-- Тебе явно нравится твоя работа, -- нахмурилась я. Честно признаюсь, мне казалось, он относится к курированию новичков, как к тяжёлой необходимости.

-- Если бы не нравилось, я бы этим не занимался. Так что, расскажешь, что произошло?

-- Я не могу.

-- Почему?

-- То, что я сделала... это было ужасно.

-- Ты кого-то убила?

-- Нет. Я...

Внезапно занавеска отъехала в сторону, чуть не заставив меня от испуга подпрыгнуть на месте. Я удивлённо посмотрела на доктора. Мужчина в белом халате извиняюще улыбнулся и сказал:

-- Снимки готовы.

Эван слез с больничной койки, оправил полы пиджака и выжидающе взглянул на врача. Тот вывел на планшете 3-D голограмму и продемонстрировал всем мой пиксельный мозг.

-- Видите красные точки? Это повреждённые участки. К счастью, ничего серьёзного, лёгкие гематомы.

-- И какой диагноз? -- выгнул бровь Эван.

-- Обычное сотрясение мозга. -- Я замерла. Он сказал "обычное"?! -- Я не знаю, что случилось, но всё наверняка могло быть хуже, -- с намёком проговорил он. -- Рану нужно зашить. В остальном тоже ничего смертельного: сильный ушиб плеча и рёбер. На снимках никаких переломов нет. Через месяц будете, как новенькая.

-- Через месяц?! -- побледнела я.

-- При стандартном лечении -- да. Есть также возможность ускорить процесс при помощи артефактов, но на это требуется согласие родителей. И это дорогостоящая процедура.

-- Я совершеннолетняя, могу сама решать, -- высказалась с лёгким возмущением.

-- Послушайте, Эрин, комиссия по этике требует от больниц согласия двух вменяемых людей на использования артефакта.

Вменяемых?! Он сказал вменяемых?!

-- Ну, пусть Эван согласится. -- Я огорошено посмотрела на руководителя.

Тот выгнул бровь.

-- Я не могу принимать такие решения. Это дело касается тебя и твоей семьи.

-- Супер, -- кисло сказала я.

-- Кому мне позвонить? -- задал он вполне закономерный вопрос.

Удивительно, но я даже не колебалась.

-- Папе.

***

Шэйн выглядел так, словно его заставили отсиживать сверхурочные. Он слонялся туда-сюда, маясь без дела и взглядами намекая мне, как его бесит вся "движуха", что я создала вокруг себя.

Пока мы ждали Руперта Берлингера, Эван отошёл переговорить с врачом. Уверена, они обсуждали, как меня скрутить и сунуть на полное обследование организма, или, что ещё хуже: незаметно нацепить артефакт и послушать мою слёзную историю.

Плевать было только Шэйну.

Я слезла со своей койки и, шаркая больничными тапочками по белому полу, отправилась в туалет. Мажорчик слонялся где-то поблизости, но в приёмном отделении я его не заметила. Уже походя к нужному месту, внезапно увидела в коридоре знакомую спину. Шэйн разговаривал по видеофону (парень не перешёл в режим голограммы, так что непонятно было, с кем он болтает), голос у него был уставший и обозлённый:

-- Давай теперь все так будем делать. Нет, ну а что? Я могу сказать, что у меня воспаление лёгких. Буду ходить и стонать от боли, ещё покашляю. Пусть Эван и со мной сидит рядышком, успокаивает. -- Он замолчал, слушая, что ему говорят на другом конце. -- Ну, а я о чём? Такая, мать его, история! Да я тебе серьёзно говорю, она кетчупом обмазалась и делает вид, что помирает, -- а это уже была шутка, именно по ней я догадалась, что он говорит с Айрис. У них был своеобразный юмор.

Шэйн плечом налетел на дверь туалета и скрылся из вида.

Мне было очень обидно от его слов, тем более, что это уже не в первый раз. Я, конечно, понимала, что обсуждать за спиной будут всегда, но также понимала, что постоянно на такое закрывать глаза нельзя. Сейчас не отвечу, и всё оставшееся время будут гнобить.

В больнице было немного людей, так что, поколебавшись секунду, я зашла вслед за Шэйном. Как и предполагала, кроме нас тут никого не было. Мажорчик мыл руки; заметив меня, он удивлённо замер. Я встала рядом, сунула здоровую руку под кран, и принялась ополаскивать ладонь.

-- Э-э... ты дверью ошиблась, -- огорошено произнёс он.

Я выгнула бровь и взглянула на его отражение в зеркале.

-- Да ну? И что ты скажешь? Что у меня крыша поехала?

-- Какие-то проблемы? -- Шэйн тут же сменил тон на недружелюбный.

-- Я просто понять не могу, чего ты так переживаешь, -- спокойно ответила. --Эван взял тебя на встречу, ты получил колоссальный опыт, да и тем более вы же с Эваном друзья, так хорошо общаетесь в личке.

-- Ну и? -- не понял Шэйн.

-- Раз ты так переживаешь, видимо, не такие уж вы и друзья, -- злорадно высказалась я, встряхнула мокрой ладонью, оставляя брызги на штанах парня, и вышла из туалета.

В приёмном уже стоял отец и о чём-то разговаривал с врачом. Когда я подошла, оба повернули головы и почти одинаково-сканирующими взглядами прошлись по мне.

-- Куда ходила? -- спросил доктор.

-- Что случилось? -- в это же время задал вопрос отец.

-- В туалет, -- удачно вывернулась я.

-- Голова не кружится? -- Врач вытащил из кармана фонарик и начал светить им мне в глаза.

-- Кружится, но несильно, -- соврала я.

-- Как ты себя чувствуешь? -- спросил Руперт. Он хмуро посмотрел на мои руки -- все в ссадинах и кровавых подтёках.

-- Меня напичкали обезболивающими, так что я даже не понимаю, как моргаю.

-- Садись, -- врач кивнул в сторону койки.

Я медленно и аккуратно приняла сидячее положение, продемонстрировав всем сбитые коленки.

Выражение лица у папы стало каким-то совсем непонятным.

-- Эрин, мне сказали, что ты никому не говоришь, что произошло, -- отчего-то тихо проговорил он, нервно глядя то на окно, то на меня.

-- Да, не говорю, -- согласилась.

-- Ты понимаешь, что врач из-за этого может что-то пропустить? Он обязательно должен знать, что произошло. Тебе необходимо оказать помощь.

Я осмотрела помещение, но Эвана не заметила. Куда он делся?

-- Со мной всё хорошо.

-- Эрин, я просто не понимаю. Почему ты молчишь? Что такого случилось, что ты об этом не говоришь? Тебя... тебя кто-то бил? -- сбивчиво и обеспокоенно спросил отец.

Так как это предположение выдвигалось уже не в первый раз, я лишь хмыкнула.

-- Ладно, я расскажу. Только поклянись, что мама об этом не узнает.

-- Что? -- Руперт удивлённо моргнул. -- Это уже не смешно, это серьёзные вещи, Эрин. Ты сильно пострадала! Как ты собираешься врать ей?

-- Я-то что-нибудь придумаю. Ты только ей не говори. Поклянись, что не скажешь.

-- Нет! -- хмуро отрезал он. -- Сколько ещё это будет продолжаться? Я не собираюсь скрывать от неё такие вещи. И тебе не советую, потому что она твоя мать и волнуется за тебя.

-- Пап, пожалуйста, не сообщай ей ничего.

-- Эрин! У тебя сотрясение! О чём... о чём вообще речь? Как можно просто взять и...

-- Но тогда она узнает, что я у тебя на стажировке! -- не выдержав, воскликнула я.

-- Что?! -- Руперт ошарашено уставился на меня. -- Она не знает?!

-- Как я ей могла об этом сказать?! Она же тебя ненавидит! Она бы меня не пустила!

-- Эрин! -- ему явно хотелось ругнуться похлеще, но в итоге он выдавил из себя только моё имя и умолк.

Он смотрел долго, нахмурившись, не понимая, почему я так поступаю и с матерью, и с ним.

-- У меня дар артефактника, но мама этого не понимает. Она не хочет, чтобы я этим занималась, -- проговорила тихо. -- Мне пришлось её обмануть, потому что... я хотела делать артефакты. Я всегда об этом мечтала.

Руперт глядел на меня так, словно впервые увидел. На секунду мне показалось, что он во мне окончательно разочаровался. Но он неуверенно выдавил:

-- Надо было мне с самого начала всё рассказать.

-- Зачем? -- иронично хмыкнула. -- Это что-нибудь изменило бы?

-- Я бы тебе помог. Мы... могли бы поговорить с твоей мамой.

-- С ней бесполезно разговаривать.

-- Да, но... мы бы что-нибудь придумали.