— Я смысл жизни твоей, я воля твоя… Я зрение твоё и движение твоё...

Экзекуторский нож лежал на своем привычном месте, как будто он не сгорел вместе с ней в вулкане. Крошка слабо усмехнулась: пародия. Её жизнь бутафорская пародия. Дубли крошек и копии ножей. Дурная запись. Достала нож и прижала плашмя к груди. Холодная сталь пустила по телу волну ледяной изморози. Крошка осела на пол. Как в первый день. Даже, кажется, на то же самое место. Сидела и смотрела на нож, лежащий на раскрытых ладонях, и поняла, что замёрзла. «Любимая Крошка» — эти слова добивали... Холод шел изнутри и болела левая рука, как будто там росло нечто чужеродное и злое, выгрызающее и высасывающее плоть. Боль дергала ладонь, ввинчивалась в запястье. Вся её жизнь свернулась в кольцо, в ошейник, холодным металлом безнадежно сжавший горло. Каждый вздох давался с огромным трудом. Крошка запрокинула голову и прерывисто всхлипнула, пытаясь вздохнуть, но ледяной ошейник не отпускал, а легкие сжались в смёрзшийся узел.

— Крошка?

Генри! Дикое бешенство накрыло Крошку.

— Заткнись! — она зажмурила глаза и согнулась, прижимая к себе нож и пряча лицо между колен. Слова застревали, как колючие шарики. Не желали выпадать из спазматически сжатых челюстей и цеплялись за губы.

Генри прошёл в гигиенический угол и вернулся.

— Джи сказал ты будешь меняться в Стива, тебе нужна еда. Я наполнил ванну...

— Во-он! — захрипела.

Это невыносимое желание бросится к Джи, быть с ним немедленно, рвало кожу, взрывало сердце, бешенно пульсировало во всём теле. Она любит его, она не может без него! Нет, это не любовь! Любовь не может быть так страшна и болезненна! Это одержимость! Безумное наваждение. Проклятье. Она не хочет! Ей не нужна такая любовь, такая ласка. Вблизи него она теряла себя. Когда Джи был рядом, то она переставала быть. Она превращалась в ничто... В воспринимающую мембрану существования Джи. Смогла бы она убить Джи? Она была уверена, что нет. Да, невыносимо хотелось прорвать ему грудь, воткнуть пальцы между рёбер, выломить каждое ребро с хрустом и криком, увидеть как вздрогнут розовые доли лёгких и вырвать горячее, бьющееся и скользкое сердце! Раздавить в кулаке, чтобы тёплая кровь и раздавленные мышцы протекли между пальцами…

Смогла бы она жить, если бы Джи действительно умер?

Встала и легла в ванну. Уходя в горячую воду, положила нож на живот. Пытаясь впитать тепло, подставила больную ладонь под обжигающую струю… Боль перестала кусаться, но стала тяжело пульсирующей, давящей, словно в ладони вздувалось яйцо. Росла личинка. Злая личинка…

Боль, своя или чужая, может отвлечь. Может примирить с жизнью, дать близкую и легко достижимую цель. Принесёт не только опустошение, но и странное успокоение.

Крошка воткнула в ладонь нож, заикнулась и застонала, разрезая кисть, выпуская зло вон из своего тела, вымывая его кровью, уводя боль сердца в более острую, но успокаивающую и расслабляющую боль регенерации...

Эпилог

Джи еще какое-то время стоял, слушая, как Крошка неверными шагами и, почти теряя сознание от жалости к себе самой, бредет на место и опять бормочет стишки.

Кажется, получилось.

Наконец-то.

Но радости не было.

Долгожданный зреющий плод оказался несъедобным.

Но выглядит полезным.

Дурочка считает его трусом, но ни один трус не полезет на вершину Империи. А к тому же жалость способна привязать женщину еще сильнее...

Улыбнулся. Улыбка вышла мёртворождённой.

Стёр с лица неестественную гримасу.

Заставил себя ровным шагом выйти в кабинет и сесть за стол. Спина прямая, кулаки на коленях.

Эж бесшумно сервировал завтрак.

Нельзя расслабляться. Всё равно нельзя расслабляться. Как бы хотелось… Но нет, на вершине может быть только один.

Без селекции индивидуальностей люди превращаются в серую бесцельную массу. Нет индивидуальности — нет общего прогресса... Но как только возникает особь, озабоченная целью, так немедленно отрывается от общества, от семьи... Где и как найти баланс?

Как же он устал!

Нет, пора остановится на достигнутом. Сто лет жесточайших ограничений и экспериментов, а он тоже человек в конце концов!

Хорошо, что у него нет дневника… Хотя бы сам с собой он может не врать и не прятаться… Один ключ и то много. Что знают два — то знают все. Но кому-то доверять надо. Крис хотя бы способен держать себя в руках и с ума он сходит дозированно. Знает, что кроме Джи никто не сможет заставить Империю работать. Что никто, кроме Джи не потерпит такого урода среди ажлисс. Хотя прошло много времени и нет следов... Но зато есть некоторая уверенность, что если его убьют, то Крис пнёт Крошку, а Крошка найдет единственно истинный крилод с его душой.

Тем более, что, сама не зная, она уже нашла — дурочка даже гнездо в тайнике сделала...

Всё хорошо. И кочевник удачно подвернулся. Не пришлось искать жертву для проверки экзекутора. Очень кстати Крошка, не зная сама, указала на свидетеля. Все данные говорят, что эта Крошка не сломается. У неё отличные защитные механизмы: выплачется, перебесится, но работу сделает. Жалко, что нельзя её успокоить и сказать истинную причину убийства мальчишки. Чтобы не расслаблялась. Она не должна почувствовать незаменимость — не будет стараться и всё, план возрождения можно начинать с начала… Минимальная слабость — появится рычаг воздействия — все рухнет.

Император не может позволить себе привязанность.

Медленно вздохнул: есть надежда, что эта крошка его не предаст. Он не выдержит мести… Только не это… Лучше бы его тогда Вик не находил… Но без него не будет единой объединяющей силы. Плюс оставшимся придется с нуля создавать кодировки порталов — он уничтожил все ходы и всех, кто мог бы повторить его путь. Это даст время Крису. Надо постараться, чтобы он выжил.

Справочный материал

Сравнение времяисчисления на планетах: Земля и Джи

Часы. Спасибо Сэму! В сутках стандартного врепени Империи 20 часов, см выше табличку, в часе 100 минут. Минуты же идентичны земным.

Словарик

Ажлисс — или сноваживущие — каста людей, за свои заслуги перед империей и ценность для императора, получившие возможность после естественной старости и износа своего естественного тела, «вселиться» в новое модифицированное тело. После возрождения в теле ажлисс, умеют общаться телепатически на кратком расстоянии, узнавать друг друга и людей по ауре — характерному рисунку души каждого живого существа, обладают ускоренной регенерацией и активной иммунной системой, которая нейтрализует любые инородные вещества, яды и возбудители болезней. Поэтому не могут опьянеть или попасть под действие наркотиков или инфекции, яда. С момента получения статуса, ажлисс находятся в постоянном контакте с системой, куда копируется их память, т.е. на каждого сноваживущего ведется его собственный «дневник».

Арн, арнека — переселенцы, попавшие на планету Джи в результате аварии портала на Северной базе, во время экпериментального отключения биополя Императора от системы порталов. Во время аварии Северная база вместе с частью области исчезла, а на её месте оказался кусок чужой планеты и с разумными обывателями — арнами. Арны — полуоборотни, могущие во время свадебного сезона бегать на четырех, женщина-арн называется арнека. Вроаррист — основатель семьи Вроар, муж Крошки. Гверрц — стрелял в Лил на совете и был убит Вроарристом. Крис успел забрать душу Гверрца в кристал, и потом в его оживили, сделав беременной арнекой. Ваул и Вайвел — отец и сын отщепенцы, были пойманы первыми. Фравва, Раввао, Дарраис, Ахрра и Сибрист — семьи арнов. Харры, Двароа — провинции планеты арнов, оставшиеся вне перенесенных Территорий.