Лиза с сочувственным интересом наблюдала за тем, как он морщил лоб, пыхтел, сосредоточенно тер переносицу, почесывал кончик носа… все эти действия, по-видимому, должны были стимулировать умственную деятельность.

После нескольких минут такого гримасничанья Старыгин поднял голову и тяжело вздохнул.

– Ну как, до чего вы додумались? – поинтересовалась девушка.

– Чего-то мне не хватает, – признался Старыгин. – Какие-то обрывки слов складываются, но в целом выходит бессмыслица.

– Ну, может быть, здесь и нет никакого послания… – проговорила Лиза, достав из сумочки зеркальце и тюбик помады и поправляя макияж. – Может быть, это действительно всего лишь мелодия.

– Постойте! – воскликнул Старыгин и внезапно вырвал зеркальце из рук девушки.

– Что это вы… – начала Лиза возмущенную фразу, но не закончила ее, поскольку поняла, что Старыгин вовсе ее не слушает: он поднес зеркальце к листку с записью и зашевелил губами, как будто что-то читая.

– Вот оно! – проговорил он наконец, возвращая девушке зеркало. – Простейший шифр, как же я не догадался? Каждое слово разбито на две части, первая часть написана справа налево, так что читается в зеркале, а вторая часть записана обычным способом, слева направо!

– И что же вы в результате прочли?

Старыгин произнес чеканную латинскую фразу и тут же перевел ее на русский язык:

– Великое сокровище, святыня первых христианских королей, драгоценность Людовика Святого, реликвия, дарованная королю-солнце, хранится…

– Что же вы замолчали? – осведомилась Лиза. – Ведь дальше – самое интересное!

– В том-то и дело, что дальше ничего нет! – с сожалением проговорил Дмитрий Алексеевич. – Дальше надпись кончается, точнее – она оборвана! – И он показал девушке нижний край найденного в тайнике листка.

Действительно, листок был разорван, нижняя его часть отсутствовала.

– Ну вот, так всегда и бывает, – вздохнула Лиза. – Все заканчивается на самом интересном месте!

– Он здесь! – Принцесса Роган схватила молодую королеву за руку и потащила за собой. – Он здесь! Хорошо, что ты пришла!

– У нашей милой принцессы опять видение! – проговорил, не вставая с канапе, маркиз де Водрейль. – Мадам, не пора ли отвести во дворце специальное крыло для призраков?

Не обращая внимания на колкости маркиза, принцесса вела Марию-Антуанетту к двери музыкального салона.

– Он здесь! – повторила она, распахнув дверь и остановившись на пороге.

– Где… – проговорила королева, мягким изгибом русых бровей изображая легкое недовольство.

– Тсс! – Принцесса Роган поднесла палец к губам. – Неужели ты не видишь?

И тут королева увидела его.

Кардинал сидел на табурете, обитом золоченой испанской кожей, перед резным клавесином. Рукава кардинальского облачения свободно спадали с его красивых смуглых рук. Он был красив той тонкой, изысканной красотой, которую приобретают в старости умные и решительные мужчины. И он был так похож на свой портрет – тот самый, что висел в малом кабинете Луи… Острая бородка клинышком, пышные усы, тонкое, выразительное лицо, соединяющее в себе глубокое понимание человеческой природы и умение повелевать…

– Боже! – прошептала королева, невольно сжав руку своей подруги. – Но это… это действительно он!.. Красный кардинал! Жан Арман дю Плесси де Ришелье!

– А ты мне не верила! – По красивому лицу принцессы пробежало облачко. – Смотри…

Мертвый кардинал поднял руки еще выше, алые рукава упали до локтей. Он откинул величественную голову, уронил руки на клавиши инструмента и заиграл.

Мария-Антуанетта никогда не слышала такой музыки. В ней не было ничего от тех легкомысленных пасторалей и мадригалов, которые часто исполнялись придворными музыкантами, не было даже намека на ту легкую куртуазную музыку, которую принесли ко двору галантные итальянцы из свиты кардинала. Это было вообще не похоже на музыку: это было похоже на нервный припадок, или угрызения совести, или на ветреную осеннюю ночь – словом, на все то, что молодая королева на дух не выносила…

– Что это? – испуганно прошептала Мария-Антуанетта.

Она повернулась к своей подруге.

Лицо принцессы буквально светилось. Она не сводила глаз с призрачного кардинала, грудь ее высоко вздымалась под кружевным лифом платья, бледное лицо покрылось пятнами лихорадочного румянца.

– Неужели ты не понимаешь, Туанетта! – прошептала она, порывисто схватив королеву за руку. – Это музыка оттуда, из-за покрова небытия! Кардинал приоткрыл для нас завесу вечной тайны!

Мария-Антуанетта прижала ладони к вискам:

– Это невозможно! Я не в силах переносить такую какофонию! Прикажи, чтобы мне принесли нюхательную соль, от этой потусторонней музыки у меня разболелась голова!

– Подожди еще минуту, Туанетта! – воскликнула принцесса с болезненной горячностью. – Разве можно беспокоить души мертвых нашими земными заботами? И потом, он еще не доиграл до конца!

Кардинал снова опустил руки на клавиши, и из-под его пальцев донесся какой-то немыслимый, мучительный, пугающий аккорд – да и не аккорд вовсе, а противоестественное, чудовищное, болезненное сочетание звуков…

В следующее мгновение мучительная музыка замолкла, и человек в красной мантии растаял, растворился, словно его и не было… да, впрочем, правда ли он был здесь?

Мария-Антуанетта огляделась по сторонам, как будто проснувшись от тяжелого сна.

– Что это было?.. – пробормотала она, наморщив высокий лоб и проведя пальцами по глазам. – Мне показалось, что…

– Тебе ничего не показалось! – жарко выдохнула принцесса. – Ты видела, видела и слышала! Для нас ненадолго приоткрылась дверь иного мира… я уверена: покойный кардинал явился именно для тебя! Он хотел тебе что-то сообщить и не нашел другого способа, кроме этой удивительной мелодии…

– Но этого не может быть! – запротестовала здравомыслящая королева. – Я, должно быть, просто устала…

Ей было очень трудно признать, что она только что столкнулась с чем-то непостижимым. Воспитанная в практичных и приземленных правилах венского двора, она не допускала существования явлений и предметов, выходящих за рамки традиций и приличий, за границы обыденности и здравого смысла. Она охотно признавала право на видения за своей экзальтированной подругой, причем относила эти видения на счет больных нервов принцессы Роган, а еще больше – на счет ее несчастливой семейной жизни. Принцесса страстно любила своего мужа, тот же не ставил ее ни в грош, постоянно помыкал ею, оскорблял ее. Немудрено, что несчастная принцесса искала утешения у мертвецов. Но чтобы сама Мария-Антуанетта увидела привидение…

Жужу, собачка принцессы, уселась посреди персидского ковра и тонко, жалобно завыла.

– Вот видишь, Жужу тоже чувствовала его присутствие! – воскликнула принцесса. – В присутствии кардинала она не смела подать голос, зато теперь…

Дверь музыкального салона приоткрылась, на пороге появился маркиз де Водрейль. На лице его было не свойственное маркизу удивление.

– Что за адская музыка здесь раздавалась? – проговорил он, переводя взгляд с Марии-Антуанетты на принцессу.

– Вот видишь, Туанетта, маркиз тоже слышал эту музыку! – Лицо принцессы засияло. – Вот видишь…

– Дамы, зачем вы мучили бедное животное? – Маркиз покосился на собачку.

Он хотел свести все к шутке, но на его лицо набежала какая-то тень, и шутка вышла несмешной.

– Маркиз, вы действительно что-то слышали? – осторожно поинтересовалась Мария-Антуанетта.

– Да, кое-что слышал… – Маркиз посерьезнел. – На месте вашего духовника я запретил бы вам слушать подобную музыку. В ней есть что-то языческое или даже адское!

– Маркиз, дорогой мой! – взмолилась принцесса Роган. – Я знаю, у вас прекрасный музыкальный слух и замечательная память. Если вы слышали и запомнили эту мелодию – запишите ее!

Де Водрейль удивленно взглянул на принцессу:

– Вы настаиваете? Мне кажется, что такое следует поскорее забыть…