Следующий дом стоял на маленьком пригорке. Невысокий забор огибал его кругом, уходя редким частоколом в туманную, темно зеленую даль, напоминающую лесную чащу. И дом, и забор представляли собой жалкое зрелище. Забор местами покосился и упал, тут и там зияли огромные прорехи, ввиде сломанных или оторванных досок и жердин. Его давно никто не красил, труха и вековая пыль разъели дерево так глубоко, что казалось – пни его, и он разлетится в прах. Сам дом тоже выглядел не просто запущенным, а даже немного зловещим. Деревянные бревна потемнели, черная крыша покосилась, пустые глазницы распахнутых окон пропускали серый свет. За окнами не было ни штор, ни цветов, рваные клочья паутины походили на обрывки грязных тряпок. Казалось, дом давно заброшен: все пространство около него заросло бурьяном и чертополохом. Владимир присмотрелся: кроме бурьяна вокруг произрастали высокие камыши. Послышалось кваканье лягушек. Длинные, острые стебли камышей поднимались до самого крыльца. Само же крыльцо обильно почернело от воды, зеленая ряска заволокла ступени вплоть до разбухшей, деревянной двери. «Видимо, здесь давно никто не живет, это – не дом, это – какое-то болото», – решил он.

И вдруг он услышал женский голос и смех. В доме кто-то был! Голос оказался приятным и по-девичьи чистым. Из-за мрачных стен понеслась звонкая песня:

Песня смолкла, послышался лукавый смех, в пустой глазнице окна мелькнул девичий силуэт в пестром сарафане и снова пропал. Владимира потянуло посмотреть ближе: кто эта таинственная девушка. Рука коснулась ржавой ручки, старая дверь легко распахнулась. В тот же момент по двору прошумел ветер, пригнулись камыши и бурьян, в воздух взметнулись вихри опавших листьев, из-под старой крыши вылетела стая откормленных, черных ворон.

«Ба, а вот и ветер. А я думал, его здесь и вовсе нет», – Владимир шагнул во двор странного дома. Какая-то неведомая сила приподняла его на четыре локтя над землей и бросила вниз. Кроме этого, на него свалилась отломанная трухлявая калитка и пребольно стукнула по лбу. Кто-то невидимый взял Махнева за шиворот и, тряхнув пару раз, вышвырнул пинком за ворота. Все эти манипуляции сопровождались дерзким и ехидным женским смехом. Старая калитка взлетела сама собой, зависла на пару секунд над забором, а после, будто нехотя, встала на прежнее место, ржавые гвозди с жутким скрежетом воткнулись обратно в расхлябанные петли.

«Ну, и черт с вами! Очень надо в гости к таким хозяевам ходить!» – обиженно рассудил Владимир и, отряхнув испачканные брюки, поплелся дальше в поисках дома мадам Лагранж.

Пройдя еще некоторое расстояние, он увидел кружевной кованый забор с высокими, остроконечными пиками. В воздухе запахло вербеной и пудрой. «Наверное, здесь и обитает мадам Лагранж. Надеюсь, что она-то не вышвырнет меня за порог».

Кованая ажурная калитка была чуть приоткрыта. Он зашел во двор. И просто застыл. Было такое ощущение, что вокруг изменилось пространство.

Впереди простирался огромный двор. Это был даже не двор, а целый парк. Аккуратные, ровные газоны, прямоугольные цветочные клумбы поражали яркостью и ухоженным видом. На клумбах пестрели крупные цветы пурпурных, фиолетовых, сиреневых, цвета индиго, гиацинтовых, лилейных, амарантовых, лазоревых, цвета Авроры, альмандиновых, цвета Марины, нефритовых, опаловых, жонкилевых, кошенилевых и многих других тонов. Это был целый фейерверк ярких неземных красок. Огромные бабочки, такие же пестрые, как и цветы, порхали с одного цветка на другой. Здесь было намного светлее, чем на улице. Владимир невольно посмотрел на небо – нет, солнца на нем не было. Свет шел откуда-то сбоку. Казалось: это свечение огромных прожекторов или театральных софитов затопило ярким светом этот шикарный двор.

«Ого! – присвистнул он негромко. – Господа, а вы часом не ошиблись? Я точно в аду? По моим скромным представлениям так должен выглядеть Эдемский сад».

Кроме клумб всюду красовались стриженные конусообразные, круглые, овальные деревья. Некоторые из них цвели: розовые и белые цветы источали тончайший аромат. Иные гнулись от множества диковинных плодов. Длинные, посыпанные мелкой розоватой мраморной крошкой, дорожки вели к высокому серому особняку, стоящему на небольшом зеленом холме. От кованой калитки до этого пышного дома простиралось значительное расстояние. Сей особняк напоминал французский дом в «Большом стиле»[23]. Прямоугольные, гранитные кирпичики формировали крепкие, монументальные стены; шпалеры, увитые диким виноградом, доходили до второго этажа; высокие, резные окна украшали бархатные портьеры; лепные пилястры в виде цветочной мозаики спускались с крыши до земли; изящный портик с шестью колоннами венчался белым треугольным фронтоном – таков был дом мадам Лагранж.

С чувством уважения и восторга Махнев разглядывал этот необычный двор. «Да уж, вот это – роскошь! И как же она жила в прошлой жизни? Может, старуха была княгиней или графиней?» – невольно подумал он. – «Откуда, все это великолепие?»

Он двинулся вглубь двора. Повеяло свежестью, лицо и руки увлажнились – на них попали брызги чистой воды. Посередине двора серебряным зеркалом круглился мраморный фонтан. В центре фонтана красовалась скульптура обнаженной девушки с поднятыми руками. Внешность обнаженной мраморной прелестницы сильно напоминала Полин. Ту Полин, какую он увидел сегодня на пороге собственного дома, ту Полин, которая вначале так его очаровала. Из поднятых кверху ладоней стройной статуи бил мощный поток. Переливаясь бриллиантовыми искрами, прозрачная, чистая вода падала назад в мраморную круглую чашу. Владимир подошел к фонтану, ладонь поймала тонкую струйку. Он поднес воду к лицу и с наслаждением вдохнул почти родниковую, ледяную свежесть. Ему захотелось умыться – настолько приятной и чистой показалась эта вода. Он нагнулся и увидел: в бурлящей глубине фонтана мелькнули легкие тени. Через секунду показались красные и ранжевые спинки, развевающиеся, длинные плавники и ажурные хвостики больших золотых рыбок. Эти чудные создания плавали и резвились в маленьком искусственном водоеме.

Владимир с наслаждением опустил руку в бурлящую водную стихию. В этот момент произошло нечто странное: свет на мгновение потух, воцарилась полная, зловещая темнота. Он никогда не видел такой угольной темноты. Откуда-то из-под земли послышался сильный гул, уши заложило, стало страшно и одновременно тревожно. Спина моментально взмокла, ноги подкосились, и он упал на колени рядом с фонтаном. Вслед за темнотой на мгновение вспыхнул свет и вновь погас. Теперь вспышки света перемежались с полным мраком – словно кто-то баловался с огнем: то зажигал, то гасил яркие свечи. И среди этого неприятного мельтешения взгляд Владимира упал на воду в фонтане. Она перестала течь и играть. Она застыла, словно густой глицерин или липовый мед. Не плавали и золотые рыбки – неживыми яркими, лохматыми сгустками они застыли в этой странной, неподвижной субстанции. В коротких промежутках света он разглядел и то, что брызги падающей воды тоже застыли в пространстве и не падают вниз, а висят воздухе, словно гирлянды холодных алмазов. Свободная рука осторожно коснулась цепочки неподвижных капель – те с шумом осыпались на землю, как горох с обеденного стола. Владимир с восторгом и страхом таращился на стеклянную россыпь твердых капель, которые лежали у его ног горкой чистокровных бриллиантов. Свет все также мелькал. Владимир перевел взгляд на воду в фонтане – она оставалась статичной. Более того – вода загустела еще сильнее и даже слегка подрагивала, словно крутой холодец. Владимир пошевелил пальцами – они двигались с большим трудом. Он напрягся и с силой рванул руку из диковинной густоты. И как только рука, преодолевая огромное сопротивление тугих желеобразных пластов, выскочила наружу – тут же прекратились игры света и тьмы. Не успел он моргнуть, как все встало на свои места: вода снова стала текучей, искристой и прозрачной; рыбки заиграли красными плавниками; брызги воды приобрели свойства свободного падения; а под ногами Владимира образовалась небольшая лужица – россыпь твердых водных камней вновь стала жидкой.