Рой ящериц по нем скользит.
На мир с презреньем он глядит.
Все тот же он великолепный,
Времен минувших вдавлен в тьму
И без вниманья ко всему.