Черненко свое дело знал и успевал переваривать огромный объем информации, отличался трудолюбием, добросовестностью, исполнительностью».

Но вернемся к «лестнице»: подъем вверх продолжается!

1976 год — за отличную подготовку и проведение XXV съезда партии (вся организация съезда на Общем отделе, возглавляемом Черненко), он избирается секретарем ЦК и награждается Звездой Героя соцтруда. При этом остается, как и раньше, заведующим «стратегическим» — Общим отделом!

Вообще, пока Брежнев будет у руля, Черненко непременно будет у руководства Общим отделом. Никто даже не мог помыслить, чтобы этот отдел возглавил кто-то иной — не столь близкий и преданный Брежневу человек. Только Черненко! В этом, кстати, мудрость Брежнева, которого иногда недооценивают, пытаются представить чуть не выжившим из ума стариком. Где это было нужно, он был хорошим стратегом и тактиком: Черненко знал многие партийные тайны и не было никакого смысла увеличивать число людей, к ним допущенных. Черненко — не раз мог убедиться Брежнев и его окружение — вполне предан, умеет держать язык за зубами и не способен на предательство…

Вообще, из его — Брежнева команды — на предательство не способен никто. Так он их воспитал! Так вскормил в духе преданности…

Достойна упоминания охота в подмосковном Завидове, куда, в знак особого расположения, Леонид Ильич приглашал с собой лишь людей очень близких… Каждый понимал — приглашение на охоту как знак особого доверия. Болея, дряхлея, люди не могли отказаться от благорасположения генерального, а открыть свое недомогание не хотели.

В квартире Черненко раздавался телефонный звонок. К телефону подходила жена. Звонили от Брежнева, кажется, кто-то из охраны, передавали приглашение на охоту.

— Вы знаете, — отвечала Анна Дмитриевна, — Константин Устинович плохо себя чувствует. Вы как-то скажите Леониду Ильичу…

Но услышав, с кем говорит супруга, трубку брал сам Черненко и вмешивался:

— Да, чувствую себя неважно. Но вы про это не говорите Леониду Ильичу. Скажите, что допоздна работал, очень устал…

Просьбу передавали в точности — в этом не приходилось сомневаться. Но Брежневу был нужен Черненко. Нужен даже для совместного отдыха. Без него ему было скучно…

Следующий звонок от самого Брежнева — минуя помощников — раздавался не прямо с утра, а чуть позже, похоже, с телефонного аппарата в несущейся в Завидово машине:

— Костя, бросай работу. Тебе надо отдохнуть. Приезжай, жду!

«Косте» ничего не оставалось делать, как вставать и ехать.

Частенько он возвращался с этих охот простуженный и с температурой. Но отказываться от подобных предложений было не в его правилах.

Я, конечно, на эти охоты не ездил. Нечего на них помощникам делать. Там для охраны работы вдоволь. Но трофеев вкушать удавалось не раз…

Воскресный вечер. Звонок в дверь моей квартиры. На пороге офицер фельдсвязи, но только не с привычным кожаным портфельчиком в руках, а с объемистым бумажным свертком.

— Вам от Черненко… — загадочно говорит посыльный и передает довольно тяжелую поклажу.

Беру сверток. Вношу на кухню. Разворачиваю… В пакете шикарный кусок свежей кабанятины (или лосятины — как повезло в этот раз охотникам)…

Тотчас ставится на огонь сковорода, готовятся приправы. Ах, пальчики оближешь!

— Ну как мясо? — пряча от меня довольный взгляд спрашивает утром Черненко. — Сам подбил… Здоровая животина была!

— Вы знаете, Константин Устинович… — признаюсь я ему, — пулю в куске обнаружил.

— Я ж тебе говорю, что сам подбил, — смеется Черненко. — Вот тебе и свидетельство…

Сегодня многие журналисты вдоволь поиздевались над этими охотами — мол, вот до чего дошли в подхалимстве, больной, с температурой, а с начальством едет, отказать не может… Думаю, что в этом современные «судьи» ошибаются. Черненко тоже любил побродить по лесу с ружьишком в руках. Почему с Брежневым, а не с кем-нибудь другим? Ну, извините, товарищей не выбирают…

Что же касается обвинений в «подхалимстве», то полагаю, что тут нет особого смысла пускаться в долгие пояснения. Вспомните, дорогие читатели, свою жизнь — вы отказывались от веселого пикничка, если вас приглашало начальство? А?

То-то и оно!

Они — верхние эшелоны власти, представители партийного АППАРАТА — абсолютно живые люди, со своими слабостями и пристрастиями, были сделаны из того же самого теста…

Снова служебная лестница!

1978 — Черненко кандидат в члены Политбюро, оставаясь при этом заведующим тем же самым Общим отделом!

1979 — член Политбюро. Общий отдел — при нем! Никуда не девается! Черненко был единственным членом Политбюро, который продолжал заведовать отделом! Это «заведование» дает ему особый статут — он может, не просто по-приятельски, а и по делу входить, звонить напрямую, минуя помощников и секретарей, обращаться к Генсеку в любое время дня и ночи. Подобной привилегией обладали далеко не все секретари ЦК.

И снова свидетельство Медведева — он в этот период был неотлучно при Леониде Ильиче и заметил многое из жизни моего шефа, что прошло мимо моих глаз и ушей. Не прибегнуть к его помощи, в данном случае, мне кажется, будет неправильно — мы потеряем из образа Черненко тот штрих, без которого его портрет окажется неполным.

«Я не могу никого из этих людей, — говорит Медведев об окружении Брежнева, — назвать товарищами. На таком уровне товарищей не бывает. Товарищи по партии — да, то есть коллеги, соратники. Позволю себе утверждать: Брежнев в людях разбирался достаточно хорошо. Во всяком случае, никто его не предал, как это было до него с Хрущевым и после него с Горбачевым. И в рамках той системы подбора и назначения руководителей, которая существовала, повторяю, задолго до него, кадры подбирались сильные, люди были незаурядные…»

При Андропове Черненко оставил Общий отдел. Думается, это произошло по инициативе Андропова. Что подразумевалось под этим перемещением, известно лишь Кремлевской стене, где неподалеку друг от друга покоятся оба Генеральных секретаря. С подчиненными эта тема тогда не обсуждалась. Но мне от Константина Устиновича стало известно, что покинул он этот пост без особого удовольствия.

Деваться было некуда — второй человек в партии уже не мог совмещать свои обязанности с ведением делопроизводства.

Наступает февраль 1983-го! Пленум! Генеральный секретарь!

— Что ты наделал, Костя? Зачем согласился? — спросила Анна Дмитриевна своего супруга, сразу же как он вернулся из Кремля.

— Так надо! — отчего-то потупив взор безрадостно отвечает супруг. — Нет другого выхода… — говорит он и тяжело опускается на стул в прихожей.

О чем он думает в этот момент? О том, что он — «последний из могикан»? Почти последний! Есть еще двое из «шестерки»! Громыко да Устинов — все что осталось от мощной касты, долго не подпускавшей к себе близко, и по этой причине загодя не готовившей себе замены. На что они надеялись? На то, что вшестером смогут протянуть долго! На то, что время есть и есть возможность лучше приглядеться к молодняку! Выбрать из них самого достойного! С хорошими данными, верностью идеалам…

«Великолепная шестерка» — Брежнев, Суслов, Громыко, Устинов, Андропов и Черненко. Шесть мраморных слоников на кремлевской полочке. Вернее, не слоников, а маленьких мамонтов…

Все они — люди почтенного возраста! Самый молодой — Андропов — в 1982 году ему исполнилось 68 лет! Остальным больше. Стало быть, ему и принимать бразды правления, давая дожить старикам. Ему и подбирать преемника! Растить, пестовать, медленно вводить в курс дела…

Все идет по заранее намеченному плану (почти завещанию) — в 1982 году умирает главный идеолог — Суслов. «Шестерка» не расширяется за счет новичков. Место покойного занимает Андропов!

Новая смерть — Генерального секретаря Брежнева. Их остается четверо, но — Генеральным становится самый молодой, Андропов. Он молод, успеет подготовить надежную замену. А трое оставшихся — Черненко, Устинов, Громыко — его надежная опора и поддержка.