― Да… Да. Просто устал. И… новость оказалась внезапной. ― Он всегда говорил уверенно. Сейчас это его выручило, потому что Минсок успокоился и не попытался проверить пульс и прочее, что положено проверять в таких случаях. Запах гари всё ещё витал вокруг, но стал слабым и ненавязчивым. Терпимо. Во рту ощущался металлический привкус крови, но, кажется, пока всё этим и ограничилось. Хотя вообще здорово, конечно, только обмороков и не хватало для полного счастья.

― Встать сможешь? ― тихо спросил Минсок, посмотрев ему в глаза. ― Наверное, не стоило так вот… Надо было сказать как-нибудь по-другому.

― Нет, всё хорошо, ― мотнул головой Кай. ― Лучше правду, чем ничего или ложь.

― Давай руку.

Минсок помог ему подняться и нахмурился, когда он чуть неуверенно покачнулся ― левая половина тела вновь подвела. Но Кай привычно выпрямился и сделал вид, что прекрасно себя чувствует ― не в первый раз.

― Куда это ты собрался?

― Вернусь обратно и… побуду один. Мне надо подумать, ― пробормотал на ходу Кай.

О да, ему надо было не просто подумать, а придумать, как быть дальше. В свете открывшихся обстоятельств. Он-то ведь знал, что времени у него почти нет, но раньше он считал, что нужен Ханю и важен для него, а теперь вот… Теперь вот ясно, что он просто часть эксперимента. И если… И когда его не… Это вряд ли будет иметь особенное значение. Он, скорее, обуза, а потом все вздохнут с облегчением. И если его не будет, не будет и лишних проблем с уголовными и этическими аспектами эксперимента. В теории синтезирование не является клонированием, это разные вещи, но при желании легко состряпать обвинение. Кай не хотел быть источником таких проблем. Не для Ханя.

― Я провожу, ― решительно заявил ему Минсок и тоже зашагал по направлению к трамвайной остановке. Кай не стал возражать. Наоборот, это даже хорошо. Минсок проводит его до дома Ханя и успокоится. Меньше причин для шума, что прекрасно. Что бы Кай ни решил, он предпочитал, чтобы ему не мешали при осуществлении его планов. А мешать не будут, если не будут ждать от него ничего особенного.

Через полчаса Кай попрощался с Минсоком у двери квартиры, зашёл внутрь и привалился спиной к стене. По очередному кругу он прокручивал в голове всё, что знал, отбросив пока в сторону собственные чувства.

Итак, он умирал. Пока он мог это скрывать, но у всего есть предел. Скоро это всплывёт, и в свете эксперимента Ханя ничем хорошим это не кончится. Ханю будут задавать вопросы, возможно, попробуют обвинить в нарушении основных принципов медицины, а значит, его карьера уже под угрозой. Но этого можно избежать, если не будет предмета спора, то есть, самого Кая. Если он исчезнет, Ханю достаточно будет убрать из журналов все записи, касающиеся синтезирования. Удачный проект, защита, карьера, блестящее будущее. И никто никогда ни о чём не узнает, ведь Кая не существует. Его придумали. У него и документов нет. Вряд ли его опознают потом, позже, так что…

Кай машинально опустился на пол, снял обувь и размотал повязку на левой ноге. Как и ожидалось… Он кое-как добрался до ванной, смыл кровь, залил рану остатками клея и снова забинтовал. Старую повязку сунул на самое дно корзины с мусором и прикрыл сверху парой рваных обёрток от кофе. Дохромав до шкафа, порылся в вещах, нашёл потёртые джинсы, футболку и лёгкую куртку, которые отложил для него Хань. Переоделся и поискал карту, нашёл в прихожей в ящике и посмотрел на остаток. Немного, но ему должно хватить.

Кай прошёлся по комнатам, задержался в спальне Ханя и присел на краю кровати, провёл ладонью по расправленному одеялу и вздохнул. Через миг прилёг и свернулся почти клубком, прикрыл глаза. Хотелось остаться тут и дождаться того мгновения, когда рядом окажется Хань, обнять и притянуть к себе. Но остаться он не мог, да и не хотел уже. Зачем друг друга мучить?

Кай поднялся, поправил одеяло и добрался до двери. Взявшись за ручку, постоял немного, затем решительно повернул её. Он сел в первый же трамвай после визита в аптеку и доехал до вокзала, где долго смотрел на табло с направлениями и расписанием. В голове назойливо вертелось «Сеул», так что он купил билет на экспресс до Сеула. Денег как раз хватило, а карту он выбросил ещё в аптеке, предварительно сняв с неё все деньги.

Он стоял под яркой вывеской и ждал, заодно размышлял, что будет делать дальше. В Сеуле он никого и ничего не знал, хотя он вообще никого не знал, кроме Ханя, Бэкхёна, Чондэ, Минсока и Сэхуна с Тао. Но, быть может, он что-то вспомнит? Его геном кому-то раньше принадлежал, значит, воспоминания тоже какие-то остались, пусть их и пытались стереть…

Стереть.

Хань стёр всё, что было раньше, и Кай не знал, как ему к этому отнестись. Сказать «спасибо» за то, что он не помнит настоящего себя? Или проклинать за то, что жить пришлось с нуля, заново? Насколько приятными или неприятными были воспоминания настоящего Кая? Если судить по фантомному запаху гари и боли, то вряд ли воспоминания оригинала можно назвать счастливыми.

Экспресс подошёл точно по расписанию, с тихим шипением створки разъехались в стороны. Кай поколебался немного, затем решительно зашёл внутрь и сел на первое попавшееся свободное место у окна.

Ну вот, Кунсан сейчас останется позади вместе с той жизнью, которую Кай успел узнать. Вместе с Ханем и остальными ребятами. В ушах зазвучал смех Бэкхёна и его весёлый голос, вспомнились подколки Чондэ и молчание Минсока, азарт Тао и спокойствие Сэхуна. И Хань. Всё, что было. Даже то, что теперь казалось чужим и ненастоящим, как поддельные чувства.

Ненавидеть не получалось, как и злиться. Лишь испытывать горечь разочарования и пустоту внутри. И понимать, каким всё было бесполезным, напрасным. Только чувства самого Кая оставались неизменными, и именно они заставляли его сейчас уйти, чтобы исчезнуть и не стать причиной неприятностей для любимого человека.

Кай прислонился лбом к стеклу, когда экспресс тронулся с места и помчался вперёд, неуклонно набирая скорость. Совсем немного подождать ― и он будет в Сеуле. В Сеуле найти его не сможет уже никто. Наверное.

Он прикрыл глаза и вздрогнул от лёгкого прикосновения к правому колену.

― С вами всё хорошо? ― На него смотрел серьёзными большими глазами мальчик лет восьми.

― Да, а у тебя?

― Угу. Я первый раз еду в Сеул. А вы? ― Мальчик деловито забрался на сиденье рядом с ним, уселся и смешно поболтал ногами, потому что не мог дотянуться носочками до пола.

― Я тоже. Ты с мамой едешь?

― Неа, с папой. Буду поступать в школу тэквондо мастера Кима. Ну, ту самую, вы слышали, наверное.

Кай не слышал, но на всякий случай кивнул.

― Любишь драться?

― Угу, ― мальчик помрачнел, ― поэтому и буду поступать, чтобы дрался поменьше. Так папа говорит. Он считает, что там я стану спокойнее.

Кай невольно улыбнулся. Да уж, в школе тэквондо малыш точно будет спокойнее, потому что тренировки выматывают.

― А вы умеете драться?

― Кажется, да.

― Кажется? ― Мальчик явно удивился, размахнулся и охнул, когда его кулачок влетел в подставленную чашей ладонь Кая. ― Умеете, а так сказали, будто сомневаетесь.

― Я просто плохо помню. Многое забыл.

― А… Можно я тут посижу? Я тихонько.

― Конечно. ― Кай провёл ладонью по голове мальчика, вновь улыбнулся и отвернулся к окну. Что ж, он хотя бы вспомнил, что любит детей. Плохо, что вокруг вновь разлился неприятный запах гари и расплавленного пластика. И, кажется, он опять потерял сознание. Когда пришёл в себя на пару минут, различил обеспокоенные голоса, но вновь провалился в темноту из-за острой боли.

Очнувшись в следующий раз, осознал, что лежит на чём-то удобном, а под головой то ли подушка, то ли свёрток из одеяла, то ли из куртки.

― Да, я отправил запрос, но данные странные очень… Нет, никаких документов при себе у него нет… Хорошо.

Рядом ― звук шагов и шорохи.

― Как вы себя чувствуете?

Голос совершенно незнакомый, но, судя по ощущениям, он ещё едет в экспрессе. Медицинский отсек? Кай чувствовал, что его глаза открыты, но ничего толком не видел.