Карпов поставил перед ней тарелку с жареной картошкой и двумя толстыми сардельками странного красновато-коричневого цвета с фиолетовым отливом. Интересно, из чего это сделано, из дохлой лошади, что ли, равнодушно подумала Илона, принимаясь за еду. Есть ей не очень-то хотелось, но и обижать заботливого Карпова тоже было ни к чему, он ведь так старался. Алексей Алексеевич вдруг спохватился:
- А стопочку?
- А есть? - спросила Илона.
- Конечно! - воскликнул Карпов. - Нарочно приберег, чтобы твое выздоровление отпраздновать! Немножко, правда, ну, тебе ведь все равно нельзя пока что, наверное.
Может, и нельзя, подумала Илона, а может, и наоборот, очень даже нужно. Чтобы мозги прочистить. Чтобы смыть грязную накипь, образовавшуюся от бурления ее злобных мыслей. Дура, дура, без устали повторяла Илона, как я могла такое придумать? С чего я взяла, что он меня любит? Он же прямо и честно сказал - развлеклись, и довольно. Расстанемся друзьями. А я вцепилась в него, как клещ, всю свою глупость выплеснула на него, всю свою бабью дурость...
Они с Карповым выпили по стопочке, пожевали картошку, выпили еще по одной. В бутылке почти ничего уже не оставалось, но Илона, как ни странно, не загорелась тут же страстным желанием сбегать за новой бутылкой. Она то и дело недоуменно поглядывала на собственные руки, упорно хранившие непривычное ощущение - ощущение, рожденное маленьким детским тельцем, хрупким, теплым, беззащитным... разве она сможет заменить этим малышам мать? Нет, конечно, маму никто не заменит... Илона вспомнила тот день, когда узнала о гибели своих родителей. Она была уже вполне взрослой девушкой, но... но острое чувство сиротства, родившееся в тот страшный момент, больше никогда не покидало ее, хотя и спряталось где-то на самом дне души. Мама...
Илона тяжело поднялась, отодвинув тарелку. Надо идти к Нерадову. Необходимо все это отменить. Какой же она была дурой, когда затевала такой кошмар! Как вообще она могла додуматься до такого? Убить мать двоих малышей... ради того, чтобы отхватить себе богатого мужика? Впрочем, она ведь тогда не знала, что существует золотистый свет в густо-синем тоннеле... а теперь она это знает, она видела золото другого мира, ясного и чистого, и она должна исправить свою глупость. Сейчас же. Немедленно.
Карпов испуганно уставился на нее.
- Девочка, ты куда?
- Мне надо кое-куда сходить, - ответила Илона, с жалостью посмотрев на убогого калеку. Вот еще недоразумение... с ним-то как быть? Ну, после разберемся...
- Илоночка, да ведь вечер уже, а ты еще не окрепла по-настоящему, тебе бы отдохнуть надо, поспать, - заныл Карпов, тащась за ней в прихожую.
Илоне захотелось огрызнуться, послать урода куда подальше, - но она сдержалась, сама себе удивляясь. Что это на нее нашло? С чего это она прониклась жалостью ко всему миру? Что за слюнявая сентиментальность?
И тем не менее она ответила спокойно:
- Надо мне, дедуля. Ты не беспокойся, я скоро вернусь.
Нерадов оказался дома, но присутствовал он в своей квартире лишь, так сказать, телесно. Он был настолько пьян, что Илона сразу поняла: разговаривать с ним не имеет никакого смысла. Но тем не менее она сделала попытку докричаться до затуманенного сознания своего бывшего мужа.
- Толик, я насчет понедельника. Это была глупость с моей стороны, надо отменить заказ!
- А? - тупо уставился на нее Нерадов. - Как зззз? Ччем ты?
- Нужно отменить заказ!
- Ну да.
Больше ей не удалось добиться от Толяна ни слова. Он что-то мычал, пытался облапить ее, повалить на кровать. Илона без труда вырвалась из липких, лишенных силы рук Нерадова и ушла. Завтра суббота, думала она, время еще есть, я приду утром, пораньше, чтобы он не успел снова напиться, все будет хорошо...
Карпов не ложился спать, дожидаясь ее, и по жалобному, собачьему взгляду Алексея Алексеевича Илона поняла: дедуля боялся, что она снова останется ночевать то ли у подруги, то ли еще где-то... уж конечно, он не решился бы выяснять, где именно. Улыбнувшись жалкому уродцу, Илона отправилась на кухню - пить чай. Карпов посидел с ней немного, а потом отправился в постель. Его давно уже клонило в сон.
А Илона долго-долго сидела над пустой чашкой, вспоминая все, что успела натворить в своей жизни до того, как ей явился золотой свет. Ну, впрочем, то, что было до встречи с Нерадовым, можно отнести к разряду невинных шалостей. Она никому не причиняла вреда своими выходками, она просто жила, меняла мужчин, веселилась... А потом появился Толян. Вшивый принц, чтоб ему ни дна, ни покрышки... Он привил Илоне вкус к дорогим забавам... он вывел ее на "охоту"... он внушил ей мысль, что нет ничего страшного в том, чтобы убить человека. Он виноват во всем...
Стоп, вдруг сказала себе Илона, погоди-ка... Нерадов, безусловно, виноват во многом, но это его собственная вина перед людьми и высшими силами... однако виноват ли он перед ней, Илоной? Разве она была несмышленой девочкой, когда познакомилась с ним? Разве она не способна была сама отвечать за собственные поступки? Ведь нет же, она сама соглашалась на все, ей это нравилось! Да, нечего лгать самой себе, ей это нравилось!
Илона снова посмотрела на свои ладони. Малыш, смеющийся, визжащий от восторга, радующийся солнечному дню, ничего не боящийся, потому что рядом с ним папа и мама, готовые защитить его от всех бед мира... а если мамы не станет? А если вместо нее, такой понятной и любимой, появится чужая равнодушная тетя?
Илоне хотелось плакать, но слез почему-то не было, распухшие сухие веки горели, как присыпанные перцем... как ужасно вопила та толстуха, которую ограбила Илона...
Резко встав, Илона пошла в ванную, умылась и улеглась в постель. Она заставила себя расслабиться. Нужно немного поспать, чтобы завтра на свежую голову поговорить с Толяном, убедить его, заставить...
Она и в самом деле заснула, но ненадолго, потому что ей приснился кошмарный сон. Над ней нависла гигантская каменная ступня, длиной, наверное, метров в пять, не меньше, растрескавшаяся, облупившаяся... на Илону посыпались обломки гранита и каменная крошка, и она бросилась бежать, прикрывая голову руками... но тут же споткнулась и полетела в пропасть, на дне которой горело страшное багровое пламя... Илона закричала - и проснулась.
