Экономическая слабость городов закономерно влекла за собой их политическую слабость, усугублявшуюся отсутствием у них единства действий, никакой общегосударственной организации горожан в Польше и Венгрии в XIV—XV вв. не было. Города в целом в этих странах не принимались в расчет как серьезный участник политической борьбы. Внутриполитическое развитие в обеих странах определялось эволюцией отношений между монархией и различными слоями господствующего класса. Первоначально как главный протагонист монархии выступали представители знати, которые по традиции претендовали на занятие высших должностей в государстве. Конституировавшийся в XIV в. как главный орган управления, королевский совет стал ареной столкновений двух сил: крупных магнатов, добивавшихся подчинения правителя своим интересам, и государя, стремившегося играть самостоятельную роль. С этой целью монархи выдвигали в состав совета представителей средних феодалов, лично обязанных им своим возвышением, наделяя их должностями и землями. Однако многие из возвышенных таким способом лиц рано или поздно превращались в новых магнатов, наследовавших от старой знати все ее политические традиции.
Фактором, оказывавшим в XIV—XV вв. все большее воздействие на внутриполитическое развитие обеих стран, стало обострение противоречий между магнатами и широкими слоями средних и мелких феодалов. Острота этих противоречий в немалой мере зависела от того, что институт ленных отношений получил в обеих странах, как уже говорилось, слабое развитие. Клиентела магнатов, состоявшая из служилого дворянства, не имела собственной земли и жила за счет жалованья или доходов от предоставленных им должностей. В общеполитическом плане борьба средних и мелких феодалов за сохранение или приобретение своей собственности принимала характер борьбы против сосредоточения в руках магнатов полноты административной власти.
В Венгрии конфликт обозначился уже во второй половине XIII в., к этому же времени относятся и первые сведения о появлении здесь областных (комитатских) дворянских собраний. В Польше такие местные собрания («сеймики»), на которых преобладало влияние средних и мелких феодалов — шляхты, стали регулярно собираться на рубеже XIV—XV вв.
Областные собрания являлись главным инструментом борьбы среднего и мелкого дворянства за свои права. Особый размах эта борьба в обеих странах приобрела в XV в., и на данной почве наметилось определенное сотрудничество среднего дворянства с монархией. Ограничить влияние знати, опираясь на среднее дворянство, пытались такие правители, как Казимир Ягеллончик (1447—1492) и особенно его сын Ян Ольбрахт (1492—1501) в Польше и Матьяш Хуньяди (Корвин) в Венгрии (1457—1490). Последний добился наибольших успехов в проведении своей политики.
В 70-х годах XV в. в Венгрии был даже установлен новый постоянный налог, которого оказалось достаточно для создания наемной армии. Однако сразу же после смерти Корвина реформы, направленные на усиление центральной власти, были отменены. В целом именно среднее дворянство извлекло основные выгоды из создавшегося положения. К концу XV в. окончательно конституировались и получили официальное признание областные дворянские собрания, приобретшие практически ряд функций органов государственной власти на местах. Они осуществляли даже собственную законодательную деятельность в рамках своих областей. Вместе с тем в тот же период окончательно утвердилась и была закреплена в нормах права практика, согласно которой значительная часть представителей исполнительной власти на местах и члены судов назначались из числа местных землевладельцев по представлениям местного дворянства.
Резко возросла роль представителей провинциального среднего дворянства и в общегосударственном масштабе. В составе окончательно сложившихся в XV в. в обеих странах общегосударственных сословных собраний — государственного собрания в Венгрии, общего («вального») сейма в Польше — выборные представители дворянских организаций на местах заняли наряду с чинами королевского совета весьма видное место, без их участия принятие решений стало невозможным. Одновременно серьезно расширилась и компетенция этих собраний. Наряду с вотированием «чрезвычайных» налогов, которые могли взиматься лишь с согласия сословий, к концу XV — началу XVI в. к ним перешло и право издания новых законов, что ранее, по крайней мере формально являлось прерогативой королевской власти. Перестройка политических институтов в соответствии с требованиями среднего дворянства осуществлялась в значительной мере за счет сокращения компетенции центральной власти. Такой исход борьбы в немалой мере объяснялся отсутствием у монархии Венгрии и Польши сильного союзника в лице городов. Существенно также, что на общегосударственные собрания приглашались представители лишь отдельных городов, а системы организованного представительства от сословия горожан не возникло.
Однако и среднему дворянству не удалось в полной мере добиться своих целей: если стремления знати к усилению своей власти были в общеполитическом плане определенно ослаблены формированием институтов дворянского представительства, то главный источник могущества знати — ее землевладение эти реформы ни в чем не затронули. Заседавшие на сеймах представители дворянства в целом старались взвалить на монархию основную тяжесть расходов на управление страной, включая и такую важнейшую статью, как военные расходы. Отсюда растущие финансовые трудности монархии, которые разрешались за счет отдачи в заклад в обмен на займы имевшихся в ее распоряжении источников доходов — прежде всего земель королевского домена. В итоге к концу XV в. большая часть территорий домена, включая и многие города, оказалась в закладе у магнатов, ссужавших корону деньгами.
Этим можно объяснить тот факт, что на рубеже XV—XVI вв. наметилось новое усиление магнатов, стремившихся взять в свои руки власть в стране. В Венгрии конца XV — начала XVI в. она стала объектом борьбы соперничавших магнатских клик. В Польше стремления магнатов нашли свое выражение в так называемом «Мельницком привилее» 1501 г., по которому фактически полнота власти в стране должна была сосредоточиться в руках королевского совета — сената, состоявшего по преимуществу как раз из крупных феодалов-магнатов.
Развитие Чешского королевства отличалось рядом особенностей. Для этой страны были характерны более сильные позиции магнатов. Уже на рубеже XIII—XIV вв. высшие государственные должности в стране оказались фактически монополизированы представителями немногих магнатских родов. В их же руках оказалось и главное судебное учреждение страны — земский суд, превратившийся из общегосударственного в сословный суд светских феодалов.
В Чехии попытки (например, короля Вацлава IV) создать новую знать из числа приближенных к нему незнатных дворян не привели к сколько-нибудь существенным результатам. Могущество магнатского землевладения и отсутствие в очень освоенной стране резервов для внутренней колонизации, а также развитого государственного и военного аппарата способствовали социальной деградации значительных групп мелкого рыцарства, вынужденных поддерживать свое существование разбоем или наемной службой в соседних государствах, что вызывало у них глубокое недовольство существующим порядком.
Другой особенностью было наличие в Чехии городов, гораздо более экономически сильных и гораздо более быстро развивавшихся, чем города Польши и Венгрии (см. выше). Именно благодаря этому в чешских городах к концу XV в. сложилось свое национальное бюргерство и вместо характерной для других центральноевропейских стран медленной ассимиляции местной средой иноэтнической верхушки назрел конфликт между этим бюргерством и немецким патрициатом. Специфика политического развития Чехии была и в том, что с начала XII в. она была в ленной зависимости от Германской империи. Хотя с конца XII в. она фактически была самостоятельным государством, все же король Чехии с XIII в. являлся курфюрстом империи, и даже формальная принадлежность к ней способствовала широкому проникновению немцев в Чехию, которое особенно усилилось в правление короля Карла I Люксембургского (1346—1378), ставшего в 1356 г. германским императором под именем Карла IV. Появление немцев в окружении чешских королей, их засилье в среде городского патрициата, а также в церковной иерархии вызывали острое недовольство в среде мелкого рыцарства, средних и низших слоев городского населения, интеллигенции. С конца XIV в. социальные противоречия в чешском обществе переплетались с этническими, а позднее и с религиозными.
