========== 12. ==========
Спокойствие – это умение сохранять ясность ума и трезвость рассудка при любых внешних обстоятельствах.
В нерешительности стою на пороге её дома.
Снег, наконец-то, перестаёт выпадать и теперь белым пушистым одеялом лежит на земле, блестя на свете, льющемся из окон. Вечер только-только наступает в Дистрикте, а темнеет уже значительно раньше.
Тяжело вздыхаю и снова перевожу взгляд на дверь. После дневного приступа мне особенно трудно сейчас просто, как ни в чём не бывало, зайти к ней в дом. Но ведь я обещал. И Китнисс согласилась.
Делаю несколько коротких стуков в дверь, прежде чем внутренний голос успевает возразить, и отчего-то облегчённо выдыхаю. С души, словно, часть груза сваливается, но оставшаяся половина всё так же продолжает давить. Успеваю отойти всего на пару шагов назад, прежде чем дверь открывается и на пороге появляется Китнисс. На ней уже не заношенная ночная рубашка, а свитер мягкого персикового цвета и обычные брюки. Влажные волосы завиваются и кажутся темнее обычного. Они, не расчёсанными локонами, ложатся Китнисс на плечи, оставляя мокрые следы на одежде. Кожа у девушки нежно-розовая, на морозе становится ещё румянее.
- Привет,- смущённо Китнисс, чуть приподнимая уголки губ в подобие улыбки.- Заходи.- Она отходит в сторону, позволяя мне пройти. Девушка непринуждённо машет рукой в сторону гостиной, и я успеваю заметить, что в ладони она держит щётку для волос.
Я ещё ни разу не был в её доме без причины. Не заходил просто так. И сейчас очень непривычно находиться здесь. Чувствовать и вспоминать о хозяйке дома по каждой мелочи: раскрытая книга на столике, кофта на спинке стула, чуть завядшие цветы на подоконнике…
- Чай будешь?- спрашивает Китнисс, отвлекая меня от мыслей. Не успеваю даже ответить, как она уже идёт в кухню, мимоходом кинув расчёску в гостиной. Девушка быстро откидывает волосы за спину, на ходу поправляя свитер. Я внимательно наблюдаю за Китнисс, и её движения кажутся мне несколько скованными, поспешными, необдуманными. Видимо, я слегка застал хозяйку дома врасплох своим приходом, да ещё теперь так пристально на неё кошусь. Поспешно отвожу взгляд в сторону, но тут натыкаюсь глазами ещё на очень интересную вещь.
- Неужели я так плохо готовлю?- Губы трогает лёгкая улыбка, и я тянусь рукой к паре печенья, лежащем на столе. Я отчётливо помню, как передавал точь-в-точь такое же Сей около недели назад.
- Нет!- отрывисто восклицает Китнисс, отчего я тут же отдёргиваю руку. Девушка виновато закусывает губу, а на щеках появляется еле заметный румянец.- Нет,- повторяет она, присаживаясь на край стола, недалеко от моего места.- Всё отлично. И дело не в тебе… Я. Просто.- Китнисс то и дело запинается, а потом вновь начинает взволнованно откидывать волосы за спину, хотя они уже и так лежали вполне нормально.
- Можешь не говорить,- советую я, хотя сам до невозможности хочу узнать правду. Девушка прерывисто вздыхает, затем поднимается с места и неторопливо идёт к шкафу.
- Дело не в тебе, а… Во мне.- Пусть она и стоит ко мне спиной, но даже по голосу не трудно представить выражение её лица. Растерянность, испуг и смущение с примесью извинения. Дверцы буфета с лёгким скрипом открываются, и Китнисс одной рукой берёт с полки сразу две чашки.- Это как память, понимаешь?- Она оборачивается ко мне через плечо и в серых глазах теплится надежда.
Хмурюсь и рассеянно качаю головой. Я, правда, хочу понять и осознать, что девушка имеет в виду, но при этом не хочу лгать.
Китнисс задумывается, поджимает губы и снова отворачивается. Она, как и я, не знает, стоит ли говорить правду. Можно ли доверять человеку, которого уже с горечью похоронил в памяти?
- Я живу прошлым,- неуверенно говорит девушка и свободной рукой начинает доставать из шкафа что-то ещё.- У меня нет настоящего, как и нет будущего. Есть только прошлое и воспоминания. Порой они даже краше,- с презрительной усмешкой, замечает Китнисс. Боком она захлопывает дверцу шкафа и подходит к столу, чтобы осторожно разложить всё, что смогла взять.- И если есть хоть что-то напоминающее об этом прошлом,- девушка упирается ладонями в деревянную поверхность и еле заметно кивает подбородком в сторону небольшой тарелки с печеньем.- Приходится цепляться как за спасательный круг,- Китнисс вновь переводит на меня свои горящие серые глаза, как вдруг внезапно вся её уверенность рассеивается. Девушка откидывается назад, перестаёт облокачиваться о стол, и опять начинает теребить спутанные тёмные волосы.- Ведь ты никогда не можешь знать наверняка, снизойдёт ли такая благодать завтра, послезавтра, или после послезавтра…- бормочет она, обращаясь уже к самой себе.
***
Мы располагаемся у неё в гостиной. Я сижу почти на самом краю дивана так, что жёсткий подлокотник больно впивается в бок, под рёбра. То и дело наши локти ненароком соприкасаются, отчего я тут же теряюсь и незаметно придвигаюсь ближе к краю. Мне кажется, что каждым, пусть и случайным, прикосновением я причиняю Китнисс только боль. Хотя, может и не стоит судить по себе…
Девушку близость, как раз, не пугает. Она смело, но всё ещё скованно от непривычности, сидит рядом, крепко обхватив чашку с горячим чаем. Мне нравится наблюдать за ней; слушать, что говорит. Чуть сгорбившись, девушка сидит, прижав колени к груди, и устремив сосредоточенный взгляд в неизвестном направлении. Волосы завились от влажности и теперь волнами ложатся на плечи. Она так и не расчесала их.
За вечер я понимаю, что Китнисс не любит раскидываться словами по пустякам. Или, как я, стала не любить. Мы не так-то много общаемся, но это молчание не внушает неловкости. Напротив, я даже благодарен девушке за то, что она не отчитывает меня за то, что почти всё это время бесстыдно наблюдаю за ней, словно вижу впервые. Однако когда перехватываю на себе взгляд серых глаз, тут же отворачиваюсь, с предельным интересом изучая бежевую обивку дивана на подлокотнике.
Иногда Китнисс всё-таки рассказывает мне что-нибудь. У неё не очень-то, получается, согласовывать мысли с речью, и из-за этого девушка часто запинается, чем вызывает у меня только смутные воспоминания.
Китнисс возобновляет в памяти так называемую игру, которую мы использовали в тринадцатом. Мне не хочется ворошить прошлое, но ещё больше не хочется, не знать его совсем.
- Квартальная Бойня была спланирована специально, правда или ложь?
- Правда,- не задумываясь, тут же отвечает девушка.
- Ты знала о том, что скрывал Хеймитч перед теми играми, правда или ложь?
- Ложь,- холодно произносит девушка, крепче сжимая чашку в руках. Она всеми силами старается показаться спокойной, но глаза… Нет, я знаю, что они серые. Я видел их раньше. Но именно сейчас они меняются – становятся ещё необычнее. Они кажутся огромными и неестественно серыми – с электрическим отсветом, словно молния во время урагана. Девушка злится. Сердится из-за прошлого. Теперь я знаю, как это выглядит.
- Поняла только в тринадцатом, правда или ложь?
- Правда.- Я замолкаю, и задумчиво хмурюсь.
- Тогда, если знала, что победителем станет только один, почему выбрала меня?
Китнисс стремительно переводит взгляд горящих глаз, и ещё пару секунд оценивающе наблюдает, словно раздумывает, смогу ли я воспринять информацию.
- Игра называется «Правда или ложь»,- только и отвечает девушка.
- Я знаю. Но раз уж сегодня такой вечер…
Китнисс снова отворачивается, закусывает нижнюю губу и хмурится. Почему она не может сказать правду? Мои поступки, мой немалый вырванный кусок жизни детально помнит Китнисс, а не я! Это ведь несправедливо. Так почему сейчас девушка молчит?
«Не доверяет»,- насмешливо отвечает голос.
«А я ведь говорил…»
Я в ужасе раскрываю рот с целью сказать, достучаться, закричать Китнисс, чтобы бежала прочь отсюда. Подальше от меня.
