- Просыпайся, последний конкурсный этап перенесли на сегодня. У тебя через три часа последнее сочинение, так что не ленись и поднимайся с постели, - девушка кивнула и посмотрела на кровать, изначально предназначенную ей и лучшей подруге. Одеяло было скомкано, простыня валялась где-то далеко от кровати, а хозяйки постели на месте не присутствовало. Марина, повернувшись к учителю, спросила сонным голосом: - А где Анька?
- В ванной, - лениво бросил он, натягивая на себя белоснежную футболку с каким-то рисунком, - ее снова тошнит, бедняга все утро бегает по туалетам и не убирает руку от живота. Я из-за нее в пять утра проснулся, таблетками откармливал, водой поил, чтобы вырвала – попытки тщетны. Ночью ее отец приехал в Петербург, сейчас с минуты на минуту он придет сюда и заберет твою подругу обратно в Москву, - а вот на этом моменте он странно прищурил глаза. Что-то задумал? Возможно.
- Ладно, - шепотом сказала Марина и поднялась с постели. Хотя, что значит поднялась? Только сделала попытку. Классный руководитель сделал несколько шагов и уже так неожиданно оказался около кровати, нависая сверху над придавленной к матрасу девушкой. Марина открыла рот и судорожно хватала воздух. Что он творит? Так с ума и не далеко сойти. Или уже такое произошло?
- Проскурина, какого черта ты со мной творишь? – Проводит языком по уху, а девушка не выдерживает и выдавливает из себя мучительный стон. Этот мужчина умел играть не по правилам, и его ученице, к огорчению, такая игра не под силу. – Мне крышу сносит, понимаешь? – Девушка еще как понимала его чувства, потому что ощутила то же самое на себе. Руки спустились к коленкам, и горячие ладони учителя принялись нежно поглаживать девичью кожу, а Марина, потеряв рассудок, дарила ему расслабленные стоны. Михаил прислонился так близко, ловя своими губами ее дыхание, прикасаясь аккуратно к щеке, носу, щекоча языком шею. Во что бы это все переросло, если бы из ванной не выскочила Анна, крича о том, как она ненавидит свой живот. Учитель не успел отодвинуться от Марины, потому что случайно ударился свисающей с кровати ногой об тумбочку и навалился на несчастную всем своим весом. Проскурина запищала и, толкая мужчину, повалила его на пол.
- А что это вы тут делаете, а? – Заметно повеселела Аня, вырисовывая на своем побледневшем лице липовую улыбку. На самом деле ей сейчас не до веселья, однако, такой неловкий случай позабавил больную и слегка поднял настроение, которое до этого скатывалось на самые первые ступеньки.
- Мы? Да так, балуемся, - огрызнулась Марина, поглядывая на учителя. Он по-прежнему лежал на животе, прислонившись к холодному полу, а плечи его странно дергались. Проскурина закричала, казалось, от злости на всю комнату и прыгнула на мужчину с кровати, переворачивая того на спину. Он смеялся. Нет, простите, он ржал как конь. Обаятельное лицо покрылось красными пятнами, к щекам нельзя было прикоснуться – горели сильнее огня, а глаза сузились, создавалось впечатление, что у него их вообще нет. Вот правда, так смеяться – сердце остановится от переизбытка эмоций.
Учитель наконец-то нашел в себе силы встать с пола и посмотреть на Аню. Он близко подошел к девушке и ласково попросил, нервно дергая себя за футболку:
- Я надеюсь, что все это останется между нами, верно, Проскофьева? – Девушка кивнула и мягко улыбнулась. Конечно, ей незачем кому-то рассказывать об отношениях между учителем и ученицей. Если об этом узнает кто-то посторонний, завистник или даже враг Марины, которых у девушки полно в списке, девушку отчислят из школы, учителя – уволят, или, что еще хуже, посадят за педофилию.
- Не переживайте, все это – тайна, - Аня развернулась и пошла к своей кровати, бросая в сумку оставшиеся вещи. – Сейчас придет мой папа. Марина, прости, что подвожу тебя. Я не знаю, какую дрянь я съела, что вызвала такую реакцию моего организма. И вы, Михаил Владимирович, простите. – Проскурина присела рядом и обняла лучшую подругу. Как будто для нее играло огромную роль это конкурсное сочинение больше, чем состояние здоровья любимой и незаменимой подруги. Марина фыркнула и ласково заметила:
- Аня, у тебя все в порядке? Все время извиняешься, разговариваешь вежливо. Я тебя не узнаю. Ты точно заболела! – Девочки засмеялись, а учитель топнул ногой, обращая на себя внимание.
- Да, согласен. Я вас обеих в последнее время не узнаю, - он развернулся и направился открывать дверь, в которую кто-то нетерпеливо бил кулаками, прося впустить в комнату. – Влюбились? – хитро улыбнувшись, он открыл дверь. Проскурина поборола смущение, и, взяв тяжелую собранную сумку с вещами лучшей подруги, схватила Аню под руку и повела ее к выходу – у девушки сильно кружилась голова, она даже на ногах еле-еле стоять могла.
На пороге стоял седовласый мужчина пожилого возраста, в клетчатой рубашке, в которую с трудом помещался округлый живот, чесал затылок и с ожиданием смотрел на Михаила. Так и не сдвинувшись с места, он вежливо поздоровался со всеми присутствующими в комнате и обратился к своей дочери:
- Анечка, пойдем, родная, - девушка вырвалась из объятий Марины и подбежала к отцу, легонько поцеловав того в небритую щеку, - пойдем, солнышко. Мама дома как на иголках сидит, переживает.
- Папа, спасибо, что приехал, - прошептала она и, попрощавшись с подругой и классным руководителем, выбежала за дверь. Устраивать прощальные посиделки перед дорогой не было смысла, потому что отец девушки переживал за состояние здоровья своей малышки и надеялся поскорее добраться в Москву, обследовать Аню у врача, чтобы выяснить, что с ней все-таки случилось.
- Спасибо, что забрали свою дочь, Кирилл Федорович, - учитель пожал тому руку и улыбнулся. – Надеюсь, с Анютой все будет в порядке. – Тот кивнул и вышел из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. Марина и Михаил остались наедине. Никто бы и не мог подумать, что такой ответственный, но приятный момент растянется убивающей тишиной и неподвижными телами – каждый стоял на месте и не шевелился, замерев на месте, словно статуэтка.
- Марина, одевайся, конкурс скоро начнется, - наконец выдохнул учитель, подходя ближе к ней. Девушка, послушав воспитание, которое еще, как странно, осталось в памяти, попятилась назад. Классный руководитель облизнул губы и, сорвавшись с места, как бешеный пес с цепей, накинулся на свою ученицу и прижал ее к стене. Честно говоря, Проскурина не соображала своим затуманенным разумом, какие действия предпринимать дальше. Учитель не осознавал того же, пытаясь разобраться в мыслях, чего он хочет от девушки, следуя таким смущающим поступкам.
- Михаил Владимирович, - выдавила она измученным голосом, - конкурс. Одеваться нужно. Отпустите меня, пожалуйста. – Он, думаете, отпустил? Только сильнее прижался всем телом и приложил палец к пульсирующим губам девушки. Дрожит. Испытывает что-то подобное страху, но страх этот имеет свой сладкий привкус, хочется попробовать хотя бы каплю, прикоснуться кончиком языка к этой пугающей неизвестности. Правая рука учителя пробежалась по талии девушки, нагло пробралась под майку и погладила небольшой животик – Проскурина не отличалась своей полнотой, однако не являлась худой, как все ее плоские одноклассницы, напоминающие гладильные доски. Так сказать, золотая середина – такие девушки всегда пользовались популярностью у противоположного пола.
- Марина, ты вкусно пахнешь, - руку все-таки убирает и обхватывает за талию. – Для меня твой запах как алкоголь – голова раскалывается, а останавливаться ни в какую не хочется. – Буквально прилипает губами к шее и покусывает зубами некоторые участки кожи, добавляя в этот коктейль безумия крупицы легкой, почти невесомой болезненности, но приписывая новую стадию удовольствия. Еще одно прикосновение – Марина выпускает из своих губ долго сдержанный стон – звонкий и божественно вдохновляющий на безумные поступки. Учитель не совладал с собой и укусил настолько сильно, оставив засос на самом видном месте. Как она пойдет сдавать это чертово сочинение – неизвестно.
