ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО НА ВТОРОМ ЭТАПЕ РАЗВИТОГО ФЕОДАЛИЗМА
На втором этапе зрелого феодализма развитие общества становится все более противоречивым. С начала XIV в. здесь наблюдаются некоторые явления экономического упадка. В результате неурожайных лет 1315—1322 гг. несколько сократилось население, дальнейшему падению его численности с середины XIV в. содействовала страшная эпидемия чумы — «Черная смерть» 1348—1349 гг. и последовавшие за ней эпидемии 1360—1361, 1369 и 1374 гг. К концу столетия население сократилось по сравнению с его началом в среднем по региону на четверть или треть, а в некоторых странах еще больше. Следствием этого, с одной стороны, была резкая нехватка рабочей силы и быстрый рост заработной платы наемных рабочих в деревне и в городах (примерно в 2-2,5 раза), а с другой — прекращение внутренней колонизации и сокращение фонда обрабатываемых земель, а также повсеместное запустение деревень.
Постепенное снижение цен на зерно ко второй половине XIV в. из-за убыли населения при росте заработной платы делало невыгодным товарное зерновое хозяйство в широких масштабах, что привело к сокращению посевных площадей, особенно в сеньориальных хозяйствах, которые оказались в кризисной ситуации. Сокращается и экспортная торговля сельскохозяйственными товарами. Некоторые явления упадка наблюдались и в городах. Цеховая организация ремесла из двигателя развития производительных сил с середины XIV в. постепенно превращается в тормоз этого развития. В середине XV в. начинают приходить в упадок некоторые старые торгово-ремесленные центры — Гент, Брюгге, Ипр, Любек, Кёльн и др.
Все эти явления экономического спада послужили поводом для возникновения и распространения в западной медиевистике в 50—70-е годы теории, согласно которой в этом регионе Европы в XIV—XV вв. разразился экономический кризис или даже «кризис феодализма». Придавая решающую роль в развитии экономики демографическому фактору, сторонники этой теории считали, что смена тенденции к росту населения тенденцией к его падению определяла смену хозяйственных циклов «экономического подъема» в XI—XIII вв. и «кризиса» в XIV—XV вв. наподобие смены циклов при капитализме. При этом совершенно игнорировалась специфика экономических условий феодального общества, в частности роль в нем внеэкономического принуждения и классовой борьбы, их воздействие на экономику.
Возражая сторонникам этой теории, советские историки еще в конце 50-х — начале 60-х годов, во-первых, отвергли чисто демографическое объяснение явлений экономического упадка XIV—XV вв., подчеркнув, что сам демографический спад был результатом истощения крестьянского хозяйства вследствие возраставшей в XIII—XV вв. эксплуатации; во-вторых, показали, что и в XIV—XV вв. явления экономического упадка сочетались с явлениями экономического подъема. Дело в том, что общий уровень развития товарно-денежных отношений и в деревне и в городе заметно вырос в эти столетия. Если падала товарность сеньориального хозяйства, то она резко возрастала в крестьянском хозяйстве, если отдельные города переживали упадок, другие в это время росли и укреплялись, если сокращалось зерновое хозяйство, то оно постепенно интенсифицировалось, а вместе с тем успешно развивалось товарное скотоводство, огородничество, виноградарство, возделывание технических культур. И в сельском хозяйстве, и в ремесле продолжался заметный рост производительных сил, подготовлялись условия для зарождения раннекапиталистических отношений в деревне и в городском производстве.
В деревне противоречия экономического развития выражались в том, что сеньориальное и крестьянское хозяйство развивались в противоположных направлениях. Первое действительно переживало тяжелый кризис: падала его товарность, шло дальнейшее сокращение домениальной запашки за счет роста крестьянских держаний, утверждалась личная свобода крестьян при безусловном преобладании денежной ренты. На протяжении XIV и XV вв. происходило вместе с тем и постепенное сокращение общих размеров сеньориальной ренты. Начинался развал барщинной сеньории: домениальные земли в широких масштабах, а иногда и полностью, раздавались в конце XIV — начале XV в. уже лично свободным наследственным держателям или долгосрочным, а иногда и краткосрочным арендаторам (лизгольд в Англии, мейерская аренда в Германских землях, фермерская аренда в Нидерландах).
Резко возрастает хозяйственная роль крестьянства. К середине XV в. крестьянское хозяйство повсеместно вытесняет с сельскохозяйственного рынка феодалов. Крестьяне все больше превращаются в товаропроизводителей по преимуществу.
Однако в обществе, где сохранялась монополия феодалов на земельную собственность и политическую власть, эти выгоды реализовались крестьянством с большими затруднениями. Кризис сеньориального хозяйства и связанное с ним падение доходов господствующего класса вызывало с его стороны нередко резкую реакцию. Главной целью феодалов было удержать ренту на достаточно высоком уровне, а иногда даже повысить свои доходы, как можно более полно реализовать для этого свои сеньориальные права. В феодальной деревне этих столетий наблюдается поэтому тенденция к сеньориальной реакции.
Наиболее ярко реакция была выражена в Англии, где феодалы в XIV в. даже пытались укрепить свое домениальное хозяйство, рекоммутировать ренту, сохранить личную зависимость вилланов. Во Франции и Нидерландах сеньориальная реакция в XIV—XV вв. была выражена слабее, так как ликвидация барщины и личной несвободы — серважа уже была там необратима. Однако все же делались попытки, правда в целом неудачные, возродить, особенно у краткосрочных арендаторов, натуральные чинши и даже серваж (так называемый «новый серваж» во Франции) для уже давно лично свободных, но нуждавшихся в земле крестьян.
В Германских землях сеньориальная реакция началась несколько позднее, с конца XIV в., и достигла широкого размаха только во второй половине XV в. В западных областях империи она выражалась в массовом наступлении феодалов на общинные права крестьян, в попытках, нередко удачных, повысить ренту, вернуться от денежной ренты к натуральным чиншам, а иногда и к барщине. Феодалы с помощью начавшейся здесь с конца XIV в. «рецепции» римского права стали ухудшать земельные права крестьян на наследственные наделы, превращать их в краткосрочных арендаторов, ренту которых всегда было легче повысить. Наряду с этим господа увеличивали личные и судебные повинности крестьян, пытаясь небезуспешно вновь установить статус личной зависимости для некоторых из них (Leibeigeschaft).
Во Франции, Нидерландах и Англии сеньориальная реакция в конечном счете потерпела поражение. К середине XV в. в этих странах крестьянство не только полностью было лично свободным, но платило невысокую ренту и имело наследственные права на держание (цензива — во Франции, копигольд — в Англии), а иногда и право собственности (фригольд в Англии). В Германских же землях между Рейном и Эльбой сеньориальная реакция имела известные успехи уже в канун Крестьянской войны 1524—1525 гг.
Еще более заметные изменения в этом направлении произошли в XIV—XV вв. в Заэльбье. В XIII — начале XIV в. крестьянство здесь было лично свободным, не знало значительной барщины, несло натуральные и денежные платежи в первую очередь в пользу территориальных князей. В XIV же веке положение заметно изменилось. В связи с активизацией здесь к концу XIV столетия хозяйственной деятельности рыцарства, которое стало в широких масштабах производить зерно на продажу, в частности на экспорт в Западную Европу, усилился нажим на крестьянство сначала в форме роста натуральной ренты. Постепенно рыцари захватывают и судебную власть над крестьянами. Когда в XV в. они переходят в широких масштабах к ведению предпринимательского фольварочного хозяйства, то присоединяют к своим доменам пустующие наделы и даже вытесняют с занятых наделов наиболее экономически слабых крестьян. Они превращают их в малоземельных «огородников» и «коссатов», которых принуждают к несению барщины в фольварке. Более зажиточных также обязывали своей тягловой силой и инвентарем обрабатывать земли фольварка. Широкое применение барщины обусловило здесь массовое личное закрепощение к концу XV в. как бедноты, так и более зажиточных крестьян.
