- Привет, - улыбаюсь я нежданным гостям.

- О, а я тебя не заметила, - поворачивается ко мне Китнисс. – Привет.

- Что вы делаете? – я нерешительно захожу в помещение, хотя, по идее, это мой дом.

- Мы учим Мадж ходить на каблуках, - без колебания отвечает Эффи.

- Точнее, мы мучаем Мадж, - уточняет Джоанна, усмехаясь. – Потому что это истинное мучение.

- Джоанна! – возмущенно восклицает Эффи. – Что ты такое говоришь?

- Правду, - отвечает уже Китнисс.

И девушки заливаются хохотом. Эффи сердито сверкает глазами, а Мадж позволяет себе улыбнуться. Я качаю головой и медленно подхожу к столу.

- Ты пришел что-то забрать? – спрашивает у меня Китнисс, чуть успокоившись.

- Я вообще не помню, зачем я сюда пришел, - чуть улыбаюсь я. – Вы кого угодно с толку собьете.

- Неправда! – возмущенно сопит Мадж.

- Ладно, не буду вам мешать, - я быстро засовываю в сумку одну из тетрадей, за которой приходил, и спешу удалиться.

Моя жизнь медленно, но верно превращается в череду однообразных будней, события которых довольно однотипны: завтрак, тренировка, какая-нибудь лекция, Штаб, еще что-нибудь скучное и банальное. Китнисс же носится, как угорелая, постоянно что-то записывая, даже рисуя. Порция как-то сказала мне, что из нее получился бы хороший организатор свадеб: несмотря на всю свою безответственность, она качественно выполняет работу. Она надавила на Плутарха, чтобы утвердить список гостей, согласовала с местным детским хором репертуар песен, договорилась на кухне по поводу меню. Она вновь и вновь просит меня нарисовать ей какой-нибудь элемент декора на эскизах зала, где будет проходить церемония. Китнисс поглощена этим.

Видимо, такой сумбурный образ жизни помогает отвлечься ей от реальности. А точнее, от мыслей о кошмарах. Все чаще и чаще я просыпаюсь от ее криков, вновь и вновь расталкиваю ее, обнимаю и шепчу, что все хорошо, что она в безопасности, и ей никто не угрожает. Она неизменно рыдает, утыкаясь носом мне в футболку, так что мне приходится менять одежду по два, а то и по три раза за ночь. Синяки под ее глазами становятся все больше, она все дольше засиживается за подготовкой, лишь бы не ложиться спать.

Меня это беспокоит, но я не смею предлагать ей обратиться к специалистам, потому что прекрасно знаю, что она откажется. А еще боюсь, что те скажут Койн, что мы вполне можем жить и раздельно, а я, как бы эгоистично это не звучало, не желаю этого. Поэтому я просто обнимаю Китнисс, шепчу, что я люблю ее, и вновь укладываю спать, чтобы через час разбудить снова.

Порой она говорит мне, что ей снилось что-то хорошее. В таком случае, у нее обычно бывает не слишком удачный день. Китнисс говорит, что когда в ее жизни происходит что-то плохое, она всегда хорошо спит.

Я медленно бреду по коридорам в неизвестном мне направлении. Я уже давно опоздал на какую-то лекцию, поэтому у меня есть около получаса до собрания в Штабе. Мне хочется выбросить из головы неприятные мысли и подумать о чем-нибудь хорошем, что связано с Китнисс. Например, о том, как она становится все ближе и ближе ко мне. Часто лежит, положив голову мне на колени и рассказывает, как прошел ее день. Или просит совета в чем-то. Или обнимает меня сзади, целует в щеку и спрашивает, почему я снова рисую ее.

Я улыбаюсь своим мыслям и решаю, что давно не заглядывал к родителям. Оглядываясь, понимаю, что мне нужно пройти через пару коридоров, чтобы оказаться у их отсека. Толкая знакомую мне дверь, я замечаю в комнате одного лишь Джема.

- Привет, - улыбается мне младший брат. – В гости зашел?

- Да, хотел спросить, как у вас дела, - просто отвечаю я.

- Все хорошо. Я вот с помощью Китнисс совершенствуюсь в геометрии, - еще шире улыбается Джем.

- Да, она мне рассказывала, - киваю я, припоминая, как однажды девушка обмолвилась, что мой брат достаточно хорошо усваивает материал.

Мы молчим некоторое время, не зная, что сказать. Я никогда не питал такой слабости к младшему брату, как Китнисс к Прим. Меня вообще к ним никогда не тянуло. У нас не было общих тем для разговора, общих друзей и вообще чего-то общего.

- Я, пожалуй, пойду, - говорю я, бросая взгляд на часы. – У меня собрание в Штабе, не хочу опаздывать.

- Иди, - кивает Джем. – Передавай Китнисс привет.

Я согласно киваю и разворачиваюсь, чтобы выйти.

- И передай ей, что она была не права, - быстро выпаливает Джем.

- В чем? – осторожно интересуюсь я, чуть поворачивая голову.

- Не важно. Она поймет.

Я снова киваю и выхожу из отсека. Быстрыми шагами иду в Штаб, по пути стараясь убедить себя, что все это не важно. Мало ли у Китнисс общих дел с Джемом? Может, это по поводу какой-нибудь задачи? И, в конце концов, я могу спокойно спросить об этом у самой Китнисс. Что мне мешает?

Толкая дверь Штаба, я снова становлюсь свидетелем разговора Китнисс, Мадж и Джоанны.

- Он симпатичный, - пожимает плечами Мейсон. – И не смей это отрицать.

- Ну, симпатичный и что? – недовольно бурчит Мадж. – Он не в моем вкусе.

- А каков же твой вкус? – с любопытством уточняет Джоанна.

- О, я скажу тебе, - Китнисс лукаво улыбается и машет мне рукой. – Ей нравятся высокие брюнеты с серыми глазами.

И получает испепеляющий взгляд подруги. Мадж влюблена в Гейла?

- Китнисс, - возмущенно шипит дочь мэра, поглядывая на меня.

- Мадж, кто ему об этом здесь расскажет? – улыбаюсь я.

Выдавать секрет милой подруги Китнисс Хоторну я не собираюсь. Перебьется.

Мадж облегченно вздыхает.

Штаб медленно наполняется людьми. Большинство я уже видел не раз, новые лица редко появляются в нашем узком кругу. Мы вновь обсуждаем какие-то рутинные вопросы, в которых я редко принимаю участие. Как только собрание заканчивается, Китнисс убегает куда-то с Финником, а я, в сопровождении Боггса и Плутарха медленно бреду в сторону столовой.

И тут начинают выть сирены. Реакция у нас троих одинаковая: на несколько секунд мы замираем, будто громом пораженные, но потом резкие звуки, будто бы кто-то скребет когтями по школьной доске, быстро приводят нас в себя. Боггс что-то внимательно разглядывает на своих часах, которые, как оказались, являются не только механизмом, показывающим время, но и центром получения данных. Затем он, кивнув Плутарху, поворачивается ко мне.

- Идем, тебе нужно в убежище.

Я невольно тревожусь за Китнисс, которая не знает, что означает эта сирена, но Боггс быстро говорит:

- Не переживай, она вольется в поток людей и ей все объяснят. Она спокойно доберется до убежища. Идем.

И он тащит меня вниз по коридору. Двигаясь по уже знакомому маршруту, я быстро перебираю в уме различные доводы в пользу теории Боггса. Китнисс не дура. Столкнувшись с людьми, идущими куда-то, она поймет, что ей делать. Все будет хорошо. Она спокойно доберется до убежища и без меня.

Проводя рукой над сканером, я успеваю заметить, как голова Боггса мелькнула в одной из дверей. Плутарх задерживается на несколько минут и, крепко сжимая мой локоть, шепчет:

- Не забывай, что на тебя все смотрят.

Я киваю, быстро ныряю в дверной проем и спешу на поиски своего квадрата. Я был здесь уже не раз и знаю, что мне нужно получить постельное белье и прочие принадлежности на складе. Мой квадрат оказывается точно таким же, как и у родителей, только поменьше, да с одной двухъярусной кроватью вместо трех. Стоя в длинной очереди, я кручу головой, стараясь увидеть знакомую косу, но никого не замечаю. Снова и снова успокаиваю себя дурацкими доводами, стараюсь быть предельно вежливым и дружелюбным и не замечать, что все таращатся только на меня, и что очередь после того, как я получаю свои комплекты, стала в три раза дольше.

Я возвращаюсь в отсек, застилаю постели и подавляю в себе желание идти к выходу, чтобы увидеть Китнисс одним из первых. Она придет. Она не маленькая. Но, тем не менее, я успокаиваюсь только тогда, когда замечаю ее возле входа в наш маленький квадрат. На ее плече висит сумка, она выглядит немного растерянной, но улыбается мне. Я тут же подлетаю к ней, осторожно снимая охотничью сумку с ее плеча. Девушка тут же бьет себя по лбу и поднимает на меня глаза.