Именно в XIII в. в Тырнове были заложены основы болгарской литературы XIV в. Ее высокие достижения связаны с деятельностью тырновской книжной школы и приходятся на тот период, когда ведущим направлением в общественно-политической и философской мысли на Балканах становится исихазм. Зародившись как узкое монашеское движение, исихазм (от греческого слова «исихия» — молчание) вскоре захватил умы самого широкого круга деятелей культуры. Как средство внутренней сосредоточенности, самопостижения, раскрытия собственных духовных сил и возможностей, исихазм вел к большему вниманию к психике человека, ее связям с окружающей средой. Вот почему в византийской, а вслед за ней в болгарской литературе этого времени все более заметным становится стремление показать индивидуальность героя, не пренебрегать конкретными событиями, описанием природы и социальной обстановки.
В Болгарии центром исихазма был Килифаревский монастырь, во главе которого стоял Феодосий Тырновский. Он превратил монастырь в замечательный центр книжной культуры, из стен которого вышли многие выдающиеся болгарские писатели XIV в.
Первым среди них должен быть назван Евфимий Тырновский — подлинный создатель тырновской школы болгарской литературы. Побывав в 60—70-х годах в Константинополе и на Афоне, Евфимий во всеоружии знаний того времени, в сане тырновского патриарха (с 1375 г.) приступил к реформе письменности и литературных норм. Эта реформа касалась упорядочения правописания и языка, которые должны были следовать, с одной стороны, кирилло-мефодиевским традициям, а с другой — учитывать нормы греческого письма и языка. Стиль произведений Евфимия, как и у других писателей-исихастов, отличается экспрессивностью. Евфимий требовал от писателей полного соответствия слова и содержания, умения раскрыть красоту слова. Современники высоко ценили дарование Евфимия. Когда он умер, они, по словам современника Евфимия Иоасафа Бдинского, восклицали: «Солнце угасло, когда замолк язык Евфимия!».
Наиболее последовательным продолжателем деятельности Евфимия был его ученик Константин Костенечский. Он учился у Евфимия, когда тот после турецкого завоевания Тырнова в 1393 г. находился в заточении в Бачковском монастыре. После разорения монастыря в 1410 г. Константин бежит в Сербию, где и развертывается его деятельность. Здесь он создает выдающийся грамматический трактат «Сказание изъявленно о писменех». Точность и прозрачность слова, так ценившиеся Евфимием, всячески прославлял и Константин. Язык Кирилла и Мефодия для него в этом отношении драгоценен. Он не только восхищается им, но и стремится разобраться в нем, понять его природу. По мнению Константина, этот язык составлен из всех славянских языков, но на основе русского, «всех тончайшего». Как и Евфимий, Константин уделил внимание агиографическому жанру. Им было написано житие сербского короля Стефана Лазаревича. Прославляя его воинскую доблесть и заботы о процветании просвещения в Сербии, Константин вместе с тем старается объяснить появление столь замечательной личности. При этом он учитывает все: и природу Сербии, живописные картины которой даны в Житии, и характер сербов, наделенных мужественностью и честностью.
Житийный жанр в духе тырновской школы продолжал развивать и другой ученик Евфимия и его родственник Киприан, митрополит киевский и под конец жизни, после долгих перипетий, московский, ставший крупным деятелем и русской культуры XV в. Наиболее прославленным сочинением, написанным Киприаном в Москве, было «Житие митрополита Петра», одного из предшественников по московской кафедре. В этом житии он стремился прославить одного из столпов Великого княжества Московского, написал гимн ему с восторженными похвалами и лирическим воодушевлением.
Жития-похвалы и просто похвалы с большим мастерством писал и другой родственник и ученик Евфимия — Григорий Цамблак (ум. 1420 г.), который через всю свою жизнь пронес верность идеалам и заветам Евфимия Тырновского. Около 1405 г., уже будучи в Сербии, он написал продолжение «Жития Петки Тырновской», в котором описываются исторические события, развернувшиеся на Балканах в конце XIV в.
Последним представителем тырновской школы в самой Болгарии был митрополит Иоасаф Бдинский (Видинский). Видинское царство — это последний осколок Второго Болгарского царства, державшийся еще три года после падения Тырнова. Тревожная атмосфера и вместе с тем ненависть болгарского народа к своим поработителям отразились в написанном Иоасафом «Похвальном слове Филофее».
С падением Второго Болгарского царства болгарской культуре был нанесен страшный урон. Уничтожались ее памятники, горели в огне книги, сотнями гибли их творцы. Но высокие достижения болгарской культуры продолжали жить и во многом способствовали развитию культуры братских славянских народов. Тырновская книжная школа оказала немалое влияние на пути развития сербской письменности и литературы. Она воздействовала и на русскую письменность вплоть до XVI в. включительно, что воплотилось в так называемом втором южнославянском влиянии. Русские книжники чутко восприняли грамматическую реформу тырновской школы, как и ее палеографические нормы, ее литературный стиль, сам репертуар ее литературы. Во многом все это стало образцом для них.
Не только славянские народы восприняли высокие достижения болгарской культуры. Она сыграла большую роль в развитии литературы молдавского и валашского княжеств. Как известно, их письменностью вплоть до XVII в. была славянская. Поэтому болгары и сербы, спасаясь от османов, легко могли найти здесь благоприятную среду для своей книжной деятельности. Этим были заложены основы для последующих культурных контактов Дунайских княжеств не только с южными, но и восточными славянами, — контактов постоянных и весьма плодотворных.
Завершая обзор основных явлений в развитии культуры стран Славяно-Балканского региона в XII—XIV вв., нельзя не отметить особую роль в атом регионе центров греко-славянского и межславянского общения. О роли Фессалоники уже говорилось выше. Нельзя не назвать еще и Константинополь. Но особую, исключительную роль среди них играл Афон. Его многочисленные греческие монастыри, столь тесно связанные с византийскими культурными центрами, находились бок о бок с сербским (Хилапдар), болгарским (Зограф), русским (Ксилургу, а позднее св. Пантелеймона) монастырями. Известно, что Савва Сербский первоначально жил на Афоне в русском монастыре, В XIV в. этому монастырю покровительствовал Стефан Душан. Иноки афонских монастырей обменивались сокровищами письменности. Славяне делали переводы с греческого, совместно создавали новые произведения (например, «Пролог» — сборник кратких житий и поучений).
Как уже упоминалось выше, в странах Центральноевропейского региона в XI в. полностью восторжествовала латинская письменность и латинский язык, как язык богослужения, литературы, науки. Безусловно, это обстоятельство надолго задержало развитие литературы на народных языках в Чехии, Польше и Венгрии. Непонятность чуждого языка для народов этих стран не могла не тормозить развития их культуры в целом, ее сколько-нибудь широкое распространение. Однако наряду с этой бесспорно негативной стороной господства латинской письменности оно имело и некоторое положительное значение, открывая центральноевропейским народам широкие возможности для ознакомления с достижениями культуры латинского Запада.
В Чехии и Польше возникают центры латиноязычной литературы, которые внесли немалый вклад в развитие культуры этих стран. Крупнейшим из них в Чехии был Збраславский монастырь. В нем, как и в ряде других монастырей, была собрана обширная библиотека, состоявшая как из западноевропейских книг и местных списков с них, так и латиноязычных сочинений, созданных в самой Чехии. Подобными сокровищами обладали и некоторые (правда, весьма немногочисленные) светские феодалы. Особенно интересной была библиотека королевы Рейчки, в составе которой были книги, знакомившие с сочинениями античных писателей и мыслителей. Особую роль для развития литературы и науки на латинском языке играл открывшийся в 1347 г. в Праге университет. Он получил название Карлова по имени короля Карла I (императора Священной Римской империи Карла IV). Карлов университет способствовал распространению просвещения в Чехии, конечно, в тех пределах, которыми ограничивал его латинский язык.
