Ничем предложенным воспользоваться я не захотел. И по причине того, что не подготовился заранее, и по причине отсутствия такого желания в принципе. Я знал ее электронную почту, я мог запросто взломать ее. А её интимные фото, которым могли позавидовать многие профессиональные секс-звезды, я безжалостно удалил со всех носителей. Только легче от этого на душе у меня не становилось.
"Интересно - она испытывает что-нибудь подобное? Ведь не робот же она, в конце концов?". За все время Ольга прислала мне только одно сообщение:
"Сережа, мне грустно".
Она прислала мне его ночью, я увидел утром. "А как грустно?", - я попытался почувствовать её. Я представил себе и ощутил её грусть и её одиночество. Потому что сам был в таком же состоянии. Мне было тоскливо и одиноко. Одиноко без ее улыбки, без ее шуток, без ее строгого взгляда и без звука ее голоса. Мне не хватало ее умения быть свободной. Она жила как дышала. Сегодня и сейчас. Ей казалось, что она рулит и планирует свое будущее и далеко вперед, но, глядя на неё, можно было сказать, что она живет по принципу - сегодня нормально и это уже хорошо...
Чувство собственного достоинства у Ольги подкреплялось необычайной артистичностью, дополняя и усиливая первое при помощи второго. С ней было одновременно спокойно...и одновременно тревожно. Отложенный час "Ч" нашего расставания приближался неумолимо, мне становилось понятно все больше и больше, что инициатива в расставании будет её. В чем в чем, а в расставаниях опыта у нее было больше. Мы не жили вместе в одной квартире, за исключением одной недели во втором нашем сентябре. Её мама уезжала к своей давней подруге в другой город на расстоянии трех часов лета. У меня была возможность разделить повседневный быт с любимой женщиной.
Она оказалась удивительно домашняя. Единственной добродетелью женщины является то, что она женщина. Это не я, это Ницше. Добавить к этому нечего, разве еще умение экономить деньги. Ольга умела. Я это отметил, особенно если учесть мою бестолковость и бесконтрольность в денежных тратах. От неумения расходовать деньги я всегда находился только в двух финансовых состояниях - много и очень много, пусто и еще меньше. Как триггер, я не задерживался ни в одном. Нормального денежного режима - среднего и постоянно, для меня не существовало. И Ольгина расчетливость могла бы мне очень помочь.
Но все равно я думал, как от нее уйду. Неделя подходила к концу, скоро должна была приехать ее мать, нужен был только повод...
-Дай мне свой телефон, мне надо позвонить, мой не работает, - попросила Ольга, смысл ее нехитрой уловки дошел до меня не сразу.
-Возьми, и приготовь что-нибудь на ужин, - рассчитывая сразу после ужина уложить Ольгу в постель.
-Пусть тебе Нина готовит, - резко выкрикнула Ольга. Повод был что надо.
Поначалу я ничего не понял. Слишком неожиданная злость. Только потом - "Женская интуиция? Или интуиция после осмотра моего мобильника?" Вместо того, чтобы объясниться, сделал вид, что обиделся. Спать лег в другой комнате. Не пришел и ночью....
Мы промолчали все утро, и весь путь от дома и до крыльца ее работы. Через час я написал ей:
"Оля, спасибо за любовь, я возвращаюсь к Нине".
На ее телефонные звонки я решил не отвечать.
"Возьми трубку, я не буду уговаривать тебя вернуться, мне надо решить с тобой один вопрос".
На третий ее звонок я ответил.
-Отдай мне договор, ведь это ты меня бросил, - чувства чувствами, но о своей выгоде она не забывала.
-Но ты сама послала меня к Нине, не так ли?
Последующие пять дней прошли в ее жалобно-обвиняющих сообщениях. Игра "Кто кого бросит первым" протекала с переменным успехом.
"Я тебя люблю, мне тяжело".
"Совсем не скучаешь? Не сожалеешь, что принял решение бросить меня? Трудностей испугался?".
"Я недостойна, чтобы это мне сказать в глаза?".
"Человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих. Неудачник. Сергей, я не могу осознать что МЕНЯ бросил ты. Ты меня всегда обманывал".
"Да ты просто жалок. Ты меня не достоин. Довольствуйся малым...".
В конце концов, амплитуда ее эмоций достигла цели. Перестрелку сообщениями, этот телефонный пинг-понг я проиграл. Я вернулся. И попросил не отсылать меня больше к Нине. Наша любовная жизнь вошла в прежнее русло...
-Ты это...мне денег дашь?
-Чуть позже, с деньгами пока затык.
Мои слова ее не удивили:
-А со мной ни у кого денег не бывает.
А вот меня отсутствие денег удивляло и даже угнетало. Деньги убегали от меня еще быстрее, чем утюги от Федоры и что-то там еще - ложки, сковородки и прочий домашний скарб. Такого безденежья у меня не было ни с первой, ни со второй моими женами. Когда денег не было даже на бензин, у меня случались экстренные "командировки", и я пропадал на несколько дней под полу-стервозный, полу-тревожный вопрос:
-Мне что, на работу завтра на автобусе ехать?
Ольга быстро отвыкла по утрам ходить в гараж за машиной. Этот утренний моцион стал еще одной моей обязанностью, второй обязательной после обязательной первой. Начало этой обязанности было положено ее бесхитростно-мечтательной фразой:
-Хорошо бы, чтоб меня утром на работу возили (ну и улыбка у нее была при этом!).
Или под предлогом работы на дому "с документами" я уклонялся от встреч, чтобы потом, когда деньги появлялись снова, порадовать Ольгу своим неожиданным как всегда восторгом. Хорошую "отмазку" придумал наш первый Президент, вбросив ее однажды в массовое употребление - можно было воспользоваться.
Некомфорт и раздражение от отсутствия денег мужчине также трудно скрыть, как и неинтерес к женщине. И наоборот, комфортно всегда с той, которой можно доверить самое сокровенное - самого себя, со всеми недостатками, слабостями, бзиками и тараканами в башке. Эти бзики хранятся глубоко под коркой, как музейные экспонаты в запасниках, и достаются из глубин только после уверенности, что они будут на равных присовокуплены к достоинствам, которые уже хвастливо показаны, проверены в деле, оценены и одобрены. Говорят, что это и есть доверие. Я как мог, скрывал от Ольги, что бываю не при деньгах (или деньги не бывают при мне?). Между прочим, в нашу первую встречу я задал Ольге два вопроса.
-Я не умею обращаться с деньгами. Ты поможешь мне в этом?
Это был мой второй вопрос после моего первого о ребенке и ее сакраментально-женского: "А сколько ты...?". Я не заметил, что Ольга поняла его. Вряд ли и потом дошло до нее, что этот вопрос давно давит мне на психику.
Фокус в том, что у моих денег было такое свойство - они обязательно периодически исчезали. Потом появлялись - также неожиданно, как и исчезали. Так в рукаве картежника для окружающей публики вдруг появляется валет, которого пытаются выдать за короля. Выдать валета за короля мне скорее удавалось, чем нет, а иногда мой валет даже становился самым настоящим тузом и без всякого блефа. Потом снова безденежье, и снова валет (король, туз, десятка) из рукава, и так дальше и дальше по затухающей синусоиде, все ближе приближавшейся к горизонтальной оси.
Но был один плюс - оказалось, что действие Закона "Поэт должен быть голодным" никто не отменял. Применительно ко мне это означало новый всплеск моего творчества:
Денег нет и еще видно долго не будет.
Дома жена и голодные дети.
Гнать надо в шею таких адвокатов
Из детей была только дочь, а бывших детей, в отличие от жён, не бывает. С женой было непонятно - то ли она есть, то ли ее нет, но денег не было точно. И Ольга это очень чувствовала. Безденежьем и воздержанием наше с ней любовное русло стало наполняться все полнее, но мою Музу это устраивало. Музе было безразлично, что это русло вело в никуда, а река любви никуда не впадала. Почему-то меня безденежного и особенно в воздержании она любила больше, чем меня успешного и с радостью подкидывала новые сюжеты.
