– Держи руки там же, – приказал Йен, хватая Микки за бока, поднимая его бедра над кроватью, лишая приятного трения члена о простынь. – Встань на четвереньки, – указал он, самостоятельно спуская в то время свои собственные трусы к коленям, легким движением окончательно освобождаясь от них.

Занимая нужное положение, онемевшими еще от прошлого приказа и отсутствия движений руками вновь хватаясь за спинку кровати, Милкович выгнулся в спине и дважды дернулся, стараясь хотя бы бедрами дотронуться до возбужденного до предела члена и налившихся уже спермой яичек, потереться ими хоть обо что-то, чтобы усмирить раздирающее тело на части вожделение.

– О, нет, – улыбнулся рыжий, заметив попытки саба к самоудовлетворению, – ты не будешь касаться себя, Микки, – проговорил он, наклоняясь, грудью прикасаясь к горячей коже спины своего партнера, оставляя несколько влажных поцелуев на линии его позвоночника, прочерчивая блестящую дорожку слюны к копчику брюнета.

Нет, голос Галлагера вовсе не нес в себе приказного характера, но возбужденное ласками и диким желанием большего естество сабмиссива безоговорочно подчинилось Доминанту, заставляя Микки оставить свои попытки и вновь широко развести ноги, пальцами рук сильно впиваясь в холодный металл спинки кровати, ногтями, полными собранных за время терзания бледной спины веснушек, впиваясь в твердую сталь.

Громкий рык из приоткрытого рта Милковича прокатился по комнате в момент, когда палец Йена легким движением заставил крышку тюбика лубриканта отскочить в сторону.

От затуманенного возбуждением взгляда голубых глаз ускользнул тот момент, когда компанию двум распаленным телам в маленькой темной комнате составили баночка смазки и презерватив, но столь незначительное упущение нисколь не волновало сейчас Микки, продолжающего стоять на дрожавших в судорогах ногах, ожидая новых ласк.

Прозрачный гель приятно холодил пальцы Дома, выдавливающего в ладонь большую порцию вязкой субстанции, способной помочь подготовить тело партнера к первому проникновению.

Торчавший колом, напряженный до предела член Галлагера не был настроен на продолжительное ожидание, но причинить боль сабмиссиву, доверившему ему свое тело этой ночью, Йен не хотел.

Растирая гель по длинным пальцам, одновременно смазывая их и разогревая лубрикант, рыжий целовал спину Милковича, лаская кожу языком чувствуя на самом кончике приятную горечь и микрокристаллики соли сочившегося через поры пота.

– Прогнись, – попросил Дом, опуская чистую ладонь на поясницу партнера, чуть надавливая на тут же отозвавшееся приказу тело, выгибающееся навстречу его блестевшей смазкой руке.

Мышцы брюнета были напряжены, и даже первая фаланга указательного пальца Йена с трудом проникла в сжатое, но уже довольно обильно смазанное колечко анального прохода под протяжный стон Микки.

– Расслабься, – последовал очередной приказ, заставляя саба подчиниться: палец рыжего больше не встретил сопротивления, погружаясь в горячую пульсирующую плоть до самого основания.

Почувствовав легкий дискомфорт, брюнет хотел освободиться от неприятного вторжения, но тело, охваченное приказом, не слушалось своего хозяна, находя в расположившемся за его спиной Доминанте своего нового правителя.

Потянув ладонь на себя, Йен вытащил палец почти полностью и вновь погрузил его внутрь, услышав очередной благодарственный стон, когда решил повторить это действие.

Горячие мягкие стеночки с благоговением принимали каждое новое к себе прикосновение, а постепенно расслабляющееся и раскрывающееся под ласками кольцо мышц позволяло увеличить количество растягивающих Милковича пальцев вдвое.

Добавляя к указательному средний, Доминант проник в тело Микки, останавливаясь на несколько секунд, чтобы брюнет успел привыкнуть к дополнительному давлению на чувствительный вход, и снова начал движение, разводя пальцы ножницами и смыкая вновь.

Два пальца уже свободно скользили в сабмиссиве, когда Йен почувствовал, что тело того сильно задрожало и опять напряглось, сопротивляясь отданному приказу.

– Тебе больно? – обеспокоенно спросил Галлагер, останавливаясь. – Что случилось?

– Ничего, – прохрипел в ответ брюнет, зажмурившись, не смея обернуться.

– Микки, с-к-а-ж-и, что случилось, – приказал Дом, освобождая вход Милковича от пальцев.

– Ты слишком нежен, – не желая того, но все же сказал Микки, опуская голову в признанном поражении.

– Нежен? – нервно усмехнулся рыжий, совершенно не ожидавший подобного рода признания от строптивого сабмиссива, не желающего подчиняться, которого обычно брали лишь силой. – Нежен, говоришь? – повторил он, надевая на член презерватив и смазывая его лубрикантом, подставляя головку к растянутому, но не достаточно для размеров рыжего, отверстию. – Нежен? – резким движением бедер подаваясь вперед, проникая в Микки и погружаясь почти до самого основания в тугое отверстие, прорычал Галлагер, утонув в протяжном крике саба от столь неожиданного ответа на его замечание.

Острая боль пронзила тело брюнета, когда толстый и длинный член Доминанта ворвался в него, растягивая сжатые мышцы, не готовые к столь сильному давлению, пробивая разрядами тока каждое нервное окончание, заставляя самопроизвольно сжиматься мышцы и воспалиться чувствительные точки.

– Есть, что сказать теперь? – крепко сжимая бока Милковича пальцами, довольно поинтересовался Йен, наслаждаясь дрожью тела в своих руках.

– Не останавливайся, – услышал он ответ, окончательно сорвавший крышу и заставивший начать двигаться.

Шлепки кожи о кожу, громкие хрипы и высокие стоны смешивались с животным рычанием, сопровождая каждое проникновение в раскрывшегося перед ним сабмиссива твердого органа Доминанта, растрахивающего покрасневшую и пульсирующую дырочку, наполняя темную комнату страстью и похотью.

Стиснув челюсти, громко скрипя зубами, Галлагер продолжал толкаться в Микки рваными движениями, втягивая ноздрями наполненный запахом пота и возбуждения воздух, крепко удерживая его бедра на месте руками.

Увеличивая темп и глубину проникновения, меняя угол, Йен перехватил брюнета под ребрами, поднимая того, заставляя встать на колени, теряя опору для рук, но подарив ему новую - влажная соленая спина саба соприкоснулась с твердой грудью Доминанта.

– Не трогай себя, – выдохнул рыжий, как только заметил первое движение ладони Милковича к напряженному до предела члену меж его бедер, продолжая толкаться в него с удвоенным рвением.

Тело брюнета дрожало в конвульсиях от каждого проникновения, особенно сильно содрогаясь в момент прикосновения головки члена Галлагера к воспаленной простате, приближая его к разрядке.

– Кончишь, когда я скажу, Микки, – чувствуя близкую развязку, приказал Дом, делая очередной глубокий толчок, погружаясь в саба до основания, чувствительным органом даже через слой латекса ощущая горячие пульсирующие стенки заднего прохода брюнета, плотно обхватившие его член, унося за границу реального.

Онемевшие руки безвольно висели по обе стороны от дрожавшего в предоргазменных судорогах тела Милковича, из последних сил удерживаясь от нестерпимого желания прикоснуться к болезненно напряженному члену, а переполненные спермой и желанием освободиться от тяжкого груза яички пульсировали и сжимались, не смея ослушаться Дома.

Раз за разом вдалбливаясь в брюнета, Йен громко стонал и терял контроль над своим телом, ощущая приближение долгожданного оргазма, усилием воли и каким-то неведомым прежде упорством сдерживая себя в ожидании момента, когда его сабмиссив достигнет критической точки.

Покрывая поцелуями усеянную капельками пота соленую кожу шеи Микки, Галлагер хрипел и стонал, теряясь в ощущениях наслаждения и нестерпимого удовольствия, сжимая податливое тело брюнета в своих руках.

Дыхание саба давно сбилось с ритма, заменяя глубокие вдохи короткими глотками необходимого кислорода, а кровь бежала по жилам со сверхвозможной скоростью, поднимая температуру тела, пульсируя в висках.