50. Между тем Генрих, собрав в следующем году⁴²⁴ войско, пришёл к Риму, силой взял и по большей части разрушил портик святого Петра⁴²⁵. Без ведома и желания всей римской церкви он поставил архиепископа Равеннского⁴²⁶ узурпатором апостольского престола. Услышав об этом, почти все люди этих земель в едином порыве, в едином желании сговариваются против норманнов, чтобы всем разом подняться против них, как только император минует Рим. Те, вызнав это, в страхе принимают меж собой решение так или иначе заключить с императором договор, чтобы в случае, если он овладеет Римом, к нему не присоединились римляне и все народы вокруг, и они не были изгнаны из мест своего обитания. После того как это было оговорено и решено между ними, и их послы пошли к императору по этому поводу и вернулись обратно, они наконец призвали отца Дезидерия и, поскольку не могли найти в тех краях никого другого, на кого могли бы положиться и были в нём вполне уверены, доверили ему всё, что задумали, и убеждали его пойти к императору вместе с ними. И, хотя они собирались заключить с императором договор ради собственной безопасности, они всё же пришли с тем намерением, чтобы ради верности римской церкви побеспокоиться о мире между понтификом и императором. Но когда об этом сообщили папе Григорию, он отлучил от порогов церкви вышеназванного императора вместе со всеми его приверженцами⁴²⁷. Когда норманны поняли это, то все, которые раньше искренне и преданно любили названного понтифика, с этого времени отпали от него душой и телом. Император между тем через графов Марсики отправил письмо к отцу Дезидерию, чтобы он пришёл к нему. Но тот не дал на это письмо никакого ответа, ибо не знал, какого рода приветствие ему написать. Тогда [император] отправил ему другое [письмо], сурово угрожая из-за того, что тот не вышел к нему и не ответил на его послание, и велел ему не мешкать, но выйти ему навстречу в Фарфу, если он не хочет жестоко пожалеть об этом⁴²⁸. На это Дезидерий написал ему в ответ, не употребив приветствие «выражает должную верность», поскольку считал, что не обязан ему никакой верностью. Хотя он привёл ему в этом письме многие доводы в пользу того, что не может прийти к нему из-за норманнов, он всё же сообщил, что найдёт любую возможности прийти к нему, если тот захочет заключить мир с римским понтификом; и, наконец, желая побудить его к миру, он написал, что в ходе такого раздора не сможет остаться в целости ни государство, ни священство. На это император, разгневанный и движимый сильным негодованием против Дезидерия, строго запретил своим послам, которых он послал к князю, говорить о чём-либо с Дезидерием, и велел князю всеми силами вредить Дезидерию, если тот добровольно не придёт к императору. Когда отец Дезидерий узнал об этом, то в письме сообщил обо всём этом римскому понтифику и спросил, что ему следует делать; но не получил от него по этому поводу никакого ответа. Итак, император вновь послал Дезидерию письмо, чтобы он никоим образом не отказывался от того, чтобы прийти к нему на Пасху и отпраздновать вместе с ним этот праздник⁴²⁹, и ещё одно [письмо] послал по этому поводу монахам; но тот, по-прежнему выжидая, не спешил идти к нему. После того как князь и все норманны отправились к императору, и князь уговаривал Дезидерия идти вместе с ними, аббат, призвав братьев, сказал им: «Тесно мне отовсюду⁴³⁰; ибо если я не пойду к императору, монастырю грозит опасность и разрушение; если же я пойду и исполню его волю, то подвергну опасности душу; если же я пойду и не исполню его волю, опасность грозит моему телу, и в то же время я боюсь, как бы разгневанный император не уступил этот монастырь, который находится под его покровительством и защитой, норманнам так же, как и всё княжество; и всё же я отправлюсь к нему, подвергая себя смерти и опасности, потому что дорожу своей душой не больше, чем святейшим отцом Бенедиктом; ибо если нельзя поступить иначе, то я желал бы быть отлучённым от Христа за ваше общее спасение душ и тел и за целость этого места⁴³¹. Ведь если я тысячу раз буду убит, никто не отлучит меня от любви к этому месту; ибо я не откажусь выйти навстречу не то что императору, который христианин, но даже любому язычнику или тирану, лишь бы суметь спасти от его варварства средства монастыря. Ведь и папа Лев⁴³² выходил навстречу арианскому королю Гензериху⁴³³, чтобы спасти город Рим от разорения и сожжения, и Савин⁴³⁴ из Канозы приглашал на пир Тотилу⁴³⁵, тоже арианина, принял из его рук чашу и пил, и даже отец Бенедикт принял в молитву Цаллу, такого же нечестивого арианина, чтобы побудить его не угнетать крестьянина»⁴³⁶. Сказав это, он вверил себя отцу Бенедикту и отправился в путь. Тем не менее, он так оберегал себя благодаря покровительству Бога, что на протяжении всего этого пути и во всё время, пока там пребывал, хотя навстречу ему выходили многие епископы и достойные мужи, а также очень многие его друзья и канцлер императора⁴³⁷, он никого не поцеловал, ни с кем из них не молился, не ел и не пил совместно. После того как он прибыл в Альбано, он и сам не пошёл к императору, и никого не послал к нему, но всю эту неделю к нему посылались одни лишь угрозы со стороны императора. Ибо тот велел оказать ему верность, стать его вассалом и принять из его рук аббатство. Но Дезидерий отважно отказался от всего этого, говоря, что не сделает этого не только ради аббатства, но и ради чести всего мира. Когда император увидел, что он столь твёрд и непреклонен, то страшно разгневался и приказал князю, чтобы тот взял его послов, пришёл с ними в монастырь и передал его им; но, поскольку князь часто говорил ему много хорошего о Дезиде-рии и привёл к нему последнего, он склонился к тому, чтобы тот в присутствии князя обещал ему дружбу и по мере сил помогал ему в получении императорской короны, но без ущерба для его чина. Так как эти условия показались Дезидерию лёгкими в сравнении с предыдущими, он, поскольку не мог поступить иначе, согласился и обещал ему всё это в присутствии князя. Но, когда тот по-прежнему требовал, чтобы он принял от него посох аббатства, он ответил, что, когда увидит у него в руках корону Римской империи, тогда, если ему будет угодно, он примет от него аббатство, если же не захочет, то откажется. После этого император, получив от князя большую сумму денег, посредством запечатанной золотой печатью грамоты⁴³⁸ утвердил за ним владения всего Капуанского княжества, удержав за собой и империей Монтекассинский монастырь вместе со всеми его имуществами и владениями. Сверх того, пока Дезидерий там оставался, он ежедневно и часто спорил между тем с епископами, которые были с императором, о чести апостольского престола, и особенно с епископом Остийским⁴³⁹, который также, казалось, поддерживал папу Григория; тот показал ему привилегию папы Николая, которую он составил вместе с архидьяконом Гильдебрандом и сто двадцать пятью епископами, о том, что папой в римской церкви никто не может стать без согласия императора, и если это случится, то пусть [этот человек] знает, что его следует считать не папой, но преданным анафеме. Но Дезидерий прилюдно опроверг в этом как его, так и всех, кто его поддержал. Ибо он сказал, что ни папа, ни какой-либо епископ, ни архидьякон, ни кардинал, вообще ни один человек не мог законным образом этого сделать. Ибо апостольский престол - наша госпожа, а не рабыня, подчинённая кому-либо; он возвышается над всем, и потому ни в коем случае нельзя согласиться с тем, чтобы кто-то продавал его, словно служанку. И если это было сделано папой Николаем, то несомненно сделано незаконно и весьма глупо, и церковь не может и не должна терять своё достоинство из-за человеческой глупости; нам ни в коем случае не следует соглашаться с этим, и да не случится более по Божьей воле, чтобы немецкий король ставил римского папу. Когда разгневанный епископ сказал на это, что если бы это слышали заальпийские [вельможи], то они бы все сплотились воедино, Дезидерий ответил: «Если бы не только они, но и весь мир сплотился воедино против этого, то и тогда нас нельзя было бы удержать от этого мнения. Хотя император может на время, если попустит Бог, одержать верх и причинить насилие церковной справедливости, он всё же никогда не сможет побудить нас согласиться на это». Этими и тому подобными многочисленными [речами] он ежедневно и очень часто спорил с ними и опровергал их вескими доводами. Он упорно спорил по этому поводу также с архиепископом Равеннским и посредством справедливых доводов одержал над ним верх в отношении этой привилегии; он сурово упрекал его за то, что он занял папский престол. Когда же тот, приведя многочисленные аргументы, пытался, но так и не смог оправдаться, то ответил, что сделал это вопреки своей воле; ведь если бы он этого не сделал, император несомненно лишил бы его должности. Дезидерий же, получив от этого императора запечатанную золотой печатью грамоту на владения этого места и добившись у него разрешения уйти, вернулся в наш монастырь.