“Быть может, ты права.” Сказал Бен, чем искренне удивил свою дочь. “Я не тот человек, которым должен быть… Я не тот отец, которого ты заслуживаешь. Но я люблю тебя… Очень сильно. По-видимому, я с треском провалил испытание, где должен был доказать, что ты… Ты - единственный человек, о котором я по-настоящему забочусь. И я не могу так просто смотреть на то, что с тобой происходит. Поэтому, возможно… Возможно, было бы лучше, если бы мы уехали отсюда. Тебе стало бы легче…”

“Неправда.”

“Но ты же сама говорила, что переезд сюда - не самая лучшая моя затея…”

“Это ложь.”

“Оцени ситуацию трезво, Вайолет…”

“Нет, папа, нет! Я очень трезво оцениваю ситуацию, не желая оставлять здесь Тейта, когда он в таком состоянии. Так что это не мне стоит задуматься и и посмотреть на вещи со стороны…”

“И что прикажешь мне делать? Силком заставить тебя уехать? Будь честна, у мальчика почти нет шансов очнуться. И даже если он очнется, нет доказательства того, что он станет таким же, как и прежде.”

“Я знаю… Но он все еще здесь, с нами.” И ему ужасно страшно, он умоляет, чтобы я не уходила от него, так что отвали. Мы никуда не уедем. “Да, может быть есть возможность, что он не очнется… Но это будет не самое плохое, что может произойти. Но пока этого не произошло, поэтому я остаюсь…”

“До какого момента..?”

“До самого конца.”

Сцена 2

Бен никак не мог вспомнить время, даже в раннем детстве Вайолет, когда бы их отношения были традиционными взаимоотношениями отца и дочери. Он никогда не был для нее героем. Он не был тем, кто смог бы исправить ситуацию. Он всегда был слишком скуп на эмоции, в нем не хватало духу обратиться к ней, он уже давно погряз в своих проблемах. Вечно пытаясь найти смысл жизни, он перестал быть похожим на пример для подражания. Вайолет видела его насквозь, считала напыщенным ослом, который зарабатывал на жизнь тем, что слушал чужие истории. Хотя, если быть предельно честным, то эти истории всегда были рассказаны пустоте, Бен пропускал их мимо ушей. Дочь была права. Но он всегда пытался выслушивать ее. Он всегда старался понять ее, и ему никогда этого не удавалось. И прямо сейчас тоже, хоть он и был уверен в том, что знал, как будет лучше для его дочери.

Они должны были уехать…

Когда он вместе с Вайолет, собрав все нажитое, покинул Бостон и решил начать новую жизнь в Брайарклиффе, он не продумал все до конца. Именно этим были заняты его мысли почти все время. В тот момент ему просто хотелось сбежать. Но, сделав это, он изолировал Вайолет от мира. Тем самым, он лишил ее друзей, семьи… Или он надеялся, что станет для дочери единственной верной опорой? Верил ли он в то, что здесь, в лечебнице, они бы нашли способ сблизиться и помогать друг другу? Возможно…

Но этого не произошло. В самый тяжелый момент своей жизни, когда никого не было рядом, она не обратилась к нему за помощью, она обратилась к тому, кто был в большей опасности, чем она сама. Она не стремилась бежать со всех ног на помощь, она просто хотела помочь. И Бен восхищался Хармон-младшей. Но это не значило, что он мог позволить ей совершить задуманное. Это мальчик умирал, а вместе с ним и Вайолет. Бен поймал себя на мысли, что было довольно странно пытаться защитить человека, с которым ты знаком такой короткий период времени, но это произошло, и тут уже деваться было некуда. Потеря Тейта сделала бы калекой Вайолет. Сменить окружающую обстановку на более адекватную было правильным шагом.

“Входите.” Послышался слабый голос. Бен в нерешительности открыл дверь. Мужчине не хотелось тревожить заведующую лечебницы, особенно после того случая с отравлением - девушка все еще не могла прийти в себя. Ему было жутко не комфортно находиться в спальне монашки, в голову лезли бестолковые мысли, он волновался, пытаясь понять как вести себя с Мэри.

“Сестра, мне правда очень неловко, что я беспокою Вас в такой момент. Если Вы хотите, чтобы я ушел…”

“Нет, не стоит. Мое самочувствие заметно улучшилось, да и к тому же, Вы так редко наведываетесь ко мне, должно быть, и правда что-то важное. Прошу, садитесь.” Девушка указала пальцем на красное, бархатное кресло рядом с дверью. Комната Мэри, как и ее кабинет, не была лишена всяких удобств. Бен никак не мог заметить какие-нибудь детали, по которым можно было бы с легкостью сказать, что комната принадлежит монахине. Единственное, что приметил Бен, был книжный шкаф в дальнем правом углу, где на полках стояло не так много книг, ко всему прочему, никак не связанных с религией. Почему он начал замечать это только сейчас? Глаз должен был приметить это уже давно… Но быстро отмахнувшись от такого рода мыслей, Бен убедил себя, что это не его дело.

Мэри Юнис лежала на кровати, одетая в белую, ночную сорочку, и внутренний голос Бена подсказал, что одеяние девушки было чересчур вычурным, вульгарным и слишком коротким.

“Я не хочу причинять Вам какие-либо неудобства… Особенно сейчас… Но я здесь, чтобы сообщить Вам о моем увольнении.”

Девушка в замешательстве прищурилась, задумчиво оглядев собеседника с ног до головы, а затем ответила:

“У Вас… какие-то проблемы? Вас не устраивает лечебница?”

“Чт… Нет, конечно же нет…”

“Потому что если это так, то мне нужно знать об этом, доктор Хармон. Я смогу исправить их.” Ее тон показался мужчине странным… Не в меру настойчивым… От этого у Бена по коже пробежались мурашки.

“Все в порядке, сестра. Это по личным обстоятельствам. Я просто считаю, что сейчас самое лучшее время для меня и моей дочери вернуться в Бостон.”

“И нет никакого способа переубедить Вас?”

“К сожалению, нет. Мне очень жаль, но мы должны уехать.”

“Хорошо. Я сообщу монсеньору о Вашем решении. Нам нужно найти другого психиатра.”

Бен встал, чтобы уйти.

“Спасибо, сестра. И снова прошу простить меня за принесенные неудобства.”

Когда дверь за Беном закрылась, Мэри в отчаянии испустила стон. В таком состоянии ей было трудно видеть настоящие намерения людей. Знал ли он? Он была уверена… Она чувствовала, что что-то пошло не так, пока она была без сознания. Кто-то проделывал что-то за ее спиной, но будь они прокляты, если посчитали, что так просто смогут избавиться от нее. У Хармонов не так давно были жалкие шансы уехать из больницы, но теперь они исчезли навсегда. Никто еще не покидал Брайарклиффа.

Сцена 3

“Я, наконец, впервые встретил то существо, которое могу любить, — я встретил тебя. К тебе меня влечет неудержимо, ты мое лучшее я, мой добрый ангел. Я привязан к тебе глубоко и крепко, считаю тебя доброй, талантливой, прелестной. В моем сердце живет благоговейная и глубокая страсть. Она заставляет меня тянуться к тебе, как к источнику моей жизни, учит познавать в тебе цель и смысл моего существования и, горя чистым и ярким пламенем, сливает нас обоих в одно.”

“Как красиво, Вайолет. Откуда это?” Спросила Эльва, вместо того, чтобы поприветствовать девушку. Женщина и другие ребята по очереди приходили к Вайолет, пытаясь составить ей компанию.

“Джен Эйр. Я подарила ему эту книжку… Он так и не успел ее дочитать.”

Эльва присела на стул по другую сторону кровати Тейта.

“Есть новости? Что-нибудь вышло?” Спросила Вай.

“Нет.” Покачала головой Эльва, с разочарованием сжав губы.

Вайолет вздохнула.

“А что, если никто не найдет фотографии?”

“Такого не может быть. Кто-нибудь обязательно увидит их. Не теряй веру.”

“Я не могу… Сидя здесь, я начинаю задумываться… Что же нам делать, если все это было зря..? Что делать, если я его потеряла ни за что.” Ее голос начинал срываться.

“Вайолет… Ты не потеряла его. Не говори такого.”

Девушка с трудом перевела взгляд на Эльву.

“Ты чувствуешь вину.”

“Да, но я не жалею о том, что мы сделали… Мы были обязаны. Эти люди страдают… Другие, и вовсе, находятся в опасности.”

“Я бы пожертвовала каждым из них, лишь бы вернуть Тейта обратно.”

“Не сомневаюсь.”

Наступило неловкое молчание. В некотором роде Вайолет винила Эльву и всех остальных в том, что случилось с Тейтом. Но она не могла произнести это в слух, потому что не до конца понимала мотивы этой загадочной троицы.