– Да. – Я поднимаюсь и развожу руки в стороны, отчего по телу проносится пожар из неприятной боли. – У нас с ней всегда были странные отношения.

– И часто вы пытались друг друга убить?

– Вас удивит мой ответ.

– Интересная ситуация.

– Неужели?

– Конечно, – женщина расправляет плечи, – вместо того чтобы свернуть тебе шею, она решила тебя поцеловать. Тебе не кажется это странным?

– В ней борются два разных существа, – заключает Джейсон, – я почти уверен, что она сама не ожидала от себя такой реакции. Что-то еще?

– Нет.

– Ари ничего не говорила, не спрашивала? Просто поцеловала тебя?

– Сказал же, – я недовольно хмурюсь, – ничего больше. Кстати, поцелуй был так себе. Чмокнула и бросила, как куль с мукой. Ничего особенного.

Я хватаю со стола миску с готовым настоем и, хромая, выхожу из кухни, не в состоянии больше отвечать на вопросы. Как я могу нормально рассуждать, когда от воспоминаний у меня волосы поднимаются дыбом и потеют руки? Идиотизм. Я не узнаю себя, и меня выворачивает наизнанку от этого тупого чувства.

Захожу в ванную комнату, захлопываю дверь и ставлю миску в раковину, так и не взглянув на себя в зеркало. Понятия не имею, кто на меня посмотрит в ответ, не хочу рисковать. Возможно, там уже совсем другой человек.

Стягиваю порванную футболку, бросаю ее на пол. Снадобье Норин ужасно воняет, но я все равно намазываю им раны.

Неожиданно в дверь стучат. Я оборачиваюсь и вижу Норин. Она протягивает чашку с чем-то горячим.

– Выпей. Станет легче.

– Что это?

– Обезболивающее.

Я забираю напиток, но Монфор не уходит. Похоже, она собирается продолжить расспросы, и я протяжно вздыхаю:

– Говорите уже.

– Извини?

– Давайте, у вас есть вопросы. – Я пристально смотрю на женщину. – Валяйте! Я весь внимание. Что именно вам интересно? Как она на меня смотрела? Что шептала?

– Мэттью, я не понимаю, почему ты злишься.

– Я не злюсь.

– Серьезно? – Норин Монфор прислоняется к дверному косяку и складывает на груди худые руки. Волосы у нее растрепаны, кожа бледная, почти прозрачная, будто эта женщина уже несколько дней не ест, не спит. Но взгляд у Норин живой, острый. Меня колотит под этим взглядом. – Ты весь дрожишь.

– Это от вашего дурацкого лекарства. Оно жжется.

– Выпей то, что я принесла, и жечь перестанет.

– Не перестанет.

– О чем именно мы говорим? О ранах на шее? Или в груди?

Я поражен тонким подходом тети Ари, поражен ее способностью выдавать довольно красивые метафоры, когда на части разрывает от странной досады и усталости! Но я даже посмеяться не могу над этой ситуацией. Мне совсем не смешно и не спокойно, мне тошно.

– Вы пришли задавать вопросы, но я не знаю ответов! – горячо выпаливаю я. – Да я даже половины не понимаю из того, что происходит. Например, при чем тут вода, огонь, что это значит? Почему Ноа Морт привел нас именно к ловари?

– В крови цыган заложен поиск ведьм. Они настроены на нашу волну, так как питаются лишь нашими силами. Прибегнуть к их помощи вполне логично, просто я не думала, что такое вообще возможно. – Ведьма пожимает плечами, уголки ее губ вздрагивают: – Никто не думал.

– Но мы так и не поняли, где сейчас Ари.

– Она с Люцифером, Мэтт. Верум стоит в его чистилище, и да, мы понятия не имеем, где именно оно находится. Но, может, не это важно?

– Знаете, Ноа Морт сказал, что мы не должны искать Ариадну, она сама придет.

– Вот видишь, выходит, дело совсем не в чистилище, а в том, что ты там увидел.

– Что я увидел? – Отшатываюсь и закрываю глаза. Я вновь перемещаюсь в тот зал, оказываюсь посреди мрака. – Я увидел люстру и бассейн, наполненный кровью, зеркало, свое размытое отражение. Я увидел на раме надпись на латинском языке, которая повторялась десятки раз. А потом – Ари в зеркале. Она вышла из бассейна, вся в крови. – Я шумно сглатываю, но продолжаю: – Она шла ко мне, оставляя красные следы. Ее пальцы искрились и вспыхивали, как будто она воспламенялась. Как будто…

Я затихаю, а Норин шепчет:

– …как будто она сама была огнем.

Открываю глаза и изучаю задумчивое лицо женщины. Она касается пальцами губ и отворачивается, прокручивая в голове сказанные мной слова, а потом смотрит на меня:

– Сгорающий в огне, в воде возродится! Вот что Ноа хотел, чтобы мы увидели.

– То есть?

– Стихия Ариадны – огонь, как я раньше не додумалась. – Норин начинает ходить из стороны в сторону. – Ее пальцы краснели, когда она злилась. Когда ты едва не умер после бала, она стояла в подвале и ее руки пылали!

– Но что нам это дает?

– Ответы, Мэттью.

– Объясните, пожалуйста. Я вас абсолютно не понимаю.

– Идем.

Норин выскакивает из ванной комнаты и несется по коридору словно торнадо. Когда она прибегает на кухню, Джейсон бросает в мойку зажженную сигарету и пытается разогнать дым.

– Вы быстро.

– Ты и двух минут не можешь прожить без сигарет, – подмечает женщина.

– Кто бы говорил, дамочка!

– Оставим на потом ваши препирания, ладно? – прерываю я их. – Что вы поняли?

– Что тебе нужно прикрыть торс, мальчик, – отвечает Мэри-Линетт, объявившаяся за моей спиной, и кидает мне чью-то растянутую футболку.

Перехватываю ее в воздухе и невесело улыбаюсь.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста. И можете не тратить время на объяснения, я все подслушала.

– Мы и не сомневались, Мэри, – прыскает Норин.

Я натягиваю футболку, корчась от боли.

– Мы знаем, что дар каждой ведьмы питается энергией природы, и знаем, что стихия Ариадны – огонь. Еще мы знаем, что уже давно никто не относится к стихии воды.

– Почему? – Я недоверчиво хмурюсь.

– Есть определенная иерархия ведьм, Мэттью, в зависимости от того типа энергии, который их подпитывает. Вода – первоначальное воплощение самой Жизни, поэтому ведьмы водной стихии гораздо сильнее и выносливее остальных.

– А к каким стихиям относитесь вы?

– Я – воздух, – отвечает Мэри-Линетт, – Норин – земля.

– Таких, как мы, тысячи, например стихия Меган фон Страттен – огонь, ты и сам уже в этом убедился, верно? А вот водная стихия – это редкость! Вымирающий вид. Я никогда таких не встречала, как и моя мать. Но Ноа указал нам на зеркало, на ту фразу…

– Вы про надпись на зеркале: «Сгорающий в огне, в воде возродится»?

– Именно. – Норин решительно приближается ко мне, и я замечаю, как у нее в глазах проносятся разные чувства, ни одно из которых я не могу описать словами. – Только вода победит огонь, что значит: мы должны найти ведьму, которая принадлежит к водной стихии. Она поможет Ари, я уверена.

– Поможет? – недоверчиво переспрашиваю я. – Норин, но вы сказали, что вода победит огонь, а не поможет ему.

– Неважно.

– Думаете?

– Конечно нет. – Женщина машет рукой и отворачивается. – Мелочи.

– Я бы так не сказал.

– Мэттью… – неуверенно шепчет Мэри-Линетт, но я продолжаю:

– А если человек, которого мы найдем, убьет Ари? Вы не подумали об этом?

– Ноа Морт не навел бы нас на ложный след, – предполагает Джейсон.

– Но вдруг он сам не знает, что делать?

– Считаешь, ты умнее Смерти? – Норин резко переводит на меня взгляд. – Прекрати, ты понятия не имеешь, о чем говоришь.

– А вы имеете? – Женщина собирается ответить, но я опережаю ее, вскинув ладони в сдающемся жесте. – Подождите, – шепчу я, – мне незачем спорить, я и не хочу. Но я думаю, прокручиваю в голове ваши слова и вижу, что все не так идеально, как кажется.

– А что вообще идеально в нашем мире, Мэтт? – спрашивает Норин. Она нервно дергает плечами и отходит, словно бежит от меня и моих вопросов. А потом она останавливается, оборачивается и вновь кажется мне уверенной в себе. – Ты еще так мало прожил. Ты пока не понял, что иногда, ошибаясь, люди приходят к большему, потому что проходят через самое трудное.

– Вы осознанно рискуете, Норин.

– А мы не в том положении, чтобы выбирать. Я согласна рискнуть, потому что знаю: если Ари будет что-то угрожать, я закрою ее собой – и она останется в живых.