- Бедная Хильда, как тебя только угораздило? – цокнула Алиса и поспешила к знакомой поляне. Больше трупов не замечала, но на душе стало слишком тревожно. Лучница была одной из лучших, и вот так запросто… Уму непостижимо.

Охотницы стояли на мостках по периметру поляны, следили за каждым движением попавшей в тупик добычи. Алиса подошла к ближайшей лучнице, выделяющейся темно-зеленой формой на фоне рыжеющей листвы.

— Докладывай!

— Пятеро убитых, одна раненая. Люция цела, — бойко протараторила девушка и опустила оружие, давая отдых рукам. Следующая Охотница подняла лук со стрелой и натянула тетиву к губам.

— Почему все еще не застрелили? — прошипела Алиса, оглядывая поле боя. Три мечницы были мертвы. Тело одной прибито мечом к дереву сквозь живот, кожаную куртку уже пропитала кровь. Труп второй лежал с подвернутыми ногами посредине поляны, голова отброшена к кустам, а рука все еще на рукояти клинка. Третья сжалась бездыханным клубком в луже собственной крови. Всхлипы четвертой доносились из-под мостика.

Люция сидела на другом конце поляны, укрывшись крыльями, как броней. Трофей — черный обсидиановый меч — поблескивал меж перьев.

Лучница замялась, но, сглотнув, продолжила.

— Не имею возможности, товарищ командир. Крылья плотные, — отчеканила каждое слово и вновь натянула тетиву, целясь.

— Сеть? — шикнула Алиса, считая боеспособных лучниц. Всего шесть, негусто.

— Порвала, товарищ командир.

— Выманить не пробовали? — раздраженно огрызнулась Алиса и тут же осеклась.

Что же здесь произошло, что Охотницы даже спуститься боятся, трясутся на мостиках и ждут командира? Боя, что ли, не видели? Или наивно решили, что Люция будет отбиваться честно, как на поединке? Ха! Она и на тренировках могла воткнуть нож меж ребер сзади. И добавить в голову. Каждому ангелу повторяла, что в жизни никто церемониться не станет. Вот и Алиса твердила своим девочкам то же самое, а в головы вдолбить не сумела. Послала дежурных, но не учла, что маршал, даже больная, не по зубам одному отряду.

Алиса глянула на лучницу, но та виновато подбирала слова и бурчала под нос. Боялась, кусала губы.

— Тц! — шикнула она и спрыгнула с мостков, не дожидаясь вразумительного ответа. — Стрелять по команде!

Люцифера все так же сидела под деревом в ворохе крыльев, и даже не шелохнулась. Алиса вынула из-за плеча меч, готовясь к внезапной атаке, но ничего не произошло. Фыркнув, отсчитала от крылатой пять метров и очертила по листве границу носком ботинка. Ровно такое расстояние было безопасным. Шаг ближе, и Люция сможет, как обычно, рывком достать ее и ударить ногой. Или мечом. И Алиса отошла еще на метр и начертила новую линию. Но крылатая не собиралась нападать. Сидела спокойно, словно не слышала, как спрыгнула глава охотниц. Словно ей было все равно, кто нападет.

Алиса засмотрелась на грязно-белые перья: а ведь видела их перед собственным лицом каждый божий день все детство. Разглядывала их над своей головой. Мечтала о таких же.

Мечтала. Раз за разом выходя в круг таких же юных Охотниц и крылатых. Снова и снова поднимая кулаки к носу. Бесконечно получая от Люции по зубам, в нос, плечи, грудь. Падая снова и снова от мощных ударов в бедро или легких, точечных, болезненных — в колено. Словно Люция искала на ее теле точки, удары по которым выбивали искры и слезы из глаз.

Алиса помнила, как спотыкалась, когда Люция хватала ее за плечо и швыряла в другой конец поля. Как рыдала, когда та подходила к ней, баюкающей проступающие синяки и ссадины. Как вытирала сопли ладонью, перепачканной в крови, когда Люция подавала ей руку.

Эти чертовы крылья преследовали всю жизнь. Не достойна! Бескрылая Ящерица! Только в охотницы и годна! Не то что Люция — упрямая, грубая, самодовольная крылатая выскочка, мнившая себя совершенством!

Алиса сглотнула подступивший к горлу ком и вздохнула, выравнивая дыхание. Сколько, лет одиннадцать прошло с их последнего боя? Но теперь крылатая не в той форме. И даже не в своем рассудке. Был шанс убить ту — не стрелами, так мечом. Ножом! Руками! Зубами! Та ведь просто была прикована к постели, просто под вечными капельницами и уколами. Просто должна была стать сильнее, так сказал Лион, не мог он врать. А значит, ждать можно было чего угодно. И Алиса стиснула меч до побелевших костяшек. Прикинула расстояние и поджала губы, думая.

Можно было ударить первой — от меча крылья не спасут. Но контрудар мог стать фатальным. Уж мечницам совсем не повезло напасть на Люциферу, и не хотелось повторить их участь. Опыта у крылатой куда больше, а силы, судя по ранам Охотниц, не убавилось. Заставить ее открыться разговорами — пустая трата времени, болтовня не возьмет. Злить и бесить бесполезно, если она решила сидеть в своем пологе, так и просидит.

Но ведь могла и сама кинуться, первой напасть, вытащив обсидиановый клинок. И Алиса по привычке наклонила острие меча, защищая бедра и колени.

Фыркнула, утирая нос ладонью, опять кровь пошла. Но руку не убрала, Люция могла и в челюсть дать или, еще хуже, в висок, выбивая из равновесия.

В пологе крыльев раздался щелчок, и Алиса вздрогнула. С таким звуком откупоривался только походный пузырек бутираля. Она что, вскрытые вены заливать собралась?!

Ящерица высунула кончик языка, пробуя воздух. Точно он.

Встрепенулась, поморщилась, вспомнив, какую адскую боль причинял бутираль, растравливая, плавя кожу и затягивая мерзкой жгучей пленкой. Можно ногу в бою потерять, и одна ампула спасет тебе жизнь, не дав умереть от потери крови, если ты переживешь болевой шок, конечно же.

Еще пахло спиртом. Глоток для храбрости?

Алиса пожевала губами и прищурилась, пытаясь прикинуть, зачем Люции бутираль и спирт. Лучница сказала, что та не ранена, значит, был другой повод. Или лучница чего-то не знала.

Люция неторопливо поднялась и, покачнувшись, оперлась спиной о дерево. Тяжело выдохнула, даже дрогнули крылья. Алиса отдала приказ готовиться. Удобнее перехватила рукоять меча, следя за каждым движением крылатой. Сделала несколько шагов по кругу, стараясь сохранять дистанцию. Высунула язык, пробуя воздух на вкус. К запахам порванных кишок и крови примешивался дурной аромат грязной плоти и мокрых перьев. Алиса вдруг осознала, что не видела Люцию одиннадцать лет. Сильно ли постарела маршал с их последней встречи? Изменился ли взгляд ее изумрудных глаз? Неужели она все та же? Жесткая. Грубая. Хищная Гарпия. Если так, то стоит застрелить сразу же, иначе она всех перебьет.

Но эта же Гарпия спасла ей жизнь, и так и не потребовала долг назад. Эта же Гарпия из каждого провального боя выносила Ящерицу на руках и поручала медикам. Эта же Гарпия за свои четыре десятка лет смогла изменить тысячи жизней, а ее — перевернуть с головы на ноги. Волю Люции должны были сломать, ведь колба с наркотиком так мерзко холодила грудь под курткой. Ее должны были сделать иной. Если им это удалось, то какой они ее сделали? Какой стала Гарпия?

И любопытство пересилило. Алиса приказала лучницам ждать. И Люция, словно почувствовав это сквозь плотный полог, распахнула мощные крылья. Она была в старой форме Охотниц — болотного цвета штанах и грубой отделки высоких сапогах на шнуровке. Должна была быть еще куртка, но ни на какие крылья она не налезет, а вот байка была как раз, только разорвана со спины. Никаких ран на теле. Лишь плечо оцарапано стрелой, замызганы кровью и грязью сапоги. Алиса не понимала, зачем маршалу ампула с бутиралем. И ждала, сомкнув пальцы на рукояти меча.

Ящерица нервно бегала взглядом по телу Люции, подмечая малейшее напряжение мышц. Замечая, как постарела крылатая. Перед ней стояла не семнадцатилетняя блондинка с перемотанными кулаками, задирающая и драконившая ее, а седая измученная женщина. Если ее и сделали лучше, совершеннее, то этого не было видно. Разочарование от увиденного мерзко нахлынуло на Алису, заставив усомниться в правильности своих решений. Командовала, беспокоилась, нервничала, опасалась, а теперь стояла перед постаревшей и ослабевшей крылатой. И меч сжимала так, будто готовилась к равному бою, хотела убить. Да Люцию же за руку можно в госпиталь вернуть, у той сопротивляться сил не хватит.