Длинные, неровные борозды тянулись по внутренней части предплечий. На свету они выглядели как сочащиеся большие рубцы алого цвета.

Я поморщилась.

— Во что вы вообще ввязались, чёрт возьми? — спросила я их, но знала, что не должна была спрашивать. Чёрт, да я вообще не должна была давать им знать, что вижу эти царапины. Я осознала свою ошибку сразу же, как только свет пролился на его руки под нужным углом, что позволило мне увидеть этот смолистый след, прилипший к ранам.

— Вот чёрт, — прошептала я, — вы разозлили призрака.

Никто не видел их царапины. Даже они их не видели, но уверена, они их чувствовали. Некоторые призраки были очень злобными.

— О, Ларк, — зашептала Рен, — это плохо.

— Вы все их получили? — спросила я.

— Не я, — ответил Кевин, но остальные кивнули.

Я взглянула на каждого из них. Я не хотела в это ввязываться. Но... дерьмо. Я не могла просто уйти. Они понятия не имели, во что вляпались.

Рокси свирепо взглянула на Сару.

— Я же говорила, Бен был прав. Я говорила, что-то произошло той ночью.

У Сары отпала челюсть, её глаза были широко открыты. Её пальцы были по-прежнему прижаты к ране на лице.

— Это невозможно, — прошептала она. — Призраков не существует.

— Один прямо сейчас находится здесь, — страстно проинформировал её Кевин. Да. Мистер Шестое Чувство всегда готов встать на защиту моей сестры. В этот момент он мне понравился. Немного.

Гейдж покачал головой:

— Это полная задница.

Я повернулась к Бену.

— Как ты узнал?

Он пожал плечами.

— Я почувствовал это.

— Вы в это верите? — спросил Мейс. Он перевёл взгляд с Кевина на Бена с ощущением предательства. — Просто невероятно.

— А ты нет? — спросила я. — Давай же, Мейс. Ты умнее этого.

Он посмотрел на меня. Кажется, он винил меня. Пока его не втянули в мой мир, он жил в совершенном неведении.

Гейдж стоял, потирая предплечья. Он выглядел напуганным и растерянным.

— Призраки реальны?

На секунду воцарилась тишина. Потом я сказала:

— Да.

Вот так и разбилось моё обещание держаться подальше от проблем. Не высовываться и не привлекать внимания.

— Мы должны помочь им, — настаивала Рен.

Я взглянула на неё.

— Нельзя помочь им, если они не хотят помощи, — ответила я.

Гейдж смотрел на меня.

— С кем ты разговариваешь?

Я вздохнула.

— С сестрой. Она умерла.

Он немного побледнел.

— Вот дерьмо. Истории о тебе — правда?

Рокси похлопала его по руке.

— Всё нормально.

Мейс и Сара переглянулись, потом посмотрели на Гейджа, Рокси, Бена и Кевина. Никто из них не хотел, чтобы это было правдой. Вообще-то, я ожидала, что они будут возражать сильнее, но они были не тупыми. Они знали, что-то не так.

— Ты можешь помочь нам от этого избавиться? — спросила Рокси, приложив руку к животу.

— Да, — добавил Гейдж. — Что нам делать?

Хорошо, они были готовы признать, что что-то было не так. Это означало, что они были готовы поверить в призраков и что я впервые в жизни была с людьми, которые, возможно, просто готовы мне поверить.

Я не знала всего о призраках, но знала больше, чем они. Знала больше, чем большинство людей. А Рен знала больше меня. И всё равно мы с ней узнавали только о том, с чем сталкивались раньше. Мы не были настоящими экспертами.

— Мы — всё, что у них есть, — прошептала моя сестра. Кевин резко повернулся в её сторону. Насколько, чувствительным он был в её присутствии?

— Где вы получили царапины? — спросила я. Холодные пальцы обхватили мои и сжали. Моя сестра давала своё одобрение. У меня было ужасное чувство, что моя задница ещё пострадает.

— На кладбище Фаирфилд, — ответила Сара. Я покачала головой. И закрыла дверь Жука. В таком случае, я никуда не собиралась.

— Ларк, это не правильно, — настаивала Рен. — Ты слышишь меня? Я сказала, что это не...

Я стрельнула в неё взглядом.

— Я знаю.

Она что, думала, я забыла о Кевине и его маленькой песенке во время всей этой драмы?

— Ты снова говоришь со своей сестрой? — нерешительно спросила Сара.

Я попыталась улыбнуться. Это не сработало.

— Да.

— Её зовут Рен, — сказал Кевин, становясь рядом. Он бросил на меня взгляд. Я показала ему средний палец. Он уже достаточно растрепался о мой сестре.

— Призраки не посещают кладбища, — проинформировала я их. — Кладбища — священные места. Там нет ничего, кроме костей и мира. Призракам нужно за что-то держаться: за человека, место или вещь. Когда призракам нужна пища, они возвращаются в те места, которые знали при жизни, где они бы могли найти жизнь. Ваш призрак откуда-то ещё. Вы были ещё где-нибудь, что расположено близко к кладбищу?

Они все оглянулись вокруг, качая головами.

— По крайней мере, один из вас был где-то ещё. Может, вы проходили мимо недвижимости возле кладбища? Нарушили границу где-нибудь?

Их обмен взглядами был ответом, который мне нужен.

— Где? — спросила я требовательно.

— Хейвен Крест, — ответил побледневший Гейдж хриплым голосом. — Старая... больница. Однажды ночью мы сокращали так путь через парк.

Я состроила гримасу из-за термина, который он подобрал, что, как я знала, было для моего же блага. Хейвен Крест была психиатрической больницей в стиле фильмов ужасов. Все дети в городе знали об этом, как только им исполнялось десять. Некоторые даже осмеливались бросать вызов её ржавым воротам. Я знала лучше. Я видела, что там было. Эти воспоминания раздирали моё сердце и возвращали остальные воспоминания о таблетках, которые заталкивали мне в горло, о том, как смотрели призраки Белл Хилла, некоторые из них не упускали шанса "поиграть", когда мои чувства были притуплены, и я не могла сопротивляться.

— Вы сами по себе, — сказала я, поворачиваясь на каблуках. — Удачи.

— Постой! — заплакала Рокси. — Ты не собираешься помогать нам?

— Я не могу, — сказала я. — Мне жаль.

И мне действительно было жаль.

— Ларк, мы должны им помочь, — снова настаивала Рен, но я развернулась.

Кто-то схватил меня за руку, но это была не Рен. Это был Мейс, и он выглядел злым. И напуганным. Из всех людей, которые могли бы схватить меня и заставить взглянуть им в глаза, почему это должен быть тот, кто спас мою жалкую жизнь? Да, меня заперли после того, как он это сделал, но я была здесь из-за него. Я в долгу перед ним.

— Ты не можешь говорить, что нам нужна твоя помощь, а потом уходить, — сказал он.

Я покачала головой, будто он единственный, кто мог мне напомнить об этом.

— Я не сделаю это. Ты не можешь заставить меня туда идти. Ты хоть представляешь, что это за место? Ты знаешь, каково это: быть окружённой призраками, у которых нет представления о том, что правильно, а что нет? Быть привязанной к кровати без возможности бороться, когда существа, реагирующие на боль, выходят поиграть?

Слёзы застилали мои глаза, и я отказывалась их стыдиться.

— Ты не знаешь, а я не могу снова это сделать.

— Ты права, — сказал он. — Я знаю только это.

И потом он сунул мою руку себе под рубашку, к его плоской гладкой мускулистой груди. Я задохнулась от его тепла — моя ладонь горела от соприкосновения с его кожей. У него тоже были царапины.

Жар пробежал по моей руке. Нет, было ощущение, будто моя рука была в огне. Я закричала. Рен потянулась ко мне... Моя голова запрокинулась, глаза закрылись.

Боль. Кровь. Страдания. Ужасные образы, наполнившие мой мозг, каждый из которых двигался слишком быстро, чтобы я могла быть уверена в том, что видела. Я слышала крики и смех, почувствовала вкус крови и слёз. А потом я сгорела.

Затем я увидела их: Мейса, Рокси, Гейджа, Сару, Бена и Кевина — их всех. Они были мертвы: разорваны на части чем-то с огромными когтями. Их кровь покрывала пол чего-то похожего на старое терапевтическое отделение больницы. Крысы сновали по краю тёмно-красного бассейна.

Лицо Мейса, точнее то, что от него осталось, повернулось ко мне. Нечто вырвало его глаза, но я знала, что он мог меня видеть.