И разбери,

Если ты

Горазд

Читать:

В этом

Мире

Рима

Три,

А четвертому

Не встать!

(1979)

Таится смысл во всем^{635}

На наших улицах

Не день ли ото дня

Ужасней и ужасней суетня,

Как будто бы машины без людей

Туда-сюда, как люди без идей,

Лишь тычутся бессмысленно с утра

До ночи нынче, завтра и вчера!

Но это вздор! Таится смысл во всем:

В машинном газе, в девушке со псом

И в мальчике, идущем колесом…

В толченье атомов как будто смысла нет,

Но соразмерен стройный бег планет,

И кто дерзнет, тот станет невесом!

(1979)

В старом отеле^{636}

В старом римском отеле

Старый коричневый пол,

Пахнущий воском пчел,

Старенькие постели,

Старенький римский шкап,

И внутри у него, не пустого,

Много старше всех римских пап,

Старый-старый седой римский раб

Всё-то ждет

Рождества Христова!

(1979)

Чернильница Лютера^{637}

Вновь

Адский гром

Забормотал о чем-то,

И просятся проклятья на уста.

Чернильница,

Которой Лютер в черта

Швырнул

^{638}

, она прольется неспроста!

Чернильница,

Которой в черта Лютер

Сердито запустил в полубреду,

Чтоб не паскудил бес, не баламутил

Благочестивым людям на беду!

Очнулся Лютер,

И чернила вытер

Он с пола, со стены и со стола.

Изгнал он дьявола,

И гнев он свой насытил,

Чтоб добродетель сладко не спала!

(1979)

Профили^{639}

Почему

На западе Востока

В дни, что безвозвратно миновали,

Человека, зверя, птицу, бога

Только сбоку, в профиль, рисовали?

Потому что

Малы иль велики,

Но двоятся облики и лики

И обличья! В том-то и морока,

Что одно бывает скорбно око,

А другое будто и смеется!

Но такие вещи удается

Не увидеть разве только сбоку.

Видеть

Разве не было бы дико

Губы справа — громкие от крика,

Слева — молчаливые глубоко!

Правая рука дарами дарит,

Левая — отымет и ударит,

И жестоко,

Ибо если в ней не меч, то — пика!

Вот в чем штука!

Двойственность такую

Надо ли показывать людскую —

Думали художники Востока,

К делу подходя

Не однобоко.

(1979)

Второе бытие^{640}

Я к жизни возвратил немало мертвецов,

И встретиться помог я им, живые, с вами,

Затем чтоб наконец и о земле отцов

Хотя бы несколькими перекинуться словами.

Но торопитесь же! Подозреваю я:

О первом бытии своем, негладком часто,

Спешат они забыть, второго бытия

Прекраснодушные энтузиасты!

(1979)

Халкидский лев^{641}

У блаженного Иеронима

^[480]

,

Удалившегося в Халкидскую пустыню,

Был в его рабочем кабинете

Лев, лежащий в глубине пещеры возле письменного стола.

Это было необходимо.

И когда у облаженного Иеронима

телефон трещал, бренчал и верещал

Лев рычал,

Чтоб телефон замолчал.

(1979)

Художник Милашевский^{642}

О Милашевском

^[481]

: знайте, это был

Отнюдь не только книжный иллюстратор