Малыш-брауни появился мгновенно.

— Дай какой-нибудь небольшой сосуд.

Через секунду в руках у фэйри была маленькая стеклянная колбочка. Эмет присвистнул:

— Вот это я понимаю, обслуживающий персонал!

Эльдейн промолчал, поднося колбочку к кровоточащей ладони. Когда та наполнилась наполовину, он взглянул на часы и удовлетворенно хмыкнул:

— Как раз без пяти минут полночь. Подождем.

Щелкнув пальцами, он погасил магические пульсары в библиотеке. Помещение погрузилось во мрак. Фэйри же раздвинул тяжелые бархатные шторы на окне, впуская в комнату голубоватый лунный свет. Затем легко провел пальцем по ладони парня, заживляя порез, и вернулся к окну, дожидаясь полночи.

Эмет сам не заметил, как почти перестал дышать. Казалось, его сердце начало стучать в такт со стрелками часов, отсчитывающими минуты до полночи. Когда полночь наступила, темная кровь в колбочке неожиданно стала медленно сиять, и с каждой секундой сияние это становилось все ярче.

— Знатно погуляла наша бабушка, — пробормотал Эльдейн. — Надо получше следить за тилвит тег.

— Охренеть, — только и смог произнести Эмет. — Я чертова фея! Беременная, мать его, фея!

— Зато моя фея, — неожиданно раздался от порога усталый, чуть хрипловатый голос Адреана.

Эмет обернулся. Демон, уже вернув себе человеческий облик, босой, в одних штанах и распахнутой настежь рубашке, бледный и слабый, как котенок, стоял на пороге, держась за дверной косяк.

— Адреан, ты зачем встал? — Эмет поспешно подошел к нему, чтобы поддержать, и оказался в неожиданно сильных объятиях.

Адреан крепко обнимал его, уткнувшись носом в его макушку, так что Эмет даже смутился, с облегчением прижимаясь к теплой груди.

— Мне уже лучше, — пробормотал он, чуть-чуть отстранившись, и приподнял его голову за подбородок.

Теплые губы накрыли губы Эмета, и парнишка довольно выдохнул, впуская в рот язык Адреана. На этот раз он был нежный, ласковый и лишь немного настойчивый. Эмет почувствовал себя разомлевшим, как тогда, на веранде у Нари, словно под ласковыми солнечными лучами. А еще Адреан был такой же сладкий на вкус, как та клубничная начинка. В прямом смысле! Сладкий и немного терпкий, словно мед. Наверное, потому, что Эмету очень понравилась та клубничная начинка, и ему хотелось попробовать еще и еще…

— А теперь я чувствую себя совсем прекрасно, — удовлетворенно произнес инкуб, оторвавшись наконец от его рта.

Эмет недовольно заворчал и машинально потянулся за его губами снова. Такие сладкие… В реальности, а не во сне, это было еще вкуснее.

— У вас будет достаточно времени, чтобы натискаться друг с другом, — подал голос Эльдейн. Колбочка с кровью фэйри в его руках исчезла. — Майдэ! Позаботься о ванне и ужине для господина Хейла, — велел он, когда брауни появился.

Адреан поцеловал парнишку в макушку и отпустил.

— Эли, спасибо тебе, — с улыбкой поблагодарил он, подходя к высшему фэйри. — Не знаю, как бы я выпутался без тебя из этой истории…

— Никак. Ты постоянно вляпываешься в неприятности, — хмыкнул Эльдэйн.

Адреан протянул ему руку, и фэйри пожал её.

— Прости, что я в тебе сомневался, — тихо произнес демон.

— Я тебе это припомню, — с озорной ухмылкой пообещал Эльдейн Ли’Наар, и в этот момент Эмет смог увидеть, как раскололась высокомерная ледяная маска и показалось истинное лицо Эли — озорного эльфа, сказочного фэйри, тоже способного на проделки.

*

На следующее утро Адреан почти оправился и восстановил силы. Пока оставалось немного времени до ухода, демон решил показать Эмету свое любимое место. Через сад они вышли на залитый солнцем луг, справа же сад плавно переходил в густой лес, от которого его отделяла лишь невысокая витая перегородка и калитка из железа.

Луг весь зарос высокой травой, солнце слепило глаза; здесь пахло летом. Эмет искренне наслаждался всем происходящим. Адреан привел его на какой-то большой холм, откуда они некоторое время любовались великолепным пейзажем долины Неблагого Двора. Спустившись вниз, запыхавшийся Эмет улегся в траву на поднимающийся склон и заложил руки за голову. Адреан лег рядом, разглядывая проплывающие над ними пушистые белые облака.

— Ты расскажешь мне о своей прошлой жизни? — спросил Эмет, не глядя на него.

— Ты действительно хочешь знать?

— Если бы я не хотел, я бы не спрашивал, — фыркнул парень.

— А, ну да… — засмеялся демон. — Но знаешь, моя жизнь не так уж и интересна.

— Это было… действительно так больно — вспоминать?

— Это всегда больно — вспоминать то, за что стал таким: чудовищем, вынужденным пожирать людские души, чтобы выжить самому.

— Но теперь тебе ведь не придется это делать? — наивно поинтересовался Эмет. — У тебя же есть я!

Адреан засмеялся.

— Это такой тактичный намек, что если я пойду налево, ты меня убьешь?

— Ну типа того, да, — закивал парень.

— Не придется, — улыбнулся Адреан, притягивая его к себе на грудь, и вновь сделался серьезным. — Я расскажу тебе… Только… — он вздохнул. — Тебе вряд ли понравится то, что ты обо мне узнаешь.

— Неужели может быть что-то хуже, чем питаться людскими душами?

— Может… Наверное. Я осквернил свою душу предательством.

— Нари сказала, что при смертной жизни тебя звали Томас Джеймс Стюарт и ты был горцем из северного племени. Правда?

— Да. У меня была большая семья, много братьев, пару младших сестер и суровый отец-вождь.

— Итак, что мы имеем: у нас есть шотландский дикарь с волынкой, о, я бы посмотрел на тебя в клетчатой юбке! — заржал Эмет. — И…

— Килт, — невозмутимо поправил Адреан, но парнишка не обратил внимания на его замечание.

— И этому дикарю почти… Дай-ка подумать… Джеймс Стюарт у нас когда правил? В 1568 году, кажется… Значит, это шестнадцатый век. И этому дикарю почти четыре века. Ну, ты не так уж и стар, как я погляжу, а?

Адреан чуть улыбнулся.

— Да, ты прав. Мне почти четыре века. Мой клан О’Доналл жил на границе с кланом Мак-Дугласов. Мы воевали за территорию, и граница постоянно перемещалась. Часто совершались набеги. Я в то время женился на одной девушке… По любви. У нас появились дети. Сын и две дочери, — демон помолчал, глядя в небо и о чем-то думая. Эмет тоже затих. — Почти все погодки. Самой младшей было семь. В ту ночь я проснулся от криков наших воинов. На деревню снова напали. Я схватил оружие и вышел. Все бегали, вопили. Кто-то поджег деревню. Мой отец созывал нас на главную площадь. Женщины либо заперлись в своих домах, либо пытались убежать. Когда я вернулся в дом, ни моей жены, ни детей не было. Все закончилось, потому что враги ушли так же внезапно, как и напали. Не я один лишился своих родных. — Адреан снова сделал паузу и продолжил только через пару минут, с трудом продираясь через мутную воду своих воспоминаний. — Я, и еще несколько моих товарищей, тоже лишившихся семей, решили следующей же ночью пробраться в деревню и освободить наших женщин. У нас ничего не вышло, мы были слишком молоды и неопытны. Нас уже поджидали. Схватили. Я знал, что мой отец не придет на помощь: я был самым младшим сыном в семье, а мой клан в ночь нападения сильно пострадал, ведь атака была внезапной. Наши воины не успели бы собраться с силами, чтобы нанести ответный удар. И я приготовился умирать. Но не учел одной детали: в сравнении со своими сильными духом товарищами я оказался слабаком. Вождь Мак-Дугласов предложил вернуть нам жен в обмен на то, что они вернутся в нашу деревню и предложат моему отцу сдаться окончательно. А если тот не согласится, то открыть ворота. И тогда враждебный клан окончательно завладел бы нашей территорией, скотом, женщинами… Ведь в ту ночь погибло много хороших воинов. Никто из моих друзей, конечно же, не согласился, как бы их ни пытали. Их кинули в яму с крысами, и они умерли мучительной смертью, но не согласились. Я слышал их крики, мерзкий писк, чувствовал зловоние, исходившее из этих ям, ведь они были совсем рядом со мной. Их всех пытали поочередно. И когда вождь взялся за меня… Я струсил и согласился. Вернулся в деревню, но не стал говорить с отцом. Потому что знал: он слишком горд, чтобы согласиться на такие условия и жить практически в рабстве у врагов. Я открыл ворота Мак-Дугласам и предал свой родной клан. Конечно, жену и детей мне не вернули. У предателей не может быть хорошего конца. Мою жену изнасиловали, а детей убили на моих глазах. Отец от меня отрекся, прежде чем его казнили на главной площади. А меня… Меня вождь Мак-Дугласов изгнал, смерть была бы слишком легкой карой. Я ушел на большие холмы — так называлась цепь невысоких горных хребтов на том плато, где располагалась наша деревня. Там-то меня и нашла Нари… И Лилит меня обратила. Вот мой самый тяжкий грех.