- Всё слишком сложно, Зак. К тому же, сейчас не самое подходящее время для таких разговоров.

- Подходящее время давно упущено. Скажи, что ещё я должен сделать, чтобы ты поговорил со мной? Попросить Рэя, чтобы он меня трахнул? Может быть, тогда мне станут более понятны эти ваши альфа-омежьи отношения.

- Не в этом дело, Зак, - Джош принялся кусать губы и комкать в руках край одеяла.

- Тогда в чём? Ты нравишься ему, а он нравится мне. Он - идеальный, куда ни посмотри. Чем он тебе не угодил?

Не знаю, что именно подействовало на Джоша, может, мои угрозы, а может, он просто наконец-то созрел поведать мне свои тайны. Как бы там ни было, он сдался, и я получил не только его объяснения, но и его историю.

Стало ли мне от этого легче? Конечно нет, но с Джошем, видимо, иначе и быть не могло.

Я узнал, что загадочный город, из которого он когда-то сбежал, - это Сингапур. В памяти моментально всплыли сотни картинок их рекламных брошюр о чудесном ультрасовременном мегаполисе - мягкий климат и благоприятные условия для жизни. Подумать только, он променял это место на жалкую дыру под названием Хоупвиль.

Однажды, разглядывая буклеты с шикарными домами и интерьерами и невольно сравнивая всё это богатство с собственным жилищем, я спросил у него: 'Джош, почему у нас ничего нет? Почему мы такие бедные?', - а он ответил: 'Это потому, что в нас течёт кровь кочевников. Зато нам не грозит превратиться в жирдяев и обрасти хламом'. Хорошо, что нам не грозила такая участь, но в глубине души мне всё же хотелось как-нибудь пожить в подобном месте.

По словам Джоша, у него была даже слишком идеальная жизнь, каждый день - беззаботный и легкий. Он получал всё, что хотел, пока в один прекрасный момент не осознал, что его уже больше ничего не радует. Слышать такое было странно. Джош, которого я знал, мог прийти в восторг от малейшего пустяка - массаж, кофе, ясный день, дождливый день, стрекотание сверчков, горящие свечи, книги, гладкие камни с затейливым узором, и я мог бы перечислять, пока язык не отвалится. Чтобы вытащить Джоша из апатии, его родители решили подыскать ему подходящего мужа. Это сработало на какое-то время. Джошу даже показалось, что это был его истинный альфа, но постепенно чувства к мужу тоже стали угасать, и он начал подумывать о том, чтобы развестись и поискать своё счастье с кем-нибудь другим, но тут его ждал большой сюрприз в виде меня. Я так понял, что это совсем не входило в его планы. Он был слишком молод и поначалу даже не понял, что находится в интересном положении. Джош сказал, что особо не обрадовался, узнав о беременности, но и не огорчился, только удивился. Он честно признался: 'Я никогда не задумывался о том, что могу дать жизнь другому человеческому существу. Я был так далёк от этого, Зак. От одной мысли, что ты находишься в моём животе, у меня ехала крыша'.

Беременность протекала тяжело, Джошу постоянно нездоровилось. Он стал нервным и раздражительным. По утрам он просыпался исключительно от тошноты и головной боли и, чтобы немножко развеяться, шёл в сад на прогулку. В одно утро Джош брёл по тропинке, страдая от отёчных ног и боли в спине, пытался глубоко дышать и абстрагироваться от постоянного дискомфорта. Вдруг в глазах у него потемнело, он был вынужден опуститься на землю и склонить голову, чтобы к ней прилила кровь. А потом он понял, что ослеп.

- Понимаешь, Зак, хотя привычное зрение было утрачено, вместо него открылось что-то другое, - говорил Джош, разводя руками, будто хотел заключить весь мир в объятья. - Благодаря этой слепоте, я на самом деле прозрел. Я увидел окружающее таким, какое оно есть на самом деле. Я мог видеть жизнь, биение её пульса, сияние. Это было настолько ошеломительно, что я забыл, как дышать. Я лежал на земле и не мог пошевелиться. Целых две недели после этого я не мог ни двигаться, ни говорить. Я словно попал в другую реальность и оттуда смотрел на всё, что со мною происходит.

Джош сказал, что эти две недели он пролежал в коме, но всё равно видел, как суетятся вокруг него медики, навещают родители, муж и друзья. Он слышал всё, что они говорили о нём, как казнили себя за недосмотр или обсуждали диагноз, лечение и дальнейшие прогнозы врачей. Он знал, что мог выйти из комы в любой момент, но не хотел этого. Новая способность 'видеть иначе' изменила его и вместе с чувством восторга поселила в его сердце странный непреодолимый страх. Было это следствием его болезни или, как считал он сам, просветления, не знаю, но какие-то винтики в голове Джоша стали работать иначе.

Я не хотел думать, что тогда мой Джош попросту рехнулся, и я столько лет прожил с психом, даже не догадываясь об этом, но и принять на веру то, что он говорил, было очень трудно.

- Вокруг меня не было людей, лишь иллюзия, человеческая оболочка. Мои родители, мой муж, друзья, даже врачи - никто из них не был настоящим. Они не светились! Они были мертвы! То же самое, что смотреть на автомобиль или кофемашину! - горестно воскликнул Джош. - Когда я пришёл в себя, то не знал, как на всё это реагировать. Чувствовал, как по моей спине пробегает озноб и челюсти сводит от напряжения. Как будто проснулся среди кукол или манекенов, умеющих ходить, говорить и притворяться людьми. Я знал, что не сумасшедший и знал, что нужно бежать, пока они не догадались, что теперь я вижу, кто они такие на самом деле. Я думал, уже больше никогда не смогу сам подняться с постели и мне придётся навсегда остаться там, среди них - мёртвых, ненастоящих. Я был там совсем один!

Когда Джош оправился настолько, что мог двигаться самостоятельно, он ухитрился сбежать из клиники. Бродил по улицам в больничном наряде и шарахался ото всех. А когда кто-то сердобольный попытался помочь глубоко беременному и явно не в себе омеге, устроил настоящую истерику. Его вернули в клинику и приставили к нему двух санитаров, которые после инцидента находились при нём неотлучно.

Не знаю, что чувствовали близкие Джоша в то время, но, думаю, им было не сладко. Если бы он вдруг и на меня принялся смотреть, как на нечто неодушевлённое, если бы перестал со мной разговаривать, не позволял бы к себе прикасаться, я бы умер от горя.

- Слава богу, они тогда не догадались, что я их 'вижу', - Джош продолжил рассказывать, временами прерываясь и переводя дыхание. - Они всерьёз стали обсуждать симптомы шизофрении, которые якобы раньше списывали на депрессию. Какой бред они несли - эмоциональная бедность, утрата интересов, галлюцинации, навязчивые страхи, ты себе не представляешь, Зак. Но это помогло мне взять себя в руки. Я понял, что нахожусь в тюрьме, а не в сказке. Вся моя жизнь от рождения и до смерти была кем-то спланирована. Я был не волен сам выбирать, куда идти и что делать. Я чья-то подопытная мышь, над которой проводят некий эксперимент, ценный образец, о котором заботятся, но который может покинуть стены лаборатории только лапками кверху и никак иначе. Но я не сдался, в итоге я нашёл способ обвести их вокруг пальца. Однако прежде, чем я опять смог сбежать, мне пришлось целых два года провести среди них. Притворяться, лгать, хитрить, изворачиваться, чтобы усыпить их бдительность и разработать план побега. Всё было непросто, ведь теперь я был не один. У меня был ты, и я должен был быть осторожен вдвойне. Мне нужно было многому научиться, всему, что кто-то делал за меня. Понимаешь, я был абсолютно неприспособлен к самостоятельной жизни.