В середине апреля Веймар покинул Даниель, уехавший в Вену (его первое письмо, отправленное отцу после отъезда, датировано 23 апреля). Без труда поступив в Венский университет, юноша всецело отдался учебе.
Проводив сына, Лист вернулся к капельмейстерской деятельности. 2 мая он повторил для веймарской публики «Лоэнгрина» и начал подготовку к очередному, XXV Нижнерейнскому музыкальному фестивалю, проходящему с 31 мая по 2 июня в Ахене (кстати, здесь Лист опять встретился с Агнес Стрит-Клиндворт). Наряду с произведениями Бетховена, Генделя, Баха, Шуберта и Берлиоза он включил в программу балладу Шумана «Проклятие певца» для солистов, хора и оркестра. Однако механизм травли и клеветы был уже запущен: газеты писали, что он «не умеет дирижировать», «не умеет писать музыку» и «годен только для того, чтобы играть на фортепьяно». В итоге публика встретила Листа свистом и шиканьем. Было от чего впасть в отчаяние. Но он ответил исполнением 20 июня в Веймаре… оратории Шумана «Рай и Пери» из двадцати шести номеров.
Лист еще верил, что в Веймар стекаются верные его идеалам союзники, находил утешение в успехах друзей, всячески содействовал их продвижению в искусстве, помогал, ободрял. Одним из новых членов листовского кружка стал Франц фон Дингельштедт — Лист давно звал его в Веймар и ходатайствовал о назначении его театральным интендантом.
Между тем от творческих переживаний Лист был отвлечен важными семейными событиями. В начале августа он отправился в Берлин, чтобы присутствовать на свадьбе Козимы и Ганса фон Бюлова. Торжественная церемония состоялась 18 августа, и новобрачные уехали в свадебное путешествие… к Вагнеру в Цюрих. Оба были самыми горячими его поклонниками и мечтали получить его благословение.
Умиротворенный Лист вернулся в Веймар, где 4 сентября состоялось торжественное открытие памятника Гёте и Шиллеру работы Ритшеля. 5 сентября в праздничном концерте в придворном театре Лист дирижировал своей только что законченной симфонической поэмой «Идеалы» (Die Ideale) по Шиллеру и «Фауст-симфонией», также впервые представленной на суд публики. А на следующий день он встал за дирижерский пульт на представлении «Тангейзера». Гёте и Шиллер олицетворяли собой прошлое величие Веймара; Вагнер, по мнению Листа, должен был стать символом его нынешнего величия.
Лист продолжал дирижировать: 27 сентября — «Фиделио» Бетховена, 11 октября — «Свадьбой Фигаро» Моцарта. 21-го числа в городской ратуше был устроен банкет в честь юбилея творческой деятельности Листа в Веймаре.
Тем временем в семье Листа была отпразднована еще одна свадьба: в Париже в день рождения отца Бландина сочеталась браком с преуспевающим французским адвокатом Эмилем Оливье[504]. Лист присутствовать на торжестве не смог. Он писал Агнес Стрит-Клиндворт о новом родственнике: «…согласно многим письмам, которые я получаю о нем, я должен верить, что он завоюет себе прекрасное положение как адвокат и, возможно, как политик, хотя последнее во Франции дело несколько рискованное. Достоверно лишь то, что муж и жена влюблены друг в друга; и потому у меня хорошее чувство от сознания того, что обе мои дочери вышли замуж по велению сердца, но заключили хорошие браки и с точки зрения разума!»[505]
Дети выросли. Выросли вдали от отца. Была ли это сознательная жертва Листа на алтарь искусства? Во всяком случае, приходится признать, что и в семье он оставался одиноким. В сложившихся обстоятельствах не могло быть настоящей душевной близости — было поклонение детей далекому идеалу, полубогу. Не нужно никого ни оправдывать, ни осуждать. Так сложилась жизнь. Лист любил своих детей, как мог, и они тоже любили его, как могли. Но физическое расстояние породило расстояние духовное. Неудивительно, что впоследствии Козима легко предпочла отцу любимого человека.
В начале ноября Лист уехал в Дрезден. 7-го числа он дирижировал премьерой «Данте-симфонии». Критика последовала уничтожающая! Внешне Лист воспринял провал своего детища спокойно, утверждая, что «неудержимо продолжит собственный путь» и что «время всё расставит по своим местам». Но он уже чувствовал первые признаки усталости…
Вернувшись в Веймар, Лист подготовил премьеру «Альцесты» Глюка, которая прошла 26 декабря без особого успеха. Обязанности придворного капельмейстера всё больше тяготили его. Однако отказываться от них было еще рано. 29 декабря в большом придворном концерте впервые прозвучала симфоническая поэма «Битва гуннов». На следующий день под управлением Листа прошел «Фиделио» Бетховена.
Творчество «величайшего немца» всегда волновало Листа и было ему дорого. К началу 1858 года ему пришлось в полном смысле слова встать на защиту Бетховена. Еще в прошлом году Листом была написана статья «Улыбышев и Серов. Критика критики» (Ulibischeff und Seroff. Kritik der Kritik), теперь она была напечатана. На этой статье нужно остановиться особо — и в связи с отношением Листа к Бетховену, и в связи с его взаимоотношениями с русской культурой.
Знакомство Листа с творчеством Серова было овеяно именем Бетховена. После мимолетного общения во время гастролей Листа в Санкт-Петербурге Серов прислал ему в 1847 году свое фортепьянное переложение бетховенской увертюры «Кориолан» с просьбой оценить это сочинение. Лист ответил теплым письмом: «…Музыкальные мнения, излагаемые Вами, совершенно тождественны с моими и уже давно живут у меня в голове, и потому я о них не буду здесь распространяться. Самое большее, что найдется один, только один пункт, в котором наши взгляды заметно расходятся, но этот пункт — не что иное, как моя скромная особа. Вы видите, что я нахожусь в весьма затруднительном положении и выйду из него самым простым способом: искренне поблагодарив Вас за Ваше слишком лестное мнение, которое Вы составили обо мне. <…> Ваше фортепьянное переложение увертюры „Кориолан“ делает величайшую честь Вашей художественной совести и свидетельствует о редкой и терпеливой способности, необходимой для того, чтобы хорошо выполнять подобные задачи»[506].
Через некоторое время Серов прислал Листу свои фортепьянные переложения последних квартетов Бетховена. И снова Лист оценил их чрезвычайно высоко, о чем сообщил не только автору, но и В. В. Стасову в письме от 17 марта 1857 года[507].
В это время в России разгоралась знаменитая полемика вокруг творчества Бетховена, вызванная опубликованной в 1843 году книгой Nouvelle biographie de Mozart («Новая биография Моцарта») одного из основателей русской музыкальной критики Александра Дмитриевича Улыбышева (1794–1858), писавшего о несомненном превосходстве «чистой» музыки над программной, ставя симфонии Моцарта гораздо выше бетховенских. Своеобразным ответом ему стала книга ученика и друга Листа Вильгельма фон Ленца Beethoven et ses trois styles («Бетховен и три его стиля»), вышедшая в Санкт-Петербурге в 1852 году. Серов также выступил с целым рядом статей[508], прославлявших творчество Бетховена.
Улыбышев в долгу не остался. В конце 1855 года он закончил, а в 1857-м опубликовал в Лейпциге книгу Beethoven, ses critiques et ses glossateurs («Бетховен, его критики и толкователи»), где, называя Бетховена «величайшим композитором XIX века», одновременно обвинял его «в дисгармоничности» и «музыкальном помешательстве».
Серов ответил статьей «Улыбышев против Бетховена», вышедшей в 1857 году в «Нойе Цайтшрифт фюр Музик» и вызвавшей бурный отклик в Германии. Именно на нее отреагировал Лист своей «Критикой критики», опубликованной в том же журнале в начале 1858 года. В споре между Улыбышевым и Серовым он, естественно, принял сторону последнего. Как раз тогда Лист написал Стасову, что «Улыбышев не понимает Бетховена и не знает его»[509]. Можно сказать, что таким образом Лист, с его авторитетом среди русских коллег, внес немалый вклад в развитие русской музыкальной критики.
Между тем в Веймаре назревали серьезные перемены. В начале января туда по приглашению Листа приехал молодой композитор и дирижер Эдуард Лассен (Lassen; 1830–1904). Он родился в Копенгагене, а детство провел в Брюсселе. Окончив Брюссельскую консерваторию, в 1851 году Лассен получил за успехи в области композиции Римскую премию, что дало ему возможность совершить длительное путешествие по Германии и Италии. Личное знакомство с Людвигом Шпором и Листом окрылило молодого человека, и он обратился к оперному жанру. В 1855 году была написана его первая опера Le roi Edgard («Король Эдгар»), известная в немецком переводе как Landgraf Ludwigs Brautfahrt («Свадебное путешествие ландграфа Людвига»). Именно Лист, ознакомившись с партитурой, обещал Лассену всяческое содействие в постановке его оперы и добился ее премьеры в веймарском придворном театре 19 мая 1857 года.
