― В том числе, ― решил поупрямиться Хань.

― Какао или горячий шоколад. Можно сок какой-нибудь. Кроме апельсинового.

Хань прогулялся к автомату, себе взял кофе, Чонину отнёс горячий шоколад, подумал и вручил стаканчик с горячим шоколадом и Солли, предположив, что Солли, скорее всего, выберет то же самое, что и её отец.

― Доктор Ким немного рассказал мне о ваших воспоминаниях и странностях, связанных с ними.

― Каких странностях? ― невозмутимо спросил Чонин. ― Я помню всё, что со мной происходило. Не больше и не меньше.

― Да, верно. Но вы не помните того, что должен был помнить… Ким Кай.

― Доктор Ким говорил, что он сам по себе почти ничего не помнил. Если верить ему.

― Почти ничего и ничего ― не одно и то же. Ким Кай увлекался танцами. А вы?

― Что я?

― Что вы думаете о танцах?

― Ничего, ― отрезал Чонин, продолжая смотреть на Ханя прямо. Под этим взглядом Ханю было чертовски неуютно. Казалось, что Чонин видит его насквозь.

― Неужели вы не испытываете к танцам ни малейшего интереса?

― У меня нет на это времени.

― А если бы было?

― Не знаю.

― Доктор Ким сказал, что в детстве вы танцы любили.

― В детстве. Но не сложилось. Теперь уже поздновато об этом думать, не находите?

― При всём уважении, господин Ким, вы не в таком почтенном возрасте, чтобы ставить крест на этом, ― сердито буркнул Хань, принявшись вертеть в руках карандаш.

― Не в таком, ― легко согласился Чонин, ― но у меня работа, школа и маленькая дочь. Просто нет времени ни на что другое.

Хань не нашёлся с возражениями против таких доводов.

― Ладно, давайте попробуем иначе. Что вы помните вообще такого, что, скажем так, принадлежит не вам. Что-то странное для вас, например.

― Ничего. Я не ощущаю в себе никаких странностей. Всё вполне привычно. И я уже тысячу раз говорил, что прекрасно себя чувствую.

― А сны? Быть может, вам снится что-нибудь, что…

― Нет, мне снятся вполне обычные сны.

― Какие? ― Хань не собирался сдаваться так просто.

― Я должен вам каждый свой сон рассказывать?

― В идеале, да. Хорошо, какие чувства у вас я вызываю?

Если Хань рассчитывал смутить Чонина этим вопросом, то здорово промахнулся. Тот ответил сразу и не моргнув глазом:

― Раздражение.

Зашибись, как здорово.

― Почему? ― Хань принялся сосредоточенно изучать дерзкий подбородок Чонина и ямочку, прозрачно намекавшую на определённые черты характера. Например, на целеустремлённость, решительность, несговорчивость, несгибаемую волю и поистине ослиное упрямство. Последнее Чонин демонстрировал на редкость часто ― в отношении Ханя особенно.

― Потому что спрашиваете о том, о чём меня спрашивали множество раз до вас. Если у вас в самом деле есть какие-то собственные теории на мой счёт, то я не понимаю, почему вы следуете всё тому же сценарию.

― Потому что мне нужна общая информация о вас ― в том числе. Ведь я о вас почти ничего не знаю такого, что знает, например, доктор Ким. Поэтому я вас и спрашиваю об этом.

Чонин вздохнул и откинулся на спинку стула, утомлённо прикрыв глаза.

― Чудесно. Продолжайте.

― Хорошо. После репарации вы замечали у себя изменившиеся вкусы? Вот горячий шоколад, скажем. Он вам нравился всегда?

― Всегда. Нет, ничего подобного я не замечал.

― А отношения с близкими людьми? Всё осталось тем же?

― Вполне.

― И ваша невеста?

― Простите? ― Чонин посмотрел на Ханя с лёгким недоумением.

― Ваша невеста вам по-прежнему дорога? Привлекательна для вас?

― Какое это имеет отношение…

― Имеет. Вы можете просто ответить на вопрос? Так вот…

Хань умолк, потому что Солли подошла к столу и приложила палец к губам.

― Что?..

― Она хочет, чтобы вы замолчали, ― неохотно «перевёл» Чонин. Солли прижала к груди мишку и приложила к губам ладонь. ― Она хочет, чтобы сегодня вы больше не задавали вопросов.

Хань растерянно переводил взгляд с Чонина на Солли и обратно. И молчал.

Солли повернулась к Чонину и быстро показала что-то одной рукой, Чонин ответил ей стремительными и лёгкими жестами, затем подхватил и усадил себе на колени. Солли прижалась щекой к его груди и притихла.

― Что-то не так? ― обеспокоенно поинтересовался Хань.

― Всё в порядке, но будет лучше, если вы просто что-нибудь расскажете и обойдётесь сегодня без новых вопросов.

Хань поразмыслил и кивнул.

― Ладно. В таком случае, давайте поговорим о Солли. Я тут сделал одно предположение, и доктор Ким просил меня рассказать об этом предположении вам. Сказал, что это важно, и вы должны знать.

― О чём? ― Взгляд Чонина неожиданно стал тяжёлым и настороженным одновременно.

― Дело в том, что в случае Солли использовалось генное проектирование на основе вашего генома. Однако никто не потрудился стереть генную память. Очевидно, что когда Солли исполнилось два года, генная память полностью проснулась. Ваша генная память.

― И что из этого?

― А то, что она получила ваши воспоминания. Включая те, после которых вы оказались в криокамере. Скорее всего, именно поэтому она перестала слышать и говорить. Шок оказался слишком… Она же была совсем крохой, поэтому…

Хань отметил, как Чонин машинально прижал Солли к себе крепче и закусил губу.

― Она пережила то, что пережили вы. Если бы генную память стёрли, этого бы не случилось. К сожалению, многие считают, что память трогать не следует, однако это не всегда обосновано. В данном случае… это привело вот к такому результату. Поэтому вам следует знать, почему Солли не слышит и не говорит. Это защитный механизм, способ борьбы с шоком. Доктор Ким также говорил, что Солли хочет постоянно быть рядом с вами. И это объясняется всё тем же. Она боится, что может потерять вас. Потому что уже раз пережила это ― вашу условную смерть.

Чонин молча смотрел на него с явным сомнением в глазах, потом он перевёл взгляд на Солли. Сколько Хань ни старался, но так ничего по лицу Чонина прочесть не смог. Резкие и строгие черты оставались неподвижными, словно окаменели.

― Это поправимо? ― наконец соизволил тихо спросить Чонин спустя несколько долгих минут.

― В теории. Но скажу честно ― помочь удаётся единицам. В большинстве случаев ситуация не меняется. Если бы Солли просто не говорила, но слышала… это было бы лучше. Но тут у нас полный отказ восприятия. Шанс есть, но…

― Понятно, ― ещё тише подытожил Чонин. ― Предположу… Если с помощью того же гипноза заставить забыть её об этом… Не поможет?.. Ясно.

Хань невольно уставился на смуглые пальцы, бережно прикасавшиеся к спине Солли. Эти пальцы едва заметно подрагивали, выдавая волнение Чонина.

Чанёль выскочил на встречную полосу, круто развернул служебный транспорт и погнал к магистрали на Инчон.

― Пятый Зелёный, ― уточнил пункт назначения Чонин и сверился с картой. ― Повернёшь на круговой петле налево. Там будут три моста.

― Ага, знаю, я там был как-то пару месяцев назад с сестрой и племянницей. Ходили на аттракцион с дельфинами. Что там у них?

― Сказали, что есть брешь в ограждении со стороны открытого моря. Видели кого-то, предположительно, террористическая диверсия. Надо проверить брешь, взять образцы и проследить, чтобы перекрыли.

― Да ну их к чёрту! ― возмутился Чанёль. ― Заниматься брешами положено не полиции, а тем людям, кто следит за ограждением. С какой стати мы должны лезть под воду? А если там кто-то сидит и за задницу схватит зубами?

― Смотри меньше страшных фильмов на ночь.

― На ночь и не смотрю. Я по ночам чаще работаю, вообще-то, ― обиженно протянул Чанёль и заложил крутой вираж, проходя новый поворот на приличной скорости.

― Ну подумаешь, нырнуть пару раз…

― В море. На хрен знает какую глубину. Я ничего не забыл?

― Ничего особенного, ― без выражения пробормотал Чонин, продолжая сверяться с картой, чтобы Чанёль довёз их к нужному месту.

― Это тебе ничего особенного после ОСН. Земля ― вода ― воздух, да? А я вот с парашютом ни разу в жизни не прыгал, в отличие от некоторых.