Указатели на полу вывели девушку к палатам хирургического отделения.

***

Тейт спал. Сквозь прозрачные двери Вайолет видела его светлые, неряшливые волосы, разбросанные по подушке. Облегченный стон сорвался с ее губ. Он жив. С ним все хорошо. Но в каком он состоянии…

Лишь сейчас, лишь глядя на юношу, Вайолет поняла. Она поняла, что там, в подвале, наставив ствол на врача, она видела перед собой не Ричарда. Она видела отца. В тот момент она ненавидела не патологоанатома, а именно отца. Если бы не он, Вайолет бы не очутилась в больнице. Если бы не он, ее жизнь сложилась бы иначе с самого рождения. Если бы не он, ее мать была бы более счастливой. Хоть Вайолет и не хотела этого признавать, считая, что оба родителя виноваты в том, что с ней произошло, но в глубине души она все же жалела мать. Отец виноват в том, как сложились их жизни. И на самом деле, стреляя в патологоанатома, она мстила отцу. Она выпустила пулю не в Ричарда. Мужчина был лишь мишенью, орудием правосудия, чтобы облегчить душу также, как и девушка была для Ричарда способом поквитаться за свою собственную дочь.

Но с другой стороны Вайолет поняла, что если бы не отец, она бы не встретила людей, которые заставили ее поверить в себя, заставили ее пересмотреть свое понимание жизни и взглянуть на мир вокруг другими глазами. Они все выполнили ту роль, которую обычно выполняют родители.

Но только не родители Вайолет.

Девушка осознала и третью – самую главную вещь, глядя, как грудь Тейта размеренно вздымается и опускается под тканью больничной рубашки – роль всех, кто ее окружал в стенах больницы.

Стефани.

Все это время, Вайолет тянуло к смерти. Жажда убить себя и отчаянные поиски способов доводили ее до срывов. А после рассказа Стефани, девушка почувствовала знакомое душераздирающее чувство, которое иногда закипало в ее солнечном сплетении, словно разрывая ее изнутри – чувство, что вот он момент. Сейчас. Прямо сейчас и ни минутой позже. И она поддалась. Всегда поддавалась. Да, поступок Стефани был необдуманным, девушка подтолкнула Вайолет к смерти. Правда ненароком, случайно, вовсе не желая этого, просто пытаясь помочь прояснить ситуацию. И она прояснила. Если бы не Стефани, Вайолет не завела бы механизм под названием “Самокопание”.

Тейт.

Именно сейчас, опираясь лбом и ладошками о прозрачные двери, она понимала, что ощущает все те же эмоции, что были и у Тейта, во время ее пребывания в интенсивной несколько дней назад, когда он сидел возле ее постели. Она чувствовала трепетное волнение. Он жив, но очнется ли? И как скоро?

Stars fading but I linger on dear

Still craving your kiss

I’m longin’ to linger till dawn dear

Just saying this

Ей хотелось ворваться в палату и стащить его с кровати, чтобы он снова отвел ее в столовую, и снова угощал мороженым в саду за корпусами, и рассказывал ей о книгах, букинистических лавках на Спринг Стрит и о том, что бариста Стив в Cherry Pick Café делает лучшее в мире глясе, или охотно выслушивал ее чудаковатые теории на тему того, почему именно Льюиса Кэрролла какое-то время считали Джеком-Поторошителем, высказывая свое мнение и даже заводя оживленные споры.

Sweet dreams till sunbeams find you

И она понимала, что вот это чувство стоит на первом месте. Рядом с ним она действительно не ощущала того, что должна была – страха, неопределенности. Она знала, что в безопасности, чувствовала себя понятой, желанной. До этого момента она просто не хотела принимать этого факта. В его взгляде Вайолет всегда читала неподдельную симпатию. И его слова – признание, что она ему нравится. Именно оно стало последней каплей. Вайолет чувствовала то, что по всем признакам никак не должна была.

Sweet dreams that leave all worries behind you

Любовь. Может быть еще лишь зарождающуюся, но это определенно была любовь. По крайней мере девушке так казалось. Ничем другим она не могла объяснить перехватывание дыхания или дрожь в теле, когда они были наедине. Или те эмоции, что вызывал в ней его голос или поступки. И все то приятное вытесняло из ее памяти все ужасное. Она понимала, что так нельзя, но ей казалось, что бороться бесполезно. В конце-концов ведь это они несколькими часами ранее пытались спасти друг-друга в одном из помещений подвала…

But in your dreams whatever they be

Возможно Стефани и была права – Вайолет было суждено умереть. И Вайолет поняла. Любовь – это та же смерть. Влюбляясь, старая «ты» умираешь, перерождаясь заново, с новыми взглядами на мир, с новыми чувствами и эмоциями, не известными доселе. И, если придерживаться этой теории, Вайолет уже умерла. Умерла в тот самый момент, когда впервые обернулась на звук голоса юноши в психиатрии, тогда, когда впервые коснулась его руки, когда впервые взглянула в его глаза… так можно ли умереть дважды? Сомневаюсь.

- Что ты здесь делаешь?

Вайолет подпрыгнула от неожиданности. Позади стоял один из санитаров. Девушка открыла рот, желая ответить, но тут же взныла: говорить тоже было больно.

- Шшш… тихо, тихо, пойдем. Здесь небезопасно. – медбрат приобнял девушку за плечи, пытаясь потянуть ее в сторону прохода. Вайолет бросила последний взгляд на сине-красное от ушибов лицо юноши.

Dream a little dream of me

***

- Как ты себя чувствуешь? Как челюсть? Голова? Ушибы сильные. – сыпал вопросами Алекс Гловер на следующее утро. Ему и самому было как-то не по себе от этой ситуации: спрашивать у одного и того же человека одну и ту же фразу трижды за две недели.

- Ощущение, когда говорю… довольно неприятное. – медленно произнесла девушка. - Я опять в интенсивной. – продолжила Вайолет. Алекс улыбнулся.

- Если так будет продолжаться, назовем эту палату в твою честь.

Вайолет было смешно, но из-за дискомфорта улыбка представляла собой лишь слегка дергающиеся уголки губ.

- Можно обезболивающее?

- Его уже ввели, сейчас подействует.

- Где мама?

- Она с Доктором Мур – твоим психотерапевтом.

- Как… - Вайолет приподнялась. – …как она отреагировала?

Алекс выдохнул, поджав губы.

- Назовем это истерикой. Она никак не ожидала найти тебя в таком состоянии. Она ведь не знала о том, что ты здесь, верно?

Вайолет поняла свой промах.

- Ээ…

- Не волнуйся. Я ничего не скажу полиции. Это сугубо ваше семейное дело. В конце-концов, все было законно, твой отец тогда подписал все нужные бумаги…

Вайолет сглотнула. Очередное напоминание о том, что сделал ее «любящий» папочка.

- Ричарда арестовали?

Алекс снова улыбнулся. Вайолет настораживало, что он все время улыбался. Ей раньше все казалось, что его в детстве этому не научили.

- Уже давно под охраной. Правда пока что без сознания в хирургии. Я сам доставал пулю. Ты знаешь, что ты пробила кость?

Вайолет выдавила подобие смущенной улыбки.

- Видел я запись. По правде говоря ее всем отделением смотрели, мне так думается, что ее и на DVD выпустят скоро. – улыбнулся врач.– Серьезно, и как тебе только в голову это пришло? Немыслимо рискованный поступок.

Вайолет теребила край простыни.

- Мне некуда было деваться. Он обещал отомстить мне за то, что произошло одиннадцать лет назад. Мне бы не поверили, если бы я кому-нибудь рассказала…

- Вайолет. – мужчина накрыл ее ладошку. – Ты бы могла хотя бы попытаться.

- Но детям не верят. Никогда не верят. – отчаянно проскулила девушка.

- Да, возможно я бы сначала пришел в замешательство, ведь я и сам был с ним знаком. Он казался таким… нормальным. Но это ведь лишь вопрос времени, мы бы во всем разобрались…

- … у меня не было времени… - Вайолет покосилась на стоящую рядом капельницу.

Доктор выдохнул.

- Ты о своем состоянии?

Вайолет кивнула.

- Что произошло?

***

После рассказа врача Вайолет совсем усомнилась в работе медперсонала. Сидя с недопонимающим видом, девушка пыталась переварить только что услышанное.

***

- То есть наркотики? Я была под кайфом?