- Приехали! Заканчиваем на сегодня! Сдать оборудование, выстроиться вдоль стены. - Раздался крик охранника где-то в стороне, когда Йен, пытаясь вцепится покрепче в волосы мужчины и приложить его головой об пол, понял, что его оттягивают, как последнего котенка и швыряют к противоположной стене.

- Успокоились оба! - Завопил подоспевший охранник, направляя на него автомат.

Парень, сидя у стены, пытался отдышаться и сообразить, что это было. Перевел взгляд на трясущиеся руки, защитные перчатки порвались, и в ссадины на сбитых костяшках попала краска, только сейчас он понял, что ранки неимоверно пекут. Поднимая голову в направлении бывшего напарника, понял, что на адреналине успел нанести приличный ущерб не только залитой по всем плоским поверхностям краской камере, но и мужчине напротив.

- Вы, блять, совсем охренели? - Протянул заходящий в камеру второй охранник.

- На выход оба!

- Да они как Гензель и Гретель, нам тут сейчас до одиночек дорогу прорисуют потоками краски. - Раздеться! - Йен начал стягивать выданный защитный комбинезон, бахилы и прочую атрибутику юного маляра.

- До белья раздеваемся, чтобы еще остыли по пути немного! - Злобно гаркнул один из охранников.

- Гомез, не перегибай. - Покосился на него второй.

- Посмотри на свою обувь и форму. Я еще недогибаю!

- Думаешь, стоит…

- На выход!

Идти в одних трусах в общественном месте - удовольствие не большое. А когда ты идешь под дулом автомата, и в спину тебе доносится свист и фразы из разряда “Они там что, трахались?” или “Что, ребятули, припекло? Кто хоть кого натягивал?”, то это совсем другие ощущения.

Хоть дорога до одиночек и была недолгой, но проходила через часть второго и почти весь третий блок. Не прокричал им в спину что-то только ленивый. Идти было помимо прочих удовольствий еще и жутко холодно.

Охранники пару раз останавливались, разговаривая с коллегами, описывая вкратце ситуацию, пока они стояли, как две статуи. Вдоволь навозмущавшись с остальным персоналом, их вели дальше.

Проходя мимо толпы заключенных, Йен, смотря под ноги, не увидел стоящего в стороне брюнета с обеспокоенным выражением на лице, и его друга, злорадно улыбнувшегося после увиденного представления.

Комментарий к

Буду благодарна за критику\отзывы)

========== Часть 8 ==========

После того, как их довели до одиночек, Йена довольно грубо зашвырнули в самую крайнюю камеру.

В узкой комнате без окон было холодно, и стоял отчетливый запах плесени, смешанный с каким-то своеобразным букетом моющих средств. Одна тоскливо прячущаяся за защитной решеткой лампочка давала очень мало света, и в помещении царил полумрак. Дизайнер, если можно так сказать, не особо парился над антуражем. Койка с застиранными простынями, намертво прикрученная к стене, нечто вроде стола и унитаз в углу разбавляли пустоту камеры с бетонным полом и темно синими стенами.

Через пару часов дверь открылась и, запустив в него дополнительным комплектом одежды, все тот же охранник снова скрылся. От тонкого комбинезона и майки теплее не стало и Йен, сжавшись под тонким подтертым и, почему-то, полувлажным одеялом, попытался уснуть.

Сон совсем не шёл или потому что сейчас было приблизительно семь вечера, или же потому что чувство внутреннего опустошения заживо поглощало чёрной дырой остатки резкой вспышки энергии, бьющей потоком во время неожиданно завязавшейся драки. Внутри себя, среди звеневшего в пустоте отчаяния, парень пытался отыскать хоть какие-то позитивные стороны в происходящем, как этому старался обучить один из ведущих его психологов. Но в полной черноте он видел лишь одну огромную обшарпанную, качающуюся на ветру вывеску с собственным именем, где красными буквами под “Йен Галлагер” значилось всего одно слово: “Проебано”.

В таких не веселых мыслях он провёл первые сутки, периодически прерываясь на беспокойный сон.

На следующий день, как он мог судить по выдаче завтрака, его немного отпустило отчаяние, и он попытался как-то собрать остатки себя в кучу, что получалось с трудом. Он медленно позавтракал, поправил скомканную постель и, сев сверху заправленного одеяла, попытался придумать чем себя занять. Заняться, кроме самокопания, было нечем.

Квест-комната - ни дать, ни взять! Только тут, выполнив задание, не получишь дешёвенький приз и памятное фото. Памятное фото делали при задержании и хранится оно сейчас во всех архивах заключённых и правонарушителей, вместе с отпечатками и записями по делу. “Делу” - в единственном числе? По делам! Блять, сколько я всего успел уже натворить за столь недолгую жизнь! Если я до этого ещё не окончательно сошёл с ума, то тут явно созданы все идеальные условия! Теплица сумасшествия!

Йен, даже сам не ожидая того, истерически засмеялся, вцепившись в немного отросшие волосы замерзшими пальцами.

Из очередного кошмара его вырвал стук чего-то железного по двери камеры и оклик охранника.

- Заткнись, Галлагер! Разорался, посмотри на него!

Такое ощущение, будто тебя закручивает в карусели. С самого начала было детство с проблемами из разряда: плохие оценки, как помочь семье и “вот когда я вырасту, то точно стану военным”. Все глобальное тогда оказывается довольно-таки невинной чепухой. И ты, сев на этот яркий аттракцион под названием “Жизнь”, начинаешь движение.

Со временем мелодия меняется и становится более трэшевой - появляется ужасающий смех на фоне, и такое чувство, что тебя сейчас стошнит от скорости движения. Потом появляются злобное окружение, диагнозы, проблемы куда реальней, несданной вовремя школьной работы, и скорость уже просто запредельная. Тебе становится страшно. Мелодия совершенно неприятна. Смотришь на соседние места на этой карусели, а там люди в ободранных масках злобных клоунов или злобные клоуны в масках людей, так с первого взгляда и не поймешь. Тебя подставляют, ты подставляешь и просто выживаешь в этой ебучей реальности. Ты, чуть не падая, идешь к выключателю, еле передвигая ноги на заданной сверхскорости.

Тебя укачивает, ты шатаешься, но идешь, пытаешься покинуть место и дойти до пульта, остановить этот фарс. Не можешь. Пересаживаешься просто на новое сидение к новым “маскам-людям” и так продолжается дальше, год за годом. Страшно и одиноко. Понимаешь, никто никому не нужен, все, скрывая своё одиночество, бросаются во все тяжкие. А потом резко все замирает. Останавливается. И ты можешь сойти с этой гонки. Она окончилась. Никто не победил. Никого не осталось. И снова карусель кажется яркой и цветной, и снова… ты видишь нового пассажира, он идет с растерянным взглядом и занимает место, которое ты только что освободил. На лице яркая улыбка и снова играет приятная мелодия, и снова начинается плавное движение ярких лошадок… но уже не для тебя. Самое страшное, что я уже хочу покинуть этот аттракцион, понимая, что сейчас только пик набора скорости.

Йен не покидал камеру уже три дня. Его распорядок не особо отличался разнообразием. Еду и медикаменты ему приносили, просовывая в специальное окошко, правда, к стандартному набору добавилась ещё одна маленькая желтая пилюля. Парень, находясь в полупрострации после первого приема, сделал для себя окончательный вывод, что пора заканчивать безропотно глотать выписанные лекарства, так как эффект от них был кардинально противолодочный изначально задуманному.

Названия лекарств ему, якобы, лечащий врач так и не сообщила, хоть он не раз спрашивал. Его подготовки должно было хватить на то, чтобы разобраться, что даёт такой эффект полного овоща и просто перестать это пить. Понимая, что полный отказ был не самой лучшей идеей, но это лучше, чем то, что происходит сейчас. Так как пока Йен находится в этой камере, прием таблеток никто не контролировал, он просто прятал их в надорванный матрас.