— "А я Игнатий Шпаг, из Омской крепости казак.

Фрауэндорф нас взял в конвой".

Илья качает головой:

"Зело несчастный ты, казак. Ну, ничего!

Идем в кабак!"

В избе дымище, духота. Как пекло адское точь-в-точь.

Вот целовальникова дочь раскрыла пухлые уста.

Накинулась на казака.

"Вернулся? Прочь из кабака!"

Илья ей молвит:

"Не реви! Свово папашу позови. Эй, целовальник!"

— "Что, Илья?"

— "Обижены мои друзья. Страдает здесь Игнатий

Шпаг, из Омской крепости казак.

Над ним строжиться не моги. Отдай Игнашке сапоги!"

— "Сейчас!"

— "Ну вот. Давно бы так!"

С Ильей целуется казак:

"Ямщик, я друг тебе навек! Ты справедливый человек!"

Шумит Притык, ночной кабак.

Сам целовальник льет вино:

Илья, мол, не бывал давно. Он редкий гость у нас — Илья

"Готова рукопись твоя?"

Молчит Илья. Он, морщась, пьет.

Глядит, каков кругом народ: бродяги и посадский люд

А вон хитрец — искатель руд… Семинаристы тут как тут

студенты школьные

^[587]

, а пьют!

Увидели Илью, орут:

"Аз, буки, веди, глаголь, добро, яко медведи страшны

Ведро "Винум крематум" выпей, Илья! Готова летопись твоя?"

Прислушался Игнашка Шпаг:

"А что за летопись, Илья?"

— "Да ничего… Болтают так".

— "О летописи о какой их речь?"

Махнул Илья рукой.

"Студентов школьных кто глупей? Давай, Игнаша, лучше пей!"

И глупы пьют, и мудры пьют!

Тут поднялся искатель руд. Магический волшебный прут показывает:

"Господа!

Сей прут вонзается туда, где под землею есть руда.

Всё видит в недрах он земли. Продам его за три рубли!"

Толпится вкруг посадский люд. Взглянуть охота им на прут.

Толкуют люди так и сяк.

Шумит Притык, ночной кабак.

Сказал казак Игнашка Шпаг:

"Коль прут сей видит в глубь земли, так стоит он не три рубли,

А коль он стоит три рубли, так он не видит в глубь земли!

Нет, не пойду искать руду!

Друг! Нам рублей из серебра не даст уральская гора-

А вот железа для ядра…"

— "Не шумствуй!"

— "В Омске генерал на хлебе держит и воде.

Я убежал бы за Урал. Да там помещики везде".

— "Не шумствуй! Больно уж ты резв!

Я вижу, ты зело нетрезв".

"Ты грамоте учен, ямщик?

Что ведомо тебе из книг?"

Шумит кабак ночной, Притык.

"Что ведомо из старых книг? Чему быть ныне суждено? —

Тут головой Илья поник.—

Что ж ведомо из старых книг! Едва ль их мудрость я постиг.

Бывает многое от книг, а многое и от плутыг…

Непостижимо для ума на свете многое весьма".

Ого! В дверях стоит Кузьма.

"Илья! — кричит.— Ты здесь, Илья?

Послала женушка твоя сказать, чтоб шел домой на ям.

Тебя курьеры ищут там.

Ямщик им надобен хорош. Фрауэндорфа повезешь!"

14

Тобольск проснулся на заре. Кремль розовеет на горе.

Как будто в беличьи меха укутан город весь до крыш.

Звон ведер. Пенье петуха.

"Пой! Весну раннюю сулишь!

Не за горами и апрель. Сосульки. Будет днем капель.

Через недельку развезет".

Фрауэндорфа повезет Илья, как сказано, с утра.

Что не гостишь? Примчал вчера, а нынче утром и назад?

И отдохнуть у нас не рад? Была баталья, говорят?

Чуть свет — уже в обратный путь!

"К дворцу подашь, да не забудь, кто твой седок! — сказал Кузьма.—

Фрауэндорф-то зол весьма,

Свой экипаж-то не готов. Дал кучеру он сто кнутов.

Потребовал — вынь да положь: "Ямщик мне надобен хорош!"

Вот ты его и повезешь…"

Кремль розовеет на горе. Кресты сияют на заре…

Дворец… Ворота… Шумный двор.

Соймонов вышел. Мутен взор.

С Фрауэндорфом разговор, брезгливо морщась, он ведет

Вот кончили.

К Илье идет.

"Везешь?"

— "Так точно".

— "Ну, вези. Смотри не вываляй в грязи.

Иль вверх тормашками на лед не выверни. Он зол. Прибьет".

— "Прибьет? А если я прибью?"