С дальнейшим развитием феодальных отношений и изменениями в социальной жизни феодального общества в период расцвета государство могло развиваться либо в сторону упрочения локального суверенитета, либо в направлении общегосударственной централизации и усиления королевской власти. Там, где проявилась вторая тенденция, для этого существовали предпосылки разного рода. Среди них можно назвать обстоятельства конкретно-исторического, так сказать, преходящего характера: материальные возможности и база правящей династии (размеры домена); структура земельных владений крупных феодалов (их разбросанность или компактность, создающая наиболее благоприятные условия для политической автономии); специфика вассальной системы (ее большая или меньшая централизованность). Имело значение и наличие у короны дополнительных социальных резервов (свободного крестьянства в Англии, Швеции, Испании или черносошного крестьянства в России, мелкого рыцарства, недовольного самовластьем крупных феодалов), а также военная опасность (как на Руси) или завоевание (консолидация английского государства после нормандского завоевания). Однако наиболее активным фактором централизации в средневековой Европе была эволюция самой феодальной формации, которая в XI—XIV вв. шла под знаком возникновения и развития товарно-денежных отношений и городов.
Развитие городов и товарной экономики сделало возможным оформление экономического единства каждой страны — необходимого условия политического объединения на том или ином уровне. Оно облегчалось в тех случаях, когда выделялся единый экономический центр страны, постепенно превращавшийся в столицу государства (Париж, Лондон, Москва, Прага).
Развитие городов вызвало оформление в обществе новой социальной силы — сословия горожан, заинтересованных в усилении королевской власти, ликвидации феодальной анархии, обеспечении внутреннего мира, создании благоприятных условий для торговли (устранение таможенных границ, единство монеты, мер и весов, защита от конкуренции иностранных купцов и внутренних поборов). Все это горожанам могла дать только более или менее сильная центральная власть. Таким образом создавались предпосылки для политического союза городов с королевской властью, который, однако, не всегда мог реализоваться.
Наиболее полно он реализовался и приобрел исключительное значение в централизации лишь некоторых стран: во Франции, где королевская власть не располагала дополнительным резервом в виде свободного крестьянства и мелкого рыцарства (подобно английскому монарху) и долгое время видела в городах главного союзника в борьбе с крупными феодалами; в Англии, где союз городов с королевской властью тоже состоялся, хотя и не имел столь большого значения для централизации; в Кастилии, где этот союз опосредовался Реконкистой. В славянских странах на Балканах и в Центральной Европе, в Скандинавии и на Руси из-за слабости городов и большой политической активности феодалов союз городов с центральной властью был выражен слабее и имел меньшее значение для процесса централизации. В Византии такой союз не получил развития, поскольку сильное централизованное государство особенно не нуждалось в поддержке политически слабых городов. То же можно сказать о Сицилийском норманнском королевстве в Южной Италии.
Даже там, где такой союз реализовался наиболее полно, города всегда занимали в нем положение подчиненного и неполноправного партнера, который платил налоги, покупал привилегии в виде хартий, предоставлял государству займы, обычно безвозмездные. Король получал от городов военную, денежную и политическую помощь в борьбе с внешним врагом и крупными феодалами. Но в любой момент города могли быть лишены своих привилегий. Позиция королевской власти при этом была очень непоследовательной; союз мог нарушаться ради сохранения отношений короля с церковными или светскими феодалами. Поощряя борьбу городов на землях феодалов, вплоть до установления самоуправляющихся коммун, центральная власть, стараясь не допускать серьезного усиления городов, пресекала подобные вольности на территории своего домена. Усилившись, она пыталась вообще ликвидировать коммунальные вольности (во Франции в начале XIV в., на Руси, где в XV в. московские князья лишили независимости Новгородскую и Псковскую республики).
Другим не менее важным для многих стран фактором централизации служили изменения в расстановке сил внутри господствующего класса под воздействием товарно-денежных отношений. Этот класс в целом, несмотря на постоянные политические конфликты с монархией, составлял ее главную социальную опору. Однако взаимоотношения внутри класса феодалов и их отношения с центральной властью отличались большой сложностью. Наличие внутриклассовых неантагонистических противоречий определяло политику лавирования, которую осуществляла монархия, вступая в борьбу с одной группой феодалов и поддерживая другую. При этом наиболее верной и последовательной опорой монархии служили мелкие и средние феодалы, которые сами страдали от притеснений магнатов и, будучи ограничены в средствах, искали материальной помощи короны, а также ее содействия в конфликтах с крестьянами. Изменения в положении феодалов в условиях развития товарной экономики способствовали сплочению класса феодалов в целом вокруг королевской власти. Потребность в более эффективных средствах внеэкономического принуждения ощущали как те феодалы, в чьих землях в связи со сменой форм ренты и личным освобождением крестьян в XIII—XIV вв. укрепилась самостоятельность крестьянского хозяйства, так и господствующий класс тех областей Европы, где складывались крупные барщинные хозяйства, ориентированные на рынок, и определялась тенденция к укреплению личной зависимости крестьян (Центральная и Восточная Европа). Поэтому централизация шла, хотя медленнее, и там, где города были слабы, а их союз с короной выражен нечетко.
Усиление роли государства в укреплении средств эксплуатации зависимого крестьянства было связано также, как отмечалось, с обострением классовой борьбы и необходимостью ее централизованного подавления. Влияние этого фактора в период развитого феодализма росло благодаря усложнению и углублению классовой борьбы на новом этапе. Подавление крестьянских восстаний в некоторых случаях стимулировало консолидацию господствующего класса и сплочение его вокруг королевской или великокняжеской власти.
Существенное значение в становлении централизованных государств в Европе имел также фактор внешней опасности. Наиболее яркие примеры его действия дали: Реконкиста в истории государств Пиренейского полуострова; Столетняя война во Франции, народно-освободительная борьба на Руси XIV—XV вв. сначала с Золотой Ордой, затем с Казанским, Крымским и Астраханским ханствами, с Литвой и Польшей; борьба швейцарских кантонов против Габсбургов. В отдельных случаях действие военного фактора приводило к тому, что политическая централизация могла опередить экономическое объединение (например, при образовании в ходе Реконкисты Арагоно-Каталонского королевства, в котором каждая из областей сохранила свою социально-экономическую и политическую индивидуальность).
От собственно процесса централизации следует отличать тенденцию к созданию в период развитого феодализма многоэтнических политических объединений (Германская империя в X—XIII вв., попытки английских королей создать универсальную англо-французскую монархию в XII—XV вв., временное объединение Скандинавских государств — Кальмарская уния в XIV—XV вв., польско-литовская уния XIV в.). Временные объединения такого рода, как правило, были связаны с феодальной экспансией и с недостаточной внутренней целостностью объединявшихся стран. Обычно они были слабо консолидированы и неустойчивы.
Европа знала и «обратный» вариант политического развития — с сохранением и углублением политической раздробленности, в условиях которой вообще не сложилось единого государства в масштабах целой страны. Так было, например, на Апеннинском полуострове, где на юге с 30-х годов XII в. существовало относительно централизованное Сицилийское королевство, в центре — государство пап, а в Северной Италии и Тоскане — множество политически обособленных городов-государств. Германия. Так обстояло дело и в германских землях, где централизация носила территориальный характер и сложившиеся в ее ходе княжества претендовали на государственную самостоятельность. Политическая раздробленность Германии на ранних этапах развития — в XII—XIII вв. — уходила своими корнями в замедленность процесса феодализации. Несложившаяся монополия класса феодалов на землю и его стремление компенсировать недостаточные доходы от зависимого крестьянства военными походами определили агрессивность внешней политики средневековой Германской империи, которая оказалась существенным препятствием для внутреннего единства Германии. Не стали здесь фактором централизации и города, хотя многие из них достигли высокого уровня развития. Наиболее влиятельные из них ориентировались на внешнюю торговлю и не были особенно заинтересованы в развитии внутреннего рынка и в объединении страны. Интересы остальных городов ограничивались, напротив, только местным, региональным уровнем централизации и были использованы для этой цели территориальными князьями. Кроме того, так называемые имперские города Германии обнаружили тенденцию к чрезмерной политической самостоятельности, которую не смогла преодолеть слабая королевская власть. Союз городов и королевской власти в Германии не состоялся. Не были здесь фактором централизации и мелкие рыцари, также тяготевшие к поддержке территориальных князей.
