В нашей школе были представлены молодые люди из всех регионов рейха. Чтобы проиллюстрировать ярко выраженные расовые особенности, к доске по одному вызывали учеников чисто нордического типа и представителей смешанных рас. Однажды, когда я сидел, погруженный в свои мысли, голос учителя достиг моего уха. Он назвал мое имя и пригласил к доске. Меня охватила дрожь. Какую ерунду придумал наш молодой учитель-эсэсовец? Как я могу служить ему наглядным пособием? Я поднялся и пошел к доске, как гимнаст, балансируя над пропастью. Словно бы меня, невинного зрителя, послали на арену к гладиаторам. Дороги назад не было, и земля не разверзлась, чтобы поглотить меня. По пути я смотрел на класс и к моему большому удивлению обнаружил, что на меня смотрят одобрительно, а учитель, казалось, не замышляет для меня смертной казни. Я успокоился.
И тут произошел сюрприз: «Посмотрите на Йозефа! Он типичный представитель восточно-балтийской расы». Так говорил учитель. О небо! Тысячи исследовательских работ можно теперь признать абсурдными, не стоящими ни гроша. Меня это воодушевило. Я застенчиво улыбался. Признанный ученый выдал мне великолепное удостоверение. Вдруг я увидел себя «кошерным арийцем». Свою черную гриву волос и приземистую фигуру я уже не воспринимал как позорное пятно. Спасибо тебе, посланник дьявольского рейха! Ты снова дал мне надежду.
Примерно через две недели после окончания войны я встретил «почтенного учителя» Боркдорфа на вокзале в Ганновере… Я направлялся в концентрационный лагерь Берген-Бельзен[20] и вдруг столкнулся с ним на лестнице лицом к лицу. Он радостно спросил меня о том, как идут мои дела и куда я направляюсь. «В Берген-Бельзен, это неподалеку от Целле, — ответил я. — Хочу кое-что вам сказать. Вы, конечно, помните тот урок по расовой теории, на котором меня выставили в качестве типичного представителя восточно-балтийской расы. Теперь я хочу исправить заблуждение большого ученого и заявить, что к этой расе и вообще к арийской ни в коем случае не отношусь. С головы до ног я — настоящий еврей».
Он, видимо, был мастерским притворщиком. На его неподвижном лице не отразилось ни малейшего чувства. В доказательство собственной правоты он ответил: «Вы мне это говорите? Я знал это, но избегал всего того, что могло вам навредить…» Я оставил его и пошел дальше. Я не злопамятен.
Изложу вкратце услышанное от нашего учителя.
Положение Германии в центре Европы постоянно приводило к конфликтам с соседними странами (что подтверждается исторически). Существование и честь Германии время от времени находились из-за этого под угрозой. Целостность Германскому рейху может обеспечить только военная власть. Для того чтобы выстоять в борьбе, народ должен быть здоровым и сильным. Он должен признавать законы природы и жить в соответствии с ними. Прежде всего, в согласии с естественным отбором. Повсюду в природе виды борются за выживание. Растения спорят за место под солнцем. Звери нападают друг на друга, чтобы защитить ареал обитания и запасы пищи. Птенца, не умеющего летать, выбрасывают из гнезда… Выживает тот, кто побеждает других. Природа безжалостно уничтожает все слабое и больное. Молодое национал-социалистическое государство решило неукоснительно этот закон соблюдать. Начало оно с того, что стало препятствовать спариванию сильных со слабыми. Последним выживание гарантировали социальная поддержка и благотворительность. Но это не способствовало росту благосостояния народа. Возмутительный дефицит оного возник, по словам нашего учителя, из-за того что оно тратилось на слабых и больных.
Он также говорил, что физические и психологические особенности, будь то сила воли или, наоборот, лень, наследуются. Поэтому следует кастрировать душевнобольных, лиц с хроническими заболеваниями, глухонемых, слепых, физически неразвитых и так далее, дабы впредь раз и навсегда исключить их из общества.
К тому же в природе действует еще один устойчивый закон: живые существа размножаются только внутри своего вида. Орел не спаривается с вороной, тигр со львицей. Исключения вроде мула, полученного от скрещивания лошади с ослом, имели место из-за вмешательства человека. Но и в этих случаях природа установила границы — она подвергала гибриды стерилизации, чтобы они не размножались дальше. Под тот же закон подпадает и человек: если он смешает свою кровь с чужой, то обречен на гибель, о чем свидетельствует случившееся с римской и греческой цивилизациями. Метисы существовали в состоянии шизофренической раздвоенности, их сознание и чувства выродились, и наконец они деградировали до неполноценных существ. Поэтому немецкий народ должен следовать законам природы и стать бесчувственным и непреклонным по отношению к чужакам.
В связи с этим вспоминаю высказывание одного из наших учителей: «Нам не нужны ученые, нам нужны защитники Отечества!», а также плакат с изречением фюрера, висевший в одном из классов: «Твое тело принадлежит народу! Твой долг быть здоровым!»
Нас также уверяли, что сохранение чистоты крови в Германии станет традицией. Многие поколения немецкая раса слыла неприкосновенной. Но после того как в XIX веке девиз Французской революции «Свобода, равенство, братство» приняли и немцы, барьеры пали и началось смешение кровей. И тогда с чистой немецкой кровью смешалась главным образом еврейская.
Евреи воспользовались этим для осуществления своего плана порабощения арийской расы. В доказательство реальности существования мирового еврейского заговора в классе распространялись «Протоколы сионских мудрецов».
Каждый сам может убедиться в разрушительном влиянии евреев на политику, экономику и культуру. Ко всему прочему, еврейская раса произошла от смешения монголов, азиатов и негров. Конечно, евреи биологически похожи на человека. Но в отношении духовном и моральном они животные, управляемые животными инстинктами. В общем, можно сказать, что бесстыдство евреев росло и вскоре переступило всякие границы. Никто не должен был удивляться тому, что немецкий народ видит в нем живое воплощение дьявола на земле.
У меня был шок, когда однажды на уроке наш учитель привел такой случай. Маленькая девочка из немецкой деревни в письме священнику спрашивала: «Были ли евреи созданы по образу и подобию Бога?» Ответ газеты на смелый вопрос неизвестной девочки был ошеломляющим: «Вы спрашиваете, были ли евреи созданы по образу и подобию Бога? Мы отвечаем на это, что кровососущие паразиты и клещи, которые разносят болезни, были созданы природой. Однако для сохранения человеческого здоровья мы должны их истребить».
Так стоит ли удивляться тому, что те, кто был занят уничтожением такого чудовищного количества людей, включая грудных детей, оправдывали свою «работу» возложенной на них миссией?
Я чувствовал, что постепенно попадаю в западню этой порочной «науки», во всяком случае, некоторых ее тезисов. Так я стал воспринимать как должное, что народ, стоящий выше других, имеет право на абсолютное господство или что подрастающему поколению с плохой наследственностью нужно запретить продолжать род, дабы народ рос здоровым и трудолюбивым. То, что я принял эту идеологию, не вызывало во мне удивления. Соломона из моей памяти вытеснил Юпп.
Но о первом мне однажды напомнили. Я был вызван в заводское бюро. Тотчас меня охватила паника: сейчас на меня обрушатся допрос и арест, настанет мой последний час. Предшествующие недели я провел беззаботно, и вот теперь карточный домик грозил рухнуть. Оцепенев от страха, я шел на вызов. Но победил оптимизм, всегда во мне сохранявшийся. Чем ближе я подходил к цели, тем сильнее странная вера в мою счастливую звезду успокаивала волну страха. Я уговаривал себя, что ничего плохого случиться не может. Я прошел уже столько испытаний и каждый раз выходил сухим из воды. И теперь моя звезда и моя сила вновь помогут мне. Мои методы защиты прекрасно срабатывали, не подведут они и теперь.
В бюро я встретил чиновницу из BDM, ведавшую вопросами персонала. Приветствие «Хайль Гитлер!» не оставило у нее сомнений в моей благонадежности. По крайней мере, опасение, что за мной пришли гестаповцы и сейчас меня поставят к стене, не оправдалось. Я немного расслабился и успокоился. Больше я не думал о напряжении последних минут. Равнодушное выражение лица женщины не указывало на то, что я в ловушке. Лоб Соломона разгладился, а Юпп глубоко вдохнул воздух.
