- Плевать на задание! Выведи нас наружу!

Он – наша единственная надежда, потому что времени почти нет. Мы цепочкой, друг за другом идем по узкому коридорчику, проходим через три двери и оказываемся у центральной канализации. Запах настолько ядреный, что будь мы без противогазов - пришлось бы туго. Стараясь идти как можно быстрее, проходим по скользкому уступу, затем по узкому мосту. Поллукс показывает на неприметную лестницу и поднимает палец вверх. Вот оно, наше спасение.

Китнисс, едва ступив на верхнюю ступеньку, окидывает взглядом отряд.

- Стойте! Где Митчелл, Лиг Первая и Джексон?

- Остались у «Мясорубки», чтобы задержать переродков, - отзывается Хоумс.

- Нет! – Китнисс кидается назад к мосту, но я перехватываю ее руки.

- Их уже не спасти. Не дай им погибнуть напрасно, - серьезно возражаю я.

- Смотрите! – Гейл указывает на переродков, уже ползущих по уступу. Парень прицеливается и, с помощью подрывных стрел, взрывает мостик, по которому мы только что шли.

Мы открываем огонь. Твари невероятно живучие, потому что даже будь они дюжину раз ранены, все равно продолжают ползти. Их больше, они невероятно сильны, мы же - уставшие и вымотанные. Плечо будто бы обжигают раскаленным металлом, когда один из переродков, подобравшихся ближе всех, нападает на меня со спины. Рука правая, та, которой я стреляю, поэтому я почти роняю ружье, сдерживая крик. Поллукс добивает переродка прежде, чем тот успевает нанести следующий удар, и толкает меня к лестнице. Ящерицы-уроды пахнут, как цветочный магазин, где торгуют одними только розами, и этот запах смешивается с кровью: их и нашей, да еще к тому же рядом канализация. От убойной смеси слезятся глаза.

Я почти ничего не чувствую от боли, когда начинаю карабкаться по лестнице. Каждое движение рукой ослепляет до белых пятен в глазах, но я сосредотачиваюсь на движениях и стискиваю зубы. Крессида помогает мне залезть на промежуточную платформу. Встаю на четвереньки, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями. Сзади раздается крик.

Гейл.

Переродок, вцепившись ему в спину когтями, тащит вниз. Я, забыв о больном плече, свешиваюсь с лестницы, хватая Гейла за руки. В туннеле темно, но я вижу, как он морщится от боли; мы практически перетягиваем его на себя: сзади в меня тоже кто-то вцепился. Плечо разрывает от боли, которая распространяется вниз, по всей руке, но я сосредотачиваюсь на ладонях Гейла, склизких от крови. Не отпускать, не отпускать, не отпускать.

Переродок ревет, когда кто-то снизу, кажется, Хоумс, вонзает не пойми откуда взявшийся нож прямо ему в глотку, и хватка твари за Гейла слабеет настолько, что мы можем вытащить того на платформу. Он падает лицом на мои ноги, с трудом дыша. Кровь сквозь пробитый бронежилет вытекает на бетон. Сложно оценить тяжесть ран, да и нет времени.

Китнисс, выхватив у Крессиды фонарик, светит вниз. Ясное дело, что все это бесполезно. Они не поднимутся, переродков слишком много.

- Китнисс, надо уходить, - хриплю я. Она в отчаянии смотрит на меня. – Китнисс, нам надо уходить.

Я представляю, кого она видит: у нас с Гейлом сероватые лица, кровь ни у меня, ни у него не прекращается.

- Он явно скоро потеряет сознание, а мы не сможем его дотащить, поэтому надо идти, - задыхаясь, говорит Крессида.

Китнисс смотрит вниз, где сейчас отбиваются остатки нашего отряда, а потом, сглотнув, кивает и, помогая Гейлу подняться, идет к следующей лестнице. Пока я, стискивая зубы, карабкаюсь выше, мысленно перебираю оставшихся в живых: Крессида, Поллукс, Китнисс, Гейл, Финник и я. Из тринадцати человек.

Когда мы выбираемся на следующую платформу, Поллукс с лязгом закрывает люк, ненадолго преграждая путь переродкам. Крессида наскоро обрабатывает Гейлу спину: восемь поперечных глубоких порезов. Думаю, если бы не бронежилет, его бы просто пронзили когтями насквозь. Мои раны скрыты свитером, а раздеваться и одеваться сейчас нет времени, поэтому Китнисс просто прижимает невесть откуда взявшуюся чистую тряпку в месту, откуда сочится кровь.

С трудом поднимаемся. Одна фигура все еще жмется к стене.

- Финник, - шепчет Китнисс, будто бы разговаривает с маленьким ребенком, приседая перед ним на корточки, и отнимает от лица руки в наручниках.

Его бьет крупная дрожь, а затем он поднимает на нее взгляд.

- Уходите. Не тратьте время. Я не могу идти дальше.

- Можешь, - заявляет Китнисс твердым голосом.

- Я схожу с ума. Я теряю контроль.

Китнисс упрямо сжимает запястья Финника, а затем она, наклонившись, смотрит ему прямо в глаза.

- Мне страшно, Финник, - шепчет она.

- Нет. Я не…

- Не оставляй меня одну, Финник, - упрямо повторяет она.

Он смотрит ей в глаза и сжимает ее ладони.

- Никогда.

Китнисс помогает ему подняться.

- Далеко еще?

Поллукс знаками показывает, что улица прямо над нами. Мы лезем по последней лестнице и поднимаем люк, над которым оказывается полупустая комната. Пока Крессида принимает из моих рук полуживого Гейла, а затем помогает забраться мне, на полу уже лежит мертвая хозяйка квартиры со стрелой в груди.

- У меня не было выбора, - говорит Китнисс и, наклонившись над раковиной, умывает лицо.

Мы обыскиваем всю квартиру, но она, на наше счастье, пуста. Комнаты весьма симпатичные, но мы не можем здесь остаться, учитывая близость к переродкам.

- Как быстро они сообразят, что кто-то из нас выжил? – спрашивает Китнисс.

- В любую минуту могут нагрянуть. Они знают, что мы шли наверх.

Я подхожу к окну и, выглянув из-за шторы, смотрю на улицу. Мы попали в жилые кварталы, на улицах толпы людей. Это – наш шанс на спасение. Нам нужно залечить раны и придумать новый план, только где-нибудь в более безопасном месте.

- Посмотрим, что у нее в шкафах, - оглядев наш маленький отряд, предлагает Китнисс.

Они с Крессидой притаскивают горы косметики, одежды и париков. Мы прячем наше оружие и окровавленные бронежилеты под длинным плащами: у этой женщины нашлись даже мужская одежда. Но вся проблема, конечно, в наших лицах: нас с Китнисс и Финником знает каждый житель Панема, Крессиду и Поллукса могут узнать знакомые, а Гейл засветился в агитроликах и новостях. Торопливо накладываем друг другу толстый слой грима, надеваем парики и капюшоны, заматываем лица шарфами. Теряем время на то, чтобы запастись едой и медикаментами.

- Держимся вместе, - командует Китнисс перед выходом за дверь.

Времени придумывать план не было, поэтому мы просто петляем по улицам среди толпы, стараясь не привлекать внимание. Когда мимо нас проносится отряд миротворцев, как добропорядочные горожане, уступаем им дорогу, а, дождавшись их ухода, продолжаем путь.

- Нам надо где-то спрятаться, Крессида, - сквозь зубы говорю я, стараясь лишний раз не шевелить больной рукой.

- Я знаю, кто может нам помочь, - кивает она.

Мы минуем три квартала, когда начинают выть сирены. Мельком, через окно чужого дома, видим экран: экстренный выпуск новостей, показывают наши лица. Значит, миротворцы еще не идентифицировали погибших, но скоро каждый прохожий будет так же опасен для нас, как и стражи порядка.

- Быстрее, - командует Китнисс.

Мы срезаем путь через ухоженный сад, ныряем из одних ворот в другие и оказываемся в небольшом переулке, где ютятся два крохотных магазинчика: один с бижутерией, другой торгует уцененной одеждой. Каково же наше удивление, когда Крессида ведет нас к третьему дому, хотя его, скорее, нужно назвать особняком. Белоснежное здание смотрится странно рядом с убогими магазинчиками, и мы удивленно окликаем режиссера, но она лишь отмахивается и звонит в дом.

Я придерживаю Гейла, у которого на лбу градом проступает пот, из-за чего грим начинает сходить пятнами. Мы устали, ранены и нуждаемся в отдыхе. Я очень надеюсь, что человек, к которому мы пришли, надежный.

- Да, вы что-то хоте..? – спрашивает приятный женский голос. На пороге появляется симпатичная молодая девушка в легком шелковом халате. Мне кажется, что ей вряд ли больше двадцати. Капитолийку в ней выдают только цветные пряди в светлых волосах: видимо, она, как и Цинна, сторонник минимализма.