В 1379—1385 гг. происходило новое большое восстание в Генте и Брюгге. Оно началось с конфликта между этими двумя городами, в котором Брюгге поддержал последний граф Фландрский Луи де ла Маль. Но затем ремесленные элементы и Гента и Брюгге, в частности ткачи, объединились в борьбе против графа и патрициата своих городов. Во главе их стал Филипп, сын Жака Артевальде. Восставшие захватили власть в обоих городах. На помощь графу вновь пришел французский король, который в 1382 г. одержал победу при Роозбеке. Но и после этого Гент не сдавался вплоть до 1385 г., и только обещание французского короля подтвердить все привилегии города привело к заключению мира. В результате этой длительной и упорной борьбы в управлении всех фландрских городов значительно возросло влияние цехов.
Сочетание антиналоговых восстаний с внутренней борьбой в городах было обычным явлением во Франции XIV в. Париж и некоторые другие города возглавили антиправительственное выступление в 1356—1358 гг. Используя созванные дофином Карлом (король был в плену) Генеральные штаты и свое преобладание в них, города (феодалы находились в армии или в плену) потребовали от дофина целой серии реформ, направленных на ограничение полномочий центральной власти, в частности в сфере налогообложения и расходования налогов. Они добились в 1357 г. издания так называемого «Великого Мартовского ордонанса», установившего регулярный созыв Штатов и обязательность их решения для налогообложения. Однако реальную власть в результате этого получила городская верхушка во главе с купеческим старшиной Этьеном Марселем, своекорыстная политика которой привела к отходу от восстания как массы парижан, так и большинства других городов. В результате дофину, бежавшему из Парижа, удалось окружить город. Этьен Марсель пытался установить контакт с восставшими в 1358 г. жаками. Однако прочного союза между ними не получилось, и парижское восстание было подавлено одновременно с Жакерией.
В конце 70-х — начале 80-х годов XIV в. во Франции прокатилась волна городских восстаний, связанных с ростом налогов. В 1379 г. в связи со сбором нового очередного налога начались восстания в городах Южной Франции — Монпелье, Ниме, Клермоне. Одновременно там шла борьба ремесленников и бедноты против городских заправил, купцов и ростовщиков. В 1382 г. последовала серия антиналоговых восстаний в городах Северной Франции — Руане, Амьене, Сен-Кантене, Лане, Суассоне, Реймсе, Орлеане, главную силу которых также составляли массы ремесленников и мелких торговцев. Аналогичное восстание, получившее название восстания «майонетов» (от слова maillot — молот) или «молотил», произошло в 1382 г. в Париже. Восстание обрушилось одновременно и на сборщиков королевских налогов, и на представителей городской верхушки. Правительство вынуждено было временно отменить новые налоги и только после этого расправилось с вождями восставших.
В 1413 г. в Париже произошло большое восстание горожан, которое по имени их вождя живодера Симона Кабоша получило название восстания «кабошьенов». Как и в 1356 г., восстание происходило во время заседаний очередных Генеральных штатов, на которых все сословия высказались против усобиц между феодальными группировками — бургундцами и арманьяками и против злоупотреблений правительственной администрации. Чтобы добиться выполнения своих требований, «кабошьены» (в основном цеховые ремесленники и беднота) подняли вооруженное восстание, которое было использовано городской верхушкой, чтобы вырвать у правительства ряд умеренных реформ. Однако вступившие в город арманьяки подавили восстание и аннулировали нововведения.
В Англии городские восстания против притеснений королевских чиновников также часто сочетались с внутригородской борьбой между цехами и городской верхушкой. В 1312—1316 гг. такое восстание имело место в третьем по величине городе страны — Бристоле. Неоднократно цеховые восстания против городской олигархии в XIV в. происходили в Лондоне. К концу столетия цеха были допущены к управлению городом. Нередко цеховые движения в Лондоне происходили на фоне общеполитических конфликтов, в которых столица обычно принимала активное участие (в 1310—1311, 1321—1322, 1326—1327, 1381, 1399 гг.). Внутренняя социальная борьба происходила в XIV в. в городах Беверли, Йорке, Скарборо, Бриджуотере и др. Она наложила отпечаток на выступления этих городов во время восстания Уота Тайлера, в котором они пытались решать свои внутренние вопросы.
Борьба между цехами и патрициатом особенно остро протекала в немецких городах. В 70—90-е годы XIV в. волна цеховых восстаний прокатилась по ганзейским городам: в 1372 г. — в Брауншвейге, Нордхаузене, Гамбурге, в 1378 г. — в Данциге (ныне Гданьск). В 1380 г. начались волнения в Любеке; в 1384 г. там подготовлялось цеховое восстание в целях захвата городского совета и исключения из него неугодных народу лиц. В 1391 и 1394 гг. восстали ремесленники Штральзунда, а в 1396 — Кёльна, который был в это время также членом Ганзы. Аналогичные цеховые восстания происходили в Магдебурге (1330 г.), Франкфурте (1358 г.), Аугсбурге (1368 г.) и др.
Наконец, повсюду в регионе в XIV, а особенно в XV в. возникают городские движения нового типа, в которых бедные ремесленники и подмастерья выступают против эксплуатировавших их мастеров. Эти движения выливаются в стачки за повышение заработной платы, сокращение рабочего дня, за право подмастерьев создавать особые союзы для защиты своих интересов. Подмастерья нескольких соседних городов заключали между собой союзы. Например, в 1421 г. такое соглашение заключили подмастерья и слуги нескольких рейнских городов — Майнца, Вормса, Шпейера, Франкфурта. Такой же союз был создан и в Эльзасе.
Результаты городских движений были неоднозначны. Иногда они достигали некоторых успехов, вынуждая правительство временно снижать налоги и пресекать злоупотребления должностных лиц. Иногда цеховые восстания приводили к победе цехов над патрициатом или — во всяком случае — к допуску их представителей в городские советы. И эти победы были недолговечными, хотя и по другой причине: в городские советы допускались главным образом представители цеховой верхушки, которые сами очень быстро начинали притеснять своих менее богатых собратьев. Кроме того, одержав победу и став у кормила власти в городе, цеха старались ужесточить свою монополию на производство и на торговлю в городах, способствовали замыканию цехов, а вместе с тем и застою в экономической жизни города. Пример такого развития дают «старые добрые города» Фландрии — Гент, Ипр и Брюгге. С усилением роли цехов в городском управлении в конце XIV—XV вв. они постепенно утрачивают свое первенство в производстве сукна и торговле им, уступив его городам Брабанта.
Городские восстания, как и крестьянские, вызывали постоянную тревогу и у феодалов, и у центральной власти. Особенно они опасались возможного союза между ними. Попытки установить такой союз имели место во время восстания в Приморской Фландрии, в ходе Жакерии. В восстании Уота Тайлера этот союз осуществлялся в Лондоне, а также в некоторых мелких сеньориальных городах; попытка подобного союза имела место в заговоре «Башмака» в 1493 г. в Германии.
Однако союзы между крестьянством и горожанами носили спорадический характер и существовали недолго. Интересы городов и крестьянства были во многом различны, что мешало выработке каких-либо общих программ. Мешал этому и неистребимый сепаратизм городов, их приверженность местным привилегиям, обычно крайне невыгодным для крестьян, а еще более то, что многие города сами эксплуатировали окрестное население, как феодальные землевладельцы.
Одним из проявлений социального протеста продолжали оставаться ереси. В них также крестьяне участвовали часто совместно с горожанами. В начале XIV в. францисканцы-спиритуалы (левое крыло вполне ортодоксального францисканского ордена, идеологом которых был богослов Петр Оливи) требовали строгого выполнения аскетических норм, установленных основателем ордена Франциском Ассизским, а заправилы ордена к этому времени скопили в своих руках огромные богатства. Спиритуалы призывали к бедной церкви, ожидали в ближайшее время прихода «Антихриста» и «конца света». Главным местом их действия был Прованс (Южная Франция), где они приобрели большое влияние среди простонародья и в деревне, и в городах, получив прозвище «бегинов». Наиболее радикальная их часть предсказывала скорое установление на земле нового, справедливого строя, где все имущество будет общим.
