– Я надеюсь.

Она вышла в гостиную, жестом поманив Башнина за собой, и тяжелые дубовые двери отрывисто громыхнули за их спинами.

– Это надолго, – вздохнул Мишкоатль Клеопетрович, опускаясь за стол. – Ритуал сложный. Байсюэсяну, партнер?

– Мэтр не давал разрешения хозяйничать у него в гостиной! – вскинулась Алена, тщательно вытирая руки. – Жить надоело, бурундук?!

– Мэтр добровольно предложил нам чаю, а значит, мы имеем право воспользоваться его гостеприимством, – резонно возразил Мишка. – А кто именно разольет нам чай с разрешения хозяина, охранным заклятиям все равно. Не кокетничай, колдуны обычно заваривают себе чай со всякими магическими коэнзимами, омолаживающими организм и разглаживающими морщины.

Ее манипуляции с Сергеевым он проигнорировал, ибо с рабом благородной женщине разрешено всё.

– Ну, давай, – сдалась Эбола, не в силах противиться коэнзимам.

– С печенькой?

– Ну, ты! Тутовый шелкопряд! Никак не уймешься?!

– Приглашение на чай подразумевает как минимум одну печеньку! – возмутился Мишка. – Вообще всё, что находилось на чайном столике в момент предложения чая, в нашем распоряжении. Включая вон ту вон вкусную сигару, которую мэтр даже не успели обрезать. Я как раз на днях перед визитом на чай в посольство Империи Добра изучал демоническое уложение на этот счет, чтобы не осрамиться и невзначай не остаться без головы. Там всё четко прописано!

– Давай печеньку, давай, – смирилась девушка, лишь бы отвязался. – Скажи-ка мне, Башнин! Не твой ли предок в райском саду некогда совратил с пути истинного нашу прабабушку Еву?

– Почему сразу «предок»? – вкрадчиво поинтересовался Мишка, многозначительно поигрывая бровями.

– Я сказала: печеньку! – прикрикнула Алена. – Сигару даже не вздумай трогать!..

Мэтр и Сергеев вновь появились в гостиной, когда Повелители Новостей выпили по шесть керамических стаканчиков байсюэсяна, один раз долив в чайничек горячей воды – «повторно женили», по словам пошляка Мишкоатля. К этому времени Алена уже ощущала, как магические коэнзимы прыгают и кувыркаются по всему телу. Она было запротестовала, что мэтр заваривал омолаживающий чай для себя и едва ли планировал повторные «женитьбы» своего байсюэсяна, но Башнин легкомысленно отмахнулся, что ко времени завершения операции с Сергеевым напиток все равно безнадежно остыл бы и, так или иначе, мастер все равно уже с ним попрощался.

Сергеев шел впереди, и рабского ошейника на нем уже не было, лишь едва заметная красная вдавленная полоса опоясывала его могучую шею. Бывший раб словно распрямился и раздался в плечах. Он уверенно шагал вперед, его глаза блестели, а могущественный мастер незаконных магических операций униженно семенил следом, не в силах поспевать за широкой уверенной поступью освобожденного гиганта.

– Всё… – Горло у Алены от такого грозного зрелища позорно перехватило, но она быстро справилась с собой. – Всё в порядке?..

– Операция завершена. – Мастер нервно сунул ей в руки две бронзовые половинки рабского ошейника. – Когда наиграетесь, снова соедините их на его шее, и ни одна государственная комиссия не определит, что этот атрибут власти когда-либо снимали.

– Я свободен, девочка моя! – тихо засмеялся Сергеев. Даже голос у него изменился – стал бархатистым, обволакивающим и властным. Казалось, порочный маг наслаждается каждым мгновением, проведенным без рабского ошейника. – Черт… даже ноги подкашиваются от счастья! Какие там еще, к Архитектору, утраченные радости жизни?! Я уже забыл, какое это наслаждение – когда по твоим чакрам струятся потоки Силы! Вот что на самом деле было утрачено!..

– Шестьдесят пять, Сергеев, – строго произнесла Эбола, стараясь, чтобы голос не дрогнул предательски. И все-таки на слове «Сергеев» интонация непроизвольно поехала вверх, и по короткому взгляду конфидента исподлобья Алена поняла, что эта невольная слабость с ее стороны не осталась незамеченной. – После шестидесяти пяти ты сможешь свободно купаться в Силе до самой смерти и, если угодно, снова совершать преступления с ее помощью. Хотя последнего я бы тебе категорически не советовала, но там я тебе уже не сторож.

– Я помню, – миролюбиво отозвался бывший раб – словно огромный тигр беззвучно подкрался на мягких лапах со спины и деликатно оскалил клыки, положив голову на плечо. – Не беспокойся, партнер, я не собираюсь делать глупости. Не хочу в пустыню Негев в услужение к престарелому педику, да еще и, страшно даже выговорить, постнику. – Глаза его смеялись, бывший раб был совершенно счастлив. – Если вы с этим сморчком всё еще живы, – он мотнул головой в сторону трагически бледного мастера, – значит, я вполне вменяем и держу себя в руках. Не правда ли?

– Верно, партнер, – отозвалась Алена, отметив, что на слове «партнер» физиономия Сергеева расплылась в омерзительной ухмылке. – И лучше, чтобы так оставалось и впредь. Дабы продемонстрировать тебе свою добрую волю, я хочу, чтобы это хранилось у тебя. – Она протянула ему половинки ошейника и отметила краем глаза, как мгновенно вытянулись физиономии у Башнина и старого мастера.

Впрочем, она вполне отдавала себе отчет в том, что делает. Весь сегодняшний день она реально ходила по лезвию, но этот ее поступок, пожалуй, был за сегодня одним из наименее опасных. Сергеев должен понимать, что его ждет, если Алена в воскресенье не представит своего раба в магическом ошейнике еженедельной государственной комиссии. Девушка не очень-то верила, что мастер оказался способен скрыть все следы взлома ошейника, но ее наказание в случае обнаружения такого взлома не шло, конечно, ни в какое сравнение с тем наказанием, которое понесет пойманный без ошейника раб.

Или с тем, какое понесет одна набитая дура из ордена Повелителей Новостей, если в ближайшие часы не притащит в клювике Великую Сенсацию.

Сергеев, конечно, осознавал, что она вполне уверена: у кого бы ни хранился взломанный ошейник, завтра к утру тот все равно займет свое законное место на шее у раба-охранника. Если бы магический раб собирался нарушить слово и вырваться на свободу, он сделал бы это еще пять минут назад. Но он, конечно, осознавал также и то, что далеко уйти ему не дадут. И следующий этап рабства, после очередной поимки, будет куда тяжелее его нынешнего унизительного, но в общем-то приемлемого содержания в пентхаусе у госпожи Эболы.

Тем не менее он оценил символический жест хозяйки и, спрятав половинки ошейника во внутренний карман, коротко склонил голову – не как раб, но как пленный белогвардейский офицер.

Башнин перевел мастеру кучу денег со своей карточки – разумеется, у занимавшегося частным предпринимательством мага обнаружился портативный терминал с кассовым аппаратом, – и Алене стоило больших усилий в корне пресечь попытки коллеги начать ожесточенно торговаться. После этого благородные адепты и сопровождавший их Сергеев покинули логово мэтра.

– Итак, боевой маг у нас есть. Теперь дело за пушечным мясом, – напомнила Алена, когда они спускались в лифте. – Когда твои башнинята, наконец, приволокут свои ленивые задницы?

– Все давно собрались и дожидаются у меня на квартире, – флегматично откликнулся Мишка. – Уже скинули СМС. Подруга, ты всерьез считаешь, что я держу команду, не способную собраться по первому свистку в течение сорока пяти минут?..

В ордене их называли «башнинята» – шестерых подручных Башнина, время от времени выполнявших для босса всякие пикантные поручения, связанные с физическим насилием. Состав шестерки постоянно менялся – кто-то неизбежно погибал в спровоцированных ими же горячих инцидентах, кто-то уходил на повышение, кого-то даже брали в адепты ордена, – но группа всегда насчитывала ровно шесть человек: на место выбывших тут же находились новые ловцы удачи. Поток амбициозных младшекурсников, желающих стажироваться у государственного орденоносца Миши Башнина, не иссякал, несмотря даже на повышенную вредность работы и солидный процент смертности.

– Хорошо; а вертолет? – не успокаивалась Алена.