Порой мне кажется, что ее страхам нет оправдания, но однажды я застаю программу новостей, которую все время пропускаю из-за своего странного расписания. Президент Сноу в своем с белоснежном костюме с иголочки снова говорит о противостоянии между Капитолием и ополченцами и показывает страшные кадры.
Сгорающие заживо люди. Сотни раненых. Перестрелки. Сбитые самолеты. Поезда, сошедшие с рельсов. И все это Китнисс принимает на собственный счет. Она – символ революции. В какой-то степени она и заварила всю эту кашу, и, как я не пытаюсь переубедить ее в этом, она лишь качает головой. Сложно говорить человеку, что он ни в чем не виноват, когда он знает правду.
Я качаю головой, выключаю кран и шарю по стене рукой в поисках полотенца. Если я сейчас потрачу всю воду, Китнисс останется без законного душа. Кстати, она, наверное, уже вернулась.
Вытирая полотенцем волосы, я ногой толкаю дверь, ведущую в спальню. Девушка, прижимая к груди листы бумаги, свернувшись калачиком, спит на моей половине кровати. Она успела распустить волосы, и теперь несколько прядок падают ей на лицо.
И кто это советовал мне не уснуть?
Я как можно тише пересекаю комнату и опускаюсь на корточки перед кроватью. Осторожно провожу пальцами по ее щеке и убираю волосы назад. Китнисс морщится, что-то невнятно бормочет, а затем медленно открывает глаза. Улыбается.
- Совсем ты себя загнала, - легко говорю я, проводя пальцами по ее скулам. – Спать надо больше.
- Все в порядке Пит, - она качает головой и резко садится на кровати. Откладывает бумаги на журнальный столик, поднимается на ноги, на автомате заправляя пару прядок за ухо. – Сейчас приму душ и вернусь.
Она легко целует меня в щеку и направляется к комоду, чтобы взять нужные вещи. Я наблюдаю за ней до тех пор, пока она не скрывается в ванной, а потом медленно прохожусь по комнате, слушая звуки воды. Останавливаюсь у комода и пальцами обрисовываю все узоры на его поверхности. Беру в руки свадебную фотографию родителей Китнисс и не могу сдержаться от улыбки, когда думаю о том, что завтра у Финника и Энни будет такая же. Они мои друзья, и мне впервые за несколько недель хочется искренне радоваться.
Я замираю и вздрагиваю, чувствуя, как Китнисс обнимает меня со спины. Она прижимается ко мне, лбом прислоняясь куда-то между лопаток. Даже сквозь футболку чувствую ее теплое дыхание.
- Эй, ты чего?
- Я люблю тебя, - вместо ответа говорит она и кладет подбородок на мое плечо. – Я просто тебя люблю.
***
- Пит, давай ты не будешь крутиться, а? – просит Порция, колдующая над моей прической. – Я понимаю, тебе надоело сидеть без движения, но кто же виноват, что твои волосы стали непозволительно длинными!
- Да, хорошо, прости, - легко соглашаюсь я.
- Не терпится увидеть Китнисс в вечернем платье? – через несколько минут, смеясь, спрашивает она, потому что я снова начинаю ерзать.
- Да нет, просто стул неудобный, - жалуюсь я, потирая шею. – Все, я больше не буду, прости.
- Мне осталось совсем немного.
Порция действительно заканчивает через пару минут, еще раз проводит рукой по моим волосам и отходит на пару шагов, глядя на результат.
- Вот теперь твои волосы вполне готовы для того, чтобы ты мог отправиться на свадьбу, - удовлетворенно кивает она. – А все остальное - пока нет.
Она протягивает мне чехол с моим костюмом и отправляет за ширму переодеваться.
- Какой же ты все-таки красивый, - улыбается она, когда я выхожу к ней. – Даже жаль, что ты не жених.
- Кстати о женихе. Почему ты здесь, а не с ним? – спрашиваю я.
- Господи, Пит, Финника хоть в больничном халате выстави, он все равно самым красивым будет! – мягко смеется Китнисс за моей спиной, и я резко оборачиваюсь.
Она невероятно красивая в своем платье с черным лифом и белой, струящейся юбкой в пол. Оно кажется довольно простым. Девушка отказалась от слишком яркого и дорогого платья, чтобы меньше выделяться из толпы гостей. Ее волосы собраны в замысловатую косу, и она искренне улыбается, что нравится мне больше всего.
- А мне казалось, ты говорила, что мы не увидимся до начала церемонии? – удивленно говорю я, когда она подходит ко мне.
- Наши планы несколько изменились, - отвечает она, пожимая плечами. – А ты не рад меня видеть?
Я смеюсь в ответ на ее вопрос и обнимаю ее.
- Наоборот. Как там Энни? Переживает?
- Нет, - она качает головой. – Такая радостная и воодушевленная! Кажется, что она даже не ходит – летает!
Я смеюсь вместе с ней, крепче обнимая ее за талию. Она прижимается ко мне, и я чувствую разряды тока в тех местах, где оголенные участки нашей кожи соприкасаются.
- Поскорей бы этот день закончился, - шепчет она, поднимая на меня глаза.
- Ну, нет, Китнисс! – качаю головой. – Не знаю, как насчет тебя, а я сегодня намерен хорошенько отдохнуть и повеселиться!
========== Глава 35. ==========
Комментарий к Глава 35.
О, да, они наконец-то поженились, не прошло и сотни глав!
Честно, стыдно, но мне сложно заставить себя сесть и писать в последнее время :с
- Койн считает свадьбу излишне дорогой, а Плутарх - слишком невзрачной, - тихо говорит мне Китнисс, пока мы наблюдаем за свадебной церемонией, которой руководит Далтон, скотовод из Десятого.
Зал украшен довольно просто: листьями и морскими сетями, но это не делает все вокруг менее прекрасным. Наверное, все дело в Финнике и Энни, которые в прямом смысле этого слова светятся от счастья. Вот они-то выглядят по-капитолийски: Финник в идеальном, с иголочки, костюме, и Энни в одном из свадебных платьев Китнисс. Но прекраснее всего их лица: они продолжают улыбаться, не отпуская рук друг друга.
Я вижу, что Китнисс рядом со мной тоже улыбается. Она искренне рада за своих друзей, а мне становится немного легче оттого, что сейчас она может немного расслабиться.
Вся церемония проходит в духе Четвертого Дистрикта: сеть из длинных стеблей травы, которой накрывают жениха и невесту во время произношения клятвы, старинная песня, в которой супружество сравнивается с мореходством, и соленая вода, которой Финник и Энни смачивают губы друг друга.
После множества поздравлений и объятий, поцелуев и тостов в честь молодоженов (мы пьем сидр), единственный скрипач, которому удалось выбраться из Двенадцатого со своим инструментом, проводит по струнам, и все, кто родом из шахтерского дистрикта, тут же поднимают головы.
Может быть, мы родились и выросли в самом бедном и грязном дистрикте Панема, но уж танцевать-то мы умеем отлично. Плутарх, руководящий съемками, присылает к нам человека с просьбой танцевать. Все тут же разбиваются на пары, образуя два длинных ряда, и танцы начинаются.
Джоанна хватает меня за руку и тащит в центр зала, а Китнисс лишь смеется ей в ответ, оставаясь на прежнем месте. Но через пару минут, я вижу, как она, продолжая улыбаться, хватает моего старшего брата Майка и тянет его в зал. Недалеко от них расположились Джем и Прим. Кажется, они тоже нашли общий язык.
Танец преображает всех. Мы показываем движения гостям из Тринадцатого и тем, кто не танцевал сотню лет. Кажется, никогда эти стены не видели столько дурачества и смеха. Китнисс уговаривает присоединится к нам даже мою мать, которую я не видел улыбающейся много лет. По залу кружат операторы с камерами, но мы ведем себя раскованно. Нет ничего слаще осознания того, что Сноу увидит счастливых повстанцев, танцующих на свадьбе.
Где-то через три часа в зал вкатывают огромный свадебный торт, над которым работала вся моя семья.
- Потрясающе, - восхищенно выдыхает Китнисс рядом со мной. – Какая красота!
Пожалуй, я могу с ней согласится, ведь это одно из лучших произведений, которые я видел. Отец сделал огромное сине-зеленое море, украшенное барашками волн и парусниками, морскими животными и покачивающимися на волнах чайками.
Каждому из гостей достается по небольшому кусочку, и это радует всех даже больше, чем возможность попасть сюда. Кажется, много лет жители Тринадцатого не тратили время на грандиозные праздники, не танцевали в свое удовольствие и не ели сладостей.
