Только я поменялся. В мое жизнь ворвалась магия и красноволосое чудо с зеле-

ными глазами с такими потрясающими желтыми крапинками и остренькими уш-

ками, мысли о которой, практически всегда не оставляют меня в покое.

- Вот, ведь как бывает, живешь себе тихо мирно, учишься, в тренажерку

ходишь, с Колькой трепишься, да в ноуте играешься, а тут бац – и из зеркала к

тебе выходит судьба с багрянцем в волосах и одним движением рук, одевая ку-

лон уничтожает всю устоявшуюся жизнь.

- А ты зеркало на ночь запирать не пытался?! Помогает! Вот повесил бы

замок и жил бы как все! – влез с подначкой внутренний голос.

- Не-е-е… Если бы дали возможность проиграть все заново, например, не

находиться дома или еще что, то единственное, что я бы сделал… это уцепился

бы за Лию и шагнул в портал вместе с ней!

- Ну-ну, как бы не пожалел потом. Хотя, горбатого и могила не исправит!

А жажда приключений – это диагноз, причем неизлечимый! – утешило меня моё

же собственное чувство осторожности и похоже решило полностью самоустра-

ниться.

Я философствовал и одновременно строил глазки очкастой девчонке на си-

дении по диагонали от моего. Она уткнулась в конспект и на мои заигрывания, внимание не обращала, как я не старался.

- Обидно! Вторая за вечер динамит… Что-то случилось с моим мужским

обаянием?! Экое я не постоянное и загадочное существо… однако. Кого хочу, где она не знаю, а кого знаю – того не хочу.

Что и как я буду выяснять у мамы, я так и не придумал. Понадеюсь на рус-

ское «авось», обычно экспромты у меня лучше получаются, чем запланирован-

ные действия. Еще надо Макса позвать, хочу его увидеть.

Я позвонил тренеру и сообщил о счастье, которое через час свалиться на

его и мамину голову. Причем счастье будет голодное и неудовлетворенное. Макс

засмеялся и сообщил, что лично прямо сейчас заедет в магазин и накроет поляну.

Он как раз собирался к Наташе сегодня, правда романтического ужина при вели-

ковозрастном ребенке не получиться, но ради Наты он согласен потерпеть и ее

прожорливого сынка. Я послал его в светлое будущее и сказал, что тогда не буду

помогать ему охмурять мою маму и подыщу ей жениха побогаче и посговорчи-

вее.

106

Я кратенько изложил историю с обыском и послушал дельные советы. От-

кладывать разговор на ужин я не хотел, вдруг мама услышит, а попутчиков я не

стеснялся, а здесь в вагоне никому нет друг до друга дела. Мы еще чуть-чуть по-

трепались о жизни и распрощались. Стук колес мне всегда навевал дрему, тре-

вога улеглась и я, облокотившись на окно, смежил веки.

Родной город ворвался в сознание криками торговок на вокзале.

«Пирожки! Пирожки – свежие румяные, с пылу с жару. Налетай, по три

штуки покупай!»

- Недавно гавкали и мяукали – прокомментировал толстый дядечка в клет-

чатой рубашке, с трудом вставая с лавки.

– Приехали, пацан, просыпайся! – он жизнерадостно тыкнул мне пальцем в

ребро.

- С-с-паси-бо-о, - прошипел я, переживая ощутимую боль в подреберье.

До дома я добрался быстро и как в детстве, прыгая через ступеньку, взле-

тел на третий этаж. Решил позвонить для полноты сюрприза, а не открывать

ключами. Маме я ж не звонил, а Макс обещал молчать.

Звонок заливисто рассыпался трелью в родной квартире. Я отошел на пару

шагов и замер. Лампочка как всегда не горела и в подъезде стоял полумрак.

- Надо вкрутить. Совсем я родительский дом забыл, – нахлынуло чувство

вины, но непоправимый вред нанести не смогло, послышался щелчок открывае-

мой двери. Мама, не спрашивая, распахнула дверь и… вдруг, пошатнувшись, ух-

ватилась за косяк. С ее красивого улыбчивого лица начали исчезать краски, губы

удивленно приоткрылись. А глаза распахнулись. Она отступила на шаг в кори-

дор и выдохнула: «Ты?!».

Я был в шоке, сюрприз удался!

- Я! – выдохнул резко осипшим голосом.

И мама стала оседать на пол. Я ринулся к ней и подхватил на руки.

- Господи, что же с ней?! Обморок? Сердечный приступ? Скорую вызвать,

что ли?

Перенес в комнату и положил на диван. Намочив руки уксусом, легонько

постучал по щекам. Ресницы затрепетали, и мама нерешительно открыла глаза.

Над ней склонился мужчина лет 25 с короткой стрижкой, волосы блестели,

серебрясь в свете лампы, а губы были плотно сжаты. Глаза обеспокоенно, но

как-то слишком серьезно смотрели на нее и казались почти черными с синими

всполохами. Родные глаза, какими она их помнит.

- Олег… - еле слышно прошептала Наташа.

- Мама… - прошептал мужчина.

И она повторно отъехала в обморок.

Мы сидели за столом. Макс осуждающе мне выговаривал за любовь к сюр-

призам, а притихшая и потухшая мама молча ковыряла вилкой в салате, не под-

нимая на меня глаз. Вокруг, как я всегда помнил, буйствовали, пахли и цвели

107

всякие растения, от обыкновенных, до самих экзотичных. Они окружали наш

стол сказочным цветным природным шатром. Не хватало только мелькания пе-

стрых пичуг и журчания ручейка, и была бы полная иллюзия пикника на поляне.

Маме удивительным образом удавалось уговорить вырасти и расцвести самый

капризный экзотический росток. А сейчас этим придурочным колючим ядови-

тым ростком ощущал себя я, который желая приластиться уколол шипами уха-

живающую за ним руку.

- Ну, виноват я, виноват! Ну, дурак, ну не предупредил…. Ну, прости, ма…

не хотел пугать. Только уж больно много всего произошло, да и вопросов нако-

пилось. – Я настолько раскаивался в своей глупости, что мама подняла глаза и

тихо улыбнулась прощая.

- Давай мамуль… рассказывай… За кого меня приняла? И кто это, Олег?

Отец мой, что ли?!

Макс осуждающе в очередной раз посмотрел на меня…

- Да, Тим – твой отец. Ты сегодня почему-то очень сильно на него похож.

Все никак не соображу почему… Ты как будто старше стал, поправился что ли.

Постригся… И глаза… Взгляд… как у него. Вот и обозналась…

Макс приобнял Наташу, а она продолжала смотреть на меня и молчать.

- Мам, ну расскажи, на конец, как вы познакомились? Какой он был? – я

все ж решил выжать максимум информации из этой ситуации. Хоть и чувство-

вал, что это жестоко сейчас. Мигнул свет ламп, начал нагреваться кулон. В груди

привычно что-то начало сворачиваться в тугой узел. И появилась странная по-

требность выяснить, а не осталось ли что-нибудь на память у мамы от моего

отца. Ну, кроме меня, конечно.

- Мам, а он тебе ничего не дарил, а?

Наташа вздрогнула от моего вопроса, и, вскочив, поспешила в спальню.

Брякнула дверца шкафа, опять мигнул свет (что-то электричество сбоит сего-

дня), Макс пообещал меня удушить за сегодняшний вечер. Все это я наблюдал

как будто со стороны.

Вот пришла мама и, наклонившись ко мне, поцеловала в макушку. Разжала

руку и на стол из ее ладони выскользнул мужской перстень с черным камнем.

Печатка была не очень крупная и искусно сделанная. Метал белый, но вряд ли

это серебро или тем более платина. Я взял его и потер пальцем камень. Черный

камень был тусклым и матовым. Мама так и стояла у меня за спиной. Ее дыха-

ние шевелило волосы на моей макушке.

- Мама, все хорошо. Я уже вырос, и все понимаю. Ты ни в чем не виновата.

- Тимур. Ты все не так понял. Я ни о чем не жалею, понимаешь. Он был та-

ким… таким… Он был самым лучшим. И у меня есть ты. А это самое важное.

Я слушал и держал в руке перстень, который непостижимым образом ощу-

щался как что-то опасное, живое, но безумно слабое – уснувшее. Мысленно об-

ратился к кулону и спросил: «Что это?!». И пришел ответ: «Похожий на меня.