- Ах, Проскурина, я полагаю, - выставил он свою точку зрения, протирая очки в черной оправе специальной салфеткой. – Ах, дорогая, а у меня, если быть честным… - продолжил он более низким тоном, даже хриплым, вновь обходя вокруг и остановившись позади девушки. Его тяжелое дыхание заставляло мурашки пробегать по коже, скорее всего, было как-то стыдно за прошлые выходки. Но он сам был виноват, нечего умничать! – до сих пор ягодицы горят. – Что угодно можно было ожидать, к примеру, крики или возмущения, какая сейчас некультурная молодежь пошла, не уважающая взрослых, но чтобы такое… - Ты, милая, не думай, что теперь все так просто будет, - он хитро прищурил зеленые глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами, о которых может мечтать каждая девушка. – Как я рад, что ты будешь учиться именно у меня. Рад знакомству, Марина Евгеньевна, - он протянул большую ладонь для рукопожатия. – Я – Михаил Владимирович, твой новый классный руководитель до конца одиннадцатого класса. – А теперь стало по-настоящему страшно, ведь училась она всего-то в девятом…
========== Часть 3 ==========
- Это было так нелепо, и, сказать честно, я был в очень неловком положении, когда ловил на себе недоумевающие взгляды двух пожилых дамочек, покупавших шоколадные конфеты «Аленка». – Брюнет неожиданно затряс головой, прогоняя не совсем приличные воспоминания, связанные с Проскуриной. – Меня ударила, к-х-м, по пятой точке, малолетняя озабоченная девчонка, и, если бы я знал, что ты окажешься моей ученицей. – Учитель, вопросительно изогнув брови, прошелся вальяжно по кабинету и остановился около окна. – Ах, эта Шукшина опять забыла протереть подоконник, - заметил он, доставая половую тряпку из шкафа. Тему, по непредвиденным обстоятельствам, учитель решил отложить на потом, или же самым простым способом стереть из памяти, что будет не такой уж и сложной задачей. – В таком возрасте я бы уже лежал на мягкой кровати, укрываясь теплым пледом в клеточку, и разглядывал бы свой не красочный, никого не интересующий, белый потолок. – Девушка не понимала, о ком и о чем он рассуждает, но старалась стоять смирно и наблюдать, показывая свою образованность, не вымолвив больше ни слова. – Уборщицы, эх, эти уборщицы. За что им платят деньги? – Красавец, а так его, несомненно, можно было назвать, повернул голову на свою новую ученицу и почесал затылок. – Как думаешь, это справедливо, что я каждый день убираю в классе после своих, простите меня, родные, учеников-свиней всякие фантики и бумажки? И да, уборщица, судя по всему, тоже редко появляется в этом кабинете!
- Наверное, они не правы, но это ваш класс, и в обязанности учеников не входит уборка класса, - саркастически вынесла свою точку зрения девушка, по-хозяйски пройдя по классу, и, не раздумывая, плюхнулась на стул, стоящий за первой партой. Видимо, сегодня кнопка «Вежливость» была включена всего на пару часов, и, после того, как Марина познакомилась с преподавателем, тут же отключилась. Вероятно, навсегда. – А насчет уборщицы я понятия не имею. В конце-то концов, все они лодыри, как, смиритесь, многие в нашей стране.
- Не думал, - начал он, ехидно улыбнувшись, – что такая грубиянка и создающая плохое впечатление с первого взгляда девушка будет считать именно так. Так, не по-детски рассуждать, а, тьфу мне на язык, даже по-взрослому. – Мужчина обворожительно улыбнулся, словно хвастаясь своей белоснежной улыбкой как у Голливудского известного актера, и присел на корточки прямо перед девушкой, но ее это ни капли не смутило. – Расскажи мне о себе, милая.
- Сколько вам лет? – Марина, стараясь состроить беззаботный, совершенно безразличный вид, холодно осведомилась о возрасте учителя. – Ну, сколько, скажите, мне та-а-а-к интересно. – Брюнет, словно ожидал такой резкости, и да, наглого обращения в свою сторону, умиротворенно шепнул ей на ухо, стараясь легонько задеть правой рукой волосы девушки: - Мне двадцать четыре, через месяц двадцать пять, не женат, детей нет, постоянной девушки тоже. – Марина с воплями отодвинулась подальше, а он лишь смог усмехнуться как-то не по-дружески и хитро, стараясь запугать и показать, с каким опасным человеком она связалась, сощурил большие глаза. – Еще вопросы?
- Есть вопросы, - мгновенно среагировала она. – Во-первых, на какой срок сажают за домогательство к несовершеннолетним?
- В нашей стране, дорогая, точно ответить на заданный тобою вопрос невозможно, потому что деньги сейчас превыше всего. - Уточнил преподаватель, поднимаясь на длинных, идеально подчеркнутых темными джинсами, ногах. – Виновный, если является хорошо обеспеченным материально человеком, может спокойно договориться и заплатить определенную сумму, и тогда, дорогая, жизнь вновь обретет свои прежние краски, светлые и радующие глаз. – Девушка нахмурилась, а учитель мягко, как-то даже напевно, продолжил: - Ну, если денег нет, то около десяти лет, как я думаю. А вообще, по моему мнению, домогающиеся до детей мерзавцы обязаны не выходить из тюрьмы всю свою оставшуюся жизнь.
- Тогда я звоню в полицию, - ехидно заявила девушка.
- С каких это пор, юная леди, мы не понимаем шуток? – осведомился преподаватель, окидывая дьявольски нехорошим взглядом свою новую, слишком наглую для своего возраста, знакомую. – Я, знаешь ли, не делал ничего такого, чтобы была нужда в вызове охраны порядка нашего города.
- Вы подходили ко мне ближе, чем на расстояние вытянутой руки, - съязвила она. Кажется, друзьями этих людей, даже после более близкого знакомства или разговорам по душам, назвать нельзя будет, хоть убей себя. Вражда между учителем и ученицей – сущий Ад. Хотя, по мнению многих учеников и молодых людей возраста не больше двадцати пяти лет, преисподняя будет куда лучшим путем, нежели оставаться в ненавистном здании, где каждый получает знания – университет или школа, разницы почти никакой – как бы не так, Дьявол все-таки следит за нами и посылает своих подчиненных демонов, а это, представьте-ка на секундочку – Лариса Степановна, учитель алгебры, или, быть может, Лилия Васильевна, сама что ни на то есть преподавательница физической культуры. - Вы не имеете права… - А закончить свои претензии-то ей не позволили – больно язык длинный, подрезать нужно парочку сантиметров, чтобы ерунды всякой не говорила и на учителя голос не повышала со своими внутренними недовольствами.
Учитель резко бросил огромную стопку иллюстрированных учебников прямо перед глазами Марины, едва ли не задев острым углом книги испуганные глаза девчонки, и отошел обратно к окну, нервно открывая форточку для проникновения свежего весеннего воздуха в душное, насыщенное запахом потных детей, помещение.
- Твои учебники, - грубо объяснил он. – И если еще раз осмелишься заговорить со мной в таком тоне, - девушка молчала, сложив на груди, дрожащие от страха перед учителем, руки, – будешь новой уборщицей нашего «маленького» класса, - мужчина показал указательным и средним пальцем «кавычки», пошевелив слегка ими вверх и вниз. – А еще самой плохой ученицей, в чем я, в принципе, не сомневаюсь. - Марина пыталась не обращать на него внимания, но какое-то странное ощущение, давление по всему телу и сдавленная боль в груди – все это заставляло сидеть смирно и слушать учительские замечания дальше. – И да-а-а, моим, побоюсь этого слова, врагом. – Учитель, словно маленький мальчик, пытающийся догнать укатывающийся под машину мячик, припрыгивая на одной ноге, таким образом, передвинулся вперед, к зеленой, изрисованной новой темой к уроку русского языка, доске. – Дай мне учебник, - не поворачивая, с полным безобразием и немного мальчишеским видом, головы, учитель стоял спиной к девушке и продолжал что-то писать к приближающемуся уроку. – Синий такой, с надписью желтенькими буквами «Русский язык для девятых классов». – Марина про себя выругалась столько раз, сколько не выражалась нецензурной лексикой за всю свою жизнь. Он что, совсем ни имеет такой вещи, которая еще часто грызет все внутри и вынуждает делать хорошие дела, - совесть-то у вас есть, Михаил Владимирович?
