– Красноярцев, всем известно, что мужчины не принимают чужих детей, – грустно усмехнулась его горячности Алиса. – Ну, за редким исключением. Это закон природы, называется доминирование самца.

– А я и доминирую! И я это исключение! – горячо уверил он ее и добавил настойчиво: – И что гадать да осторожничать, давай знакомить мальчишек и знакомиться с родственниками, а там посмотрим, как пойдет!

– Ты сам признался, что понятия не имеешь, что делать с детьми, а хочешь получить сразу троих? – все еще пыталась что-то объяснять Алиса.

– Да какая разница, троих или пятерых! – разошелся Красноярцев. – Вот ты мне и подскажешь, если что не так сделаю, и объяснишь, как правильно надо. Да ладно, Алис, зачем рассусоливать, словно кашу по столу размазывать! Все достаточно просто: мы встретились, и это самое важное. Ты моя женщина, я твой мужчина, и это понятно. Ты ждешь ребенка, значит, это мой ребенок, а твоему сынишке я постараюсь стать другом или чем там надо стать для мальчишки. Все. Обсуждать нечего, пора начинать все это соединять в одно целое. Кстати, у нас дома тоже имеется свой живой уголок: волнистый попугай, девочка, как тогда получается? Попугаиха? Матильда. Будет теперь с кем вашему Петровичу размножаться. И морской свин Тимоха. Так что зоопарк пополнится, – и закончил свое пламенное выступление предложением: – Давай сегодня же знакомить пацанов!

– У-ух! Какой вы, оказывается, батенька, заводной! – всплеснув руками, театрально отреагировала на его наступление Алиса и процитировала: – «Ну что, конюх согласен, осталось уговорить царя».

– Царицу, – хмыкнул Алексей, и было видно, что эмоциональное выступление лишило его тех самых последних резервных сил. Он совсем устало предложил: – Ну что, расплачиваемся и едем? Мне нужно в Останкино и к маме в больницу, а другие дела на сегодня я могу отложить. Скажи, когда приехать. И кстати, – вспомнил Алексей и достал телефон из кармана летнего пиджака. – Все-таки дай мне свой новый номер и заодно адрес.

Алиса посмотрела на него задумчиво, подумала, что-то решая, вздохнула и таки согласилась:

– Ладно, давай попробуем, – и тут же выставила ряд условий: – Встречу проведем у нас дома. И я представлю тебя своим как друга. И действовать будем осторожно, чтобы не навредить мальчикам.

– Есть, мой генерал! – пообещал Ярый.

И неожиданно встал, сделал большой шаг к ее стулу, подхватил Алису под локти, поднял и коротко, но крепко поцеловал в губы.

– Мечтал об этом почти пять месяцев! – сказал он, близко-близко заглянув в ее глаза.

– Стоп! – остановила Алиса, упершись ладошкой ему в грудь. – «Не понял ты, Федя, сути реформ!» Я согласилась только на то, чтобы мальчики познакомились, и ничего более глобального. Так что форсаж смело можешь выключить, Красноярцев.

– Вот незадача, – вздохнул ворчливо Алексей, но вынужденно согласился: – Ладно, как скажешь. Не будем форсировать.

– Я хочу просто помочь тебе и малышу. У него сейчас сильнейшая душевная травма, его отвлечь надо, переключить внимание и окружить грамотной заботой. Если ему у нас понравится и они с Темкой найдут общий язык, можно будет оставить Мишу у нас на какое-то время, мы о нем позаботимся, а ты сможешь спокойно заниматься своими делами и разгрузишься хоть ненадолго. Тем более у нас природа, лес, речка рядом.

– Вы живете за городом?

– Да, – кивнула Алиса, отодвинулась от него и села на свое место. – Записывай адрес. Это не очень далеко от Москвы, в двадцати пяти километрах.

Красноярцев последовал ее примеру и тоже вернулся на свой стул. Она продиктовала телефон, адрес и пояснила, как лучше доехать.

Он расплатился за них обоих, остановив в зародыше ее попытку платить самой. Она не стала спорить. Молча вышли из кафе и подошли к ее машине, припаркованной недалеко. Внимательно вглядевшись в лицо Алексея, с заострившимися от усталости чертами, темными тенями, легшими на висках и под глазами, посмотрев в эти серые глаза, со старательно сдерживаемой в глубине их болью, Алиса неожиданно спросила:

– Ты любишь баню?

– Люблю и уважаю, – уверил он.

– Тогда, если сможешь освободить сегодняшний вечер, приезжай с Мишей, – уже конкретно пригласила она.

– Обязательно приеду, – оживился Красноярцев. – Во сколько?

– Давай часикам к семи, – подумав, предложила Алиса и добавила: – И рассчитывай при сборах ребенка, что будет баня и вы останетесь ночевать.

– Спасибо, – улыбнулся он.

– Пока еще не за что, – открывая машину, ответила Алиса.

Она всю дорогу думала о нем не переставая. Вспоминала их встречу в подробностях с того момента, когда заметила знакомую фигуру, мелькнувшую за окном. Вспоминала, как он ел, а она следила за ним, как повернулся и посмотрел, а она рванула прятаться в туалет, весь их разговор. Все стояло перед ее мысленным взором – его замученное лицо и легкая улыбка, пробивающаяся через грусть и спрятанную боль.

Даже подумала, не остановиться ли, а то, увлекшись яркими картинами, эмоциями и переживаниями, можно и в ДТП попасть. Но ехала дальше: в этот час шоссе было свободным.

Она завела машину в гараж, заглушила мотор и еще почему-то посидела немного в тишине, размышляя, как лучше все объяснить домашним. Вздохнула, ничего определенного не надумав, и вышла из машины.

– Привет всем! – прокричала в глубь дома Алиса, зайдя через дверь из гаража. – Я дома! Где комитет по встрече?

– Мы здесь, здесь! – раздался в ответ из гостиной Зоечкин голосок. – Играем в «Краковский замок».

Настольные игры, к коим относился и «Краковский замок», были любимым развлечением и времяпровождением семьи, что немало радовало Алису – во-первых, это все-таки развивающие игры, очень даже для семилетнего мальчика полезные, а во-вторых, страсти за столом кипели нешуточные, и родня таким образом от души развлекалась сплоченным коллективом.

Всем известно, что веселье это лучшее лекарство от любых хворей, и деятельный Павел Наумович отвлекался от раздражающей и угнетающей его необходимости ограничивать себя в делах и физических нагрузках.

К тому же, например, той же «Краковский замок» был игрой стратегической, где происходили разные действия: возведение городов и поселков, накопление капитала и организация деловой деятельности и, главное, военные баталии, а тактика, стратегия и руководство были делом всей его жизни. Конечно, он побеждал регулярно, но последнее время внучок начал догонять и перегонять деда, да и Зоечка не сильно отставала, а проигрывать Павел Наумович со-о-овсем не любил – так что искры летели будьте любезны!

– Кто побеждает? – скинув обувь и поставив пакеты с продуктами на специальный столик у стены, прошла к ним Алиса.

– Зоечка, – пробурчал недовольно Павел Наумович.

– Понятно, – улыбнулась она и поинтересовалась: – А второй претендент на вашу корону где?

– Темочка с Сережей и его родителями на детском пикнике на «Вдовьей поляне», – отозвалась Маргарита Леонидовна, склонившись над картонной раскладкой игры, занимавшей практически весь большой круглый стол, и старательно что-то там изучая через очки, державшиеся на самом кончике ее носа.

Она вообще очень смешно играла: тщательно обдумывала каждый ход, перебирала карточки, что-то прикидывала в уме, шевеля губами, ведя расчеты, а когда таки делала ход, то потом еще долго вздыхала, что, наверно, все же сглупила и зря потратила: «три мешка зерна, глиняную штольню и дубовый лес всего лишь на корову», и все принимались ее утешать.

– Добрый день, Маркел Терентьевич, – поздоровалась Алиса с еще одним игроком, присутствовавшим за столом вместо Темочки.

Товарищ с таким вот несколько экзотическим для современной России именем являлся их соседом через один дом и давним приятелем Павла Наумовича. В свои семьдесят восемь Маркел Терентьевич был крепким и очень живеньким дедулькой. Сухопарый, жилистый, немного хитроват, но не жуликоватый, а так по-деревенски приглядливый, как он сам любит говаривать, везде поспевавший, все новости знавший наперед и приносивший их оперативней, чем Почта России телеграммы. За эти свойства характера его так и звали в поселке – Телеграф.