— Совсем-совсем ничего? — как-то разочарованно вздохнул Амир, вдруг поймав себя на том, что раньше его не волновал этот факт, а сейчас его снедало любопытство. Он хотел узнать о своем телохранителе как можно больше.

— Совсем ничего, — с улыбкой ответил Касим и погладил его по голове.

Отчего-то этот вроде бы и покровительственный, и в то же время такой нежный жест поразил калифа почти до самого сердца. Так не гладят детей. В этом жесте не было ни капли снисходительности. Скорее… так гладят очень близких людей, к которым испытывают бесконечную нежность и… любовь?

— Ладно, — пробормотал Амир, потрясенный своими догадками и мыслями. Такая область отношений была для него неизведанной, опасной, непривычной, но… он все это время неосознанно стремился ее познать, потому что сидеть на коленях у желанного мужчины, нежась в тепле его надежных объятий, просто иметь возможность потереться щекой об его обнаженное плечо, запрокинуть голову и, конечно, получить поцелуй или поймать ответный взгляд, полный сдержанной, страстной нежности, было не просто приятно. Калиф вдруг понял, что чувствует себя абсолютно счастливым. И именно это его испугало.

Он соскользнул с коленей Касима, наклонившись за своими шароварами и радуясь, что завеса длинных черных волос скрывает выражение его лица, и принялся одеваться в молчании.

— Амир?

Юноша испуганно вскинулся при звуке своего имени, но не обернулся. Продолжая стоять к нему боком, низко наклонив голову, он принялся натягивать свою тунику.

— Ты ведь не обиделся на меня? — настороженно спросил Касим, наклоняясь вперед и пытаясь заглянуть ему в лицо. С его калифом никогда не знаешь, чего ожидать в следующую минуту — взрыва ярости и ревности неизвестно к чему, или же внезапной страсти и горячих ласк.

— Нет, — поспешно ответил калиф. — Просто… — Он лихорадочно пытался придумать причину такой неожиданной смене своего настроения; к счастью, спасительная идея пришла ему в голову почти сразу. — Дети. Я… совсем о них забыл. Я же не давал приказа расположить их в какой-нибудь из комнат, а они наверняка хотят спать, — пробормотал он.

Касим нахмурился, услышав такой сомнительный ответ, и тоже стал одеваться.

— Уверен, им нашли комнату.

— Я все равно хочу их проведать, — настойчиво произнес Амир. — Ты иди… ложись. Я только загляну к ним и вернусь в спальню.

— Я не могу оставить тебя одного.

— Касим, мне ничего не угрожает, — несколько раздраженно ответил калиф. — Я же в собственном дворце, в конце концов! Что мне может угрожать, когда весь периметр дворца стерегут ребята Расула?

Нахмурившись еще больше, мужчина пожал плечами, не в силах постичь такой внезапной перемены настроения своего любовника.

— Хорошо, как скажешь, мой господин, — ответил он и направился к двери.

Проводив его взглядом, Амир подождал, пока за ним закроется дверь, и устало прикрыл глаза, вздохнув с некоторым облегчением. Он знал, чего испугался. Стать зависимым от другого человека. Он всегда боялся именно этого, вот почему держал всех на расстоянии. Когда Касим успел так глубоко врасти в его сердце, стать неотъемлемой частью его самого, как рука или нога? Если его не было рядом, Амир чувствовал себя неуютно, дискомфортно, словно чего-то важного не хватало, словно он забыл что-то в своих покоях. Например, собственную голову.

И впервые в жизни калиф не был уверен в себе, не знал, что делать, был растерян и испуган, чувствуя себя маленьким беспомощным ребенком. И уже одно это состояние пугало его до дрожи в коленях. Он всегда был уверен в своих силах, ведь он — правитель целого царства, он сильный, он не имеет права сомневаться в себе. Он тот, за кем стоит целый народ, который ждет его решений. Но если он испугается, то как же сможет править? Отец учил его, что правитель не должен быть близок ни с кем, иначе его решения уже не будут целиком его решениями. Близкий человек сможет влиять на него, управлять им. И Амир, верный своему слову, данному самому себе в тот день, когда отец умер, до сих пор никого к себе не подпускал. Теперь же все внезапно, резко, пугающе изменилось. И самое страшное… Амир упустил тот момент, когда это произошло.

Теперь ему предстояло самое трудное — научиться доверять, если он хотел, чтобы Касим остался с ним. А этого он делать никогда не умел. Тем более после предательства Рашида.

И решить, так кто же для него Касим — просто раб для утех и телохранитель, или нечто гораздо большее, было очень сложно. Амир попросту боялся принимать это решение. Особенно сейчас, когда его душевное равновесие сильно пошатнулось. Он боялся сделать неверный шаг, чего раньше никогда не случалось, потому что калиф никогда не сомневался в своих приказах. И сам следовал им беспрекословно.

========== До последнего вздоха ==========

К тому времени, как Амир наведался в спальню мальчишек, которых подобрал на улице, они все сладко посапывали на огромной кровати, одетые в чистые, хоть и в большие им рубашки. Сейчас они, отмытые от грязи, были еще милее, чем там, на улице, когда тянули свои ручки к нему, глядя полными слез глазами.

Один малыш, кажется, самый старший, оказался брюнетом. У него были мягкие, шелковистые волосы черного цвета, чей оттенок напоминал калифу волосы его Касима. И еще малыш улыбался во сне, и, глядя на эту его счастливую улыбку, Амир не мог не улыбаться сам. У второго мальчика были светло-каштановые волосы, отливающие рыжиной, а самый младшенький тоже был брюнет.

— Они уснули еще час назад, сразу после того, как их накормили, мой повелитель, — тихо произнесла рабыня.

Амир резко обернулся, только сейчас заметив девушку, которая стояла под аркой, что вела в купальню. Она наверняка видела, как он улыбался, глядя на этих детей. Калиф чуть поморщился и скрестил руки на груди. Девушка поспешно опустила глаза.

— Я узнала, как их зовут, господин, — осмелилась произнести она, видя недовольство Амира.

— И как же?

— Самого старшенького зовут Сабир.

Калиф взглянул на мальчишку, который улыбался во сне. «Терпеливый», — прошептал он про себя. Такое ему даровали имя. Действительно, Амир даже не мог себе представить, сколько ему пришлось вытерпеть в своей пока еще короткой жизни.

— Младшенький — Джамаль, — продолжила рабыня, и он перевел взгляд на второго черноволосого малыша.

«Да, ты красавец», — мысленно согласился калиф, с восхищением глядя на мальчишку. Уже сейчас черты лица маленького человечка поражали своей правильностью и красотой.

— И средний — Малик, мой господин.

— Малик? — переспросил Амир, удивленно вскинув бровь.

Имя Малик означало «царь», «владыка». И почему же та нищенка осмелилась назвать своего сына царским именем? Да еще и среднего? Это позабавило Амира, и он наклонился, чтобы получше разглядеть ребенка с каштановыми волосами. Тот немного хмурился во сне, сжимая в кулачке волосы своего младшего братишки.

— Спасибо, Ная, — рассеянно поблагодарил ее Амир. — Ты можешь идти.

Рабыня низко поклонилась и вышла из комнаты, потрясенная тем, что повелитель помнит, как ее зовут, и что он даже поблагодарил ее!

Калиф же остался стоять рядом с кроватью, разглядывая спящих детей в глубокой задумчивости. Трое найденышей, подобранных на улице. Никто не знал, но на самом деле калиф был настоящим фаталистом, очень верил в рок, знаки судьбы и всякие там приметы. Впрочем, арабы — достаточно суеверный народ. И он верил, что не просто так встретил этих мальчиков. Ведь что-то же заставило его подобрать их с улицы? И они были совсем маленькие…

— Ну что же, мои маленькие ребятишки, — усмехнулся Амир. — Раз своих детей у меня не будет, придется растить вас по-царски.

— Решил сделать их своими наследниками? — внезапно раздался голос Касима за его спиной.

Калиф, вздрогнув, обернулся. Мужчина стоял на пороге, прислонившись плечом к дверному косяку и сложив руки на груди в расслабленной позе.