- Как ты? – видя, что Бет почему-то совсем не спешит вступать со мной в беседу, пытаюсь начать я.
- Хорошо. Хорошо, Маша. Надеюсь, у тебя тоже все хорошо. Кэрол уже, наверное, завтрак приготовила…
- Думаешь? Тогда идем! Ты что? – разворачиваюсь я обратно в сторону тюрьмы, из которой только вышла, но Бет даже не собирается следовать за мной, глядя на меня как-то уж очень странно.
И я не могу понять, какие именно эмоции так быстро сменяются на ее кукольном личике? Смущение? Страх? Чувство вины? Обвинение? Недоверие? Неприязнь?
А может быть, у нее просто какое-нибудь несварение желудка, ей неудобно признаться, а тут еще и я пристала?
- Ну, ладно, – пожимаю я плечами, видя, как облегченно выдыхает Бет, и отчаянно ничего не понимая. – Я пошла?
- Иди, – выдавливает она из себя улыбку и, отвернувшись, продолжает свою колыбельную дочке Рика или Шейна, или кого угодно из группы, кто там знает эту Лори, с кем она в потемках переспать успела в лагере под Атлантой.
Ведь, судя по тому веселому свиданию в лесу, когда Шейн подкрался сзади, там и кто-то другой мог пристроиться и сделать свое дело, пока она, представляя на его месте своего любовника, вдохновленно оглашала бы близлежащие окрестности звуками любви.
По дороге на кухню, в красках представляя себе позади вжимающейся лицом в ствол дерева Лори то Мэрла, то Эда, то Джима, то вообще Дейла (Ти-Дог и Глен отпадают из-за чересчур яркой внешности), я едва не врезаюсь носом в спину Дэрила. И с трудом прикусываю язык, сдерживая рвущийся наружу очень важный для меня в данную секунду вопрос: а не спал ли он с Лори?
И какая только ерунда в голову не придет тогда, когда жизненно необходимо сосредоточиться на чем-то очень важном! Я так и перед экзаменами всегда о чем только не думала и какие завитушки на обоях только не пересчитывала, лишь бы не размышлять об ответах на многочисленные вопросы.
За столом собрались почти все, и при виде их обращенных ко мне взглядов, у меня подкашиваются ноги. Я с трудом добираюсь до своего стула, смотрю на макароны, смешанные с консервами, и впервые за долгое время не испытываю аппетита. Только кошусь по сторонам осторожно, понимая, что, кажется, Рик успел всем всё рассказать, и теперь они ждут от меня чуда, не иначе.
Одни Диксоны поглядывают с насмешливым недоверием, остальные же тайком косятся: кто с интересом, кто с надеждой, а кто с нескрываемым изумлением. Вот только взгляды Кэрол и, наконец, пришедшей, отсевшей от меня подальше, словно мы и не знакомы, Бет меня совсем не радуют. Верней, не радует полное отсутствие взглядов второй и чересчур большое количество взглядов первой.
Ковыряясь вилкой в своей крошечной порции, Кэрол сжимает пальцы до побеления и почти не сводит с меня взгляда. Не самого доброго, надо признать.
А что, если она больше прониклась не новостью о том, что я у них тут за ясновидящую поработаю немного, а тем, что войну можно предотвратить, отправив меня и Мишонн в подарок Губернатору? Вот о чем она так напряженно думает, протыкая вилкой макаронину с такой силой, что я испуганно вздрагиваю и, кажется, что читаю ее мысли. О красивой, длинной, розовой ленточке. Которой она меня обвяжет, перед тем как пнуть ногой под зад в объятья маньяка.
- Маша, все в порядке? – перегибается через Карла, сидящего возле меня, Рик, касаясь моего плеча и встревожено заглядывая в глаза. И я не успеваю даже насладиться таким открытым вниманием на глазах у всех, и самое главное, Дэрила, по чьему лицу невозможно прочитать никаких эмоций, когда он продолжает все тем же ласковым голосом: – Тебе приснился плохой сон?
- Да, – машинально киваю я, сначала ничего не сообразив, но при виде выражений лиц группы быстро поправляюсь: – Нет! То есть, нет! Прости, я задумалась.
- Кушай, Машаблин. Тебе нужно покушать, – заботливым голосом говорит Кэрол, и после ее слов есть мне хочется еще меньше.
Это что же, она откормить меня планирует перед встречей с Губернатором, надеясь, что он меня сожрет или что он толстушек предпочитает? Или она вчера заметила нас с Дэрилом в душевой, приревновала, и теперь будет откармливать меня до состояния ожирения? Нет, ну с одной стороны выгодно: еда всегда будет, можно не переживать. А с другой стороны… Дэрил. Которого я люблю больше, чем еду! И в этот момент потери аппетита я свято верю в силу своей любви!
Уныло поддеваю вилкой пару макаронин и сую в рот, задумчиво пережевывая под настороженными взглядами группы и продолжая мыслительный процесс. О чем я думаю? О вечном! То есть о женской ревности. Ведь если Кэрол могла вчера меня заметить, то это же могла сделать и Бет. Вот и ответ на мой вопрос, почему она решила отказаться от дружбы со мной! Приревновала и обиделась, что мне достался и Рик, и Дэрил, а ей никого! Ведь сколько она там не целовала Рика в щеку и не обнимала Дэрила со спины, они на ее плоскую грудь не повелись! Хотя ей-то это откуда сейчас знать?
За мыслями я на автомате заканчиваю завтрак: уж мой-то организм, пожалуй, даже во сне сумеет насытиться при необходимости. Кэрол собирает посуду, подает всем чай и усаживается обратно. Рик начинает толкать вступительную речь о нас с молчащей по обыкновению Мишонн, о требовании Губернатора, о решении не жертвовать нами во имя сомнительного мира, о надвигающейся войне и о том, что какая-то Машаблин может рассказать, что нас всех ждет дальше.
- Давайте послушаем Машу! – заключает он, и я вдохновлено киваю.
Да, давайте послушаем Машу! Может, скажет чего умного?
И только когда Дэрил закатывает глаза, фыркая при виде моей необычайно глупой, наверное, в этот момент физиономии, мой мозг, наконец, отключает никому не нужную защитную реакцию, и я вспоминаю, что Маша, которая должна рассказать, как нам жить дальше, это я. Ну что ж… Главное, начать, а там…
- Ну, в общем, они придут завтра, – начинаю я робко, не помня, когда именно должна начаться война но, судя по кивкам Рика и Мэрла, Губернатор и впрямь собирался нападать именно завтра. – Но их много. Потому… мне приснилось… понимаете, мне не детально снится, я не могу все…
- Говори, что видела, и все. Хотя бы что-то, – жалобно вздыхает Мэгги, крепко держа Глена за руку.
- В общем, я видела разговор, по которому было ясно, что вы смогли, ну… как-то успеть что-то сделать, что часть мужчин из Вудбери погибла. Но что, я не знаю, – вдохновлено вру я, стараясь не зажмуриться и не расплакаться от стыда.
- Я знаю, – вдруг говорит Мэрл и, кажется, сам удивляется, хлопая себя по лбу ладонью: – Блин, и как только из башки вылетело! Хотя, хрен его, конечно, может и не сработать…
- Что? Нам любой вариант, любой, даже самый мизерный, шанс подойдет, – оживляется Рик. – Тем более что Машаблин видела, что все прошло удачно, да?
- Да! – уже тверже киваю я, помня слова моего дедушки о том, что в войне самое главное – поддерживать боевой дух.
То есть, самое важное, чтобы Рик и все остальные верили, что мы победим. Твердо верили. Знали. И тогда, с такой установкой, они и сражаться будут лучше, не боясь и не сомневаясь. А если к этому прибавить, что вудберийцы вообще непонятно по какой причине собираются идти на тюрьму, поверив какому-то больному идиоту, что тут живут враги, которых нужно уничтожить… Нет, ну эти люди, конечно, небольшого ума, раз в такую ересь верят, но ведь их очень сомнительная идея о том, что нужно приходить в чужой дом, убивая людей, которые, на самом деле, просто хотят тут спокойно жить, ни в какое сравнение не идет со стремлением наших мужчин защищать свой дом и свои семьи. Мы просто обязаны победить, иначе и быть не может!
А мысли о том, что в четвертом сезоне все случилось по похожему сценарию (видимо, никогда не изведется глупость человеческая, заставившая поверить уже новых придурков в то, что в тюрьме злодеи, прикидывающиеся всякими фермерами, женщинами и детьми)и закончилось пусть и победой, но уж очень малоприятной, я от себя усердно отгоняю.
- В общем, я Мильти там однажды застукал, понятия не имею, нахрен ему тот лаз был нужен, – вдохновлено рассказывает уже что-то Мэрл, пока я, как обычно, витаю в облаках. – Я тогда решил, что информация стоящая, и трепаться не стал. Даже Блейку ни словом. И если Мильти после моего ухода ему не растрепал все, то можно будет открыть проход ночью и ходячих в город напустить.
