И, так как они не признали его,

Решил написать он себя самого.

И вышла картина на свет изо тьмы,

И все закричали ему:

"Это мы!"

1954

Вьюги^{151}

Бывают такие весенние вьюги,

Когда леденеют трамвайные дуги

И глухо волнуется всё меховое,

Как будто живое, как будто живое,

Как будто бы к жизни вернуться охота

Всему, что убито,— от старца енота

До самой последней ничтожной зверюги-

Бывают такие тревожные вьюги!

1955

"Хочется Сосредоточиться…"^{152}

Хочется

Сосредоточиться

И припомнить,

Как за шагом шаг

Этот мир рождался,

Чтоб упрочиться

В первобытном хаосе;

И как

Приходилось в этом мире,

Созданном

Собственною кровью

И трудом,

Подыматься к звездам,

Скупо розданным

Прямо с неба

В сумраке седом;

Совладать со всяческою нечистью,

Делать всё,

Чтоб вновь не грянул бой;

Столковаться с целым человечеством

И остаться

Всё ж

Самим собой!

1955

"Да, Многое исчезло без следов…"^{153}

Да,

Многое исчезло без следов.

Всего не в силах даже перечесть я:

Освобождаем тело городов

От пыльной паутины проводов,

которых только путались известья.

И свищут нам ракеты в небесах,

Дед-пропеллер может и на отдых.

И, словно о фрегатах в парусах,

Мы думаем теперь о пароходах.

Пар! Отпыхтел свое он и уплыл.

И хорошо, и тосковать не станем

О том, что топок антрацитный пыл

Мы заменили внутренним сгораньем.

Уйдет и паровой локомотив

В мир памятников древности печальной

И мы его, слегка позолотив,

На пьедестал у площади вокзальной

Поставим и решеткой оградим,

И быстро человечество забудет,

Каким на вкус был паровозный дым,—

Им лишь романтик упиваться будет.

Но, смутно помня о его судьбе,

Ведь мы-то сами жить не перестанем,

Ведь мы-то не покажемся себе

Таким же точно вот воспоминаньем.

Ведь мы, природу недопокорив,

От дела не откажемся устало

И, волосы себе посеребрив,

Не ринемся, кряхтя, на пьедесталы —

Туда, откуда дворник помелом

Клочки афиш сгоняет со ступенек.

Ведь мы-то не окажемся в былом!

Что ты об этом скажешь, современник?

1955

Нагая истина^{154}

Не правы те, кто истину нагую

Считают голой,

Считают голой истину нагую

И невеселой.

Ведь вот сейчас, когда в разгаре лета

Хлеб колосится,

Естественно, что истина одета

В цветные ситцы…

А день придет — она под черно-бурой

Своей лисою

В декабрьской бездне, облачной и хмурой,

Блеснет красою.

Но есть часы, когда в моторном шуме

Над нами всеми

Она витает в кожаном костюме,

В пилотском шлеме.

И мчится ввысь, ее оберегая,

Голубок стая,

Чтоб воссияла истина нагая

Весьма простая.

1955

Шквал^{155}

И снова

Мир

За что-то впал в немилость:

Промчался вихрь, напитан дымной пылью,

Как будто бы, поджав стальные крылья,

Какая-то промчалась эскадрилья

И, глухо взвыв, за горизонтом скрылась.

И рожь в полях коленопреклонилась,

Но распрямилась, хоть не без усилья,

И охнуло колосьев изобилье,