Литмир - Электронная Библиотека

– Улух, отнеси, пожалуйста, ее домой и передай матери, пусть пару дней не дает вставать, – не поднимаясь, обратилась целительница к орку. В его лапах тощая девчонка выглядела как дохлая курица, вот только держал свою ношу здоровяк до странности бережно.

Тилль начала подниматься и пошатнулась. Ее подхватил под локоть один из блохастых, и эльфийка поблагодарила за помощь кивком. Вновь поднялся гам, на этот раз – радостный и благодарный, каждый норовил обнять целительницу или погладить по плечу или волосам. Считается, что прикосновение к работающему или только закончившему сложную работу и не избавившемуся от остаточного магического фона целителю дает прикоснувшемуся защиту и удачу во всем, что касается здоровья. Суеверия живучи, но я представлял себе, какая удача ожидала идиота, возжелавшего пощупать, например, Иллиналь, тысячелетнюю верховную целительницу Светлого Леса. А эта только улыбалась устало, кивала, коротко отвечала на какие-то вопросы и продолжала держаться за локоть хмурого полузверя, с неодобрением глядящего на пошатывающуюся от усталости Перворожденную.

Зверь был матерый, молодой и сильный; из тех, что способны разорвать двухлетнего быка голыми руками. Смертоносные когти привлекали взгляд глянцевитым блеском черной, будто полированной поверхности, короткие «усы» раздраженно топорщились на жутковатой морде – не то человеческой, не то волчьей, не то медвежьей. Небольшие острые прижатые уши полностью терялись в лохматой бурой гриве, а длинный прямой хвост раздраженно подергивался. Требовалось постараться, чтобы не заметить его раздражения.

Интересно, долго он еще будет терпеть такую фамильярность и служить подпоркой? Насколько я знал обычаи блохастых, тактильные контакты с посторонними их чудовищно раздражали, исключение делалось только для брачных партнеров и детей до определенного возраста.

Впрочем, я опять не угадал, но на этот раз уже не удивился подобному повороту дел.

– Да разойдитесь вы, оставьте девочку в покое, – в конце концов раздраженно осадил гриз увлекшихся жителей. Странно, но те опомнились сразу, даже начали торопливо извиняться, и толпа очень быстро разошлась. Правда, сам блохастый уходить не спешил, наоборот, осторожно приобнял целительницу свободной лапой. Тилль с блаженным вздохом уткнулась лицом в густую шерсть на груди полузверя, крепко обняла его обеими руками.

Кхм. Стало быть, они настолько не посторонние? Странно, я раньше думал, это все бредни, и блохастые с другими разумными видами физиологически несовместимы.

А еще полагал, что сильнее презирать местных уже некуда.

– Спасибо, Шир, – невнятно проговорила целительница.

– Тилль, тебе так не терпится за Грань? Когда ты последний раз отдыхала? – укоризненно вздохнул зверь.

– Нет, ну а что? Я там бывала, там хорошо… Тихо, спокойно, никто не норовит разбудить среди ночи, – со смешком возразила эльфийка, а ее собеседник только раздраженно рыкнул в ответ, вздыбив холку. – Не сердись, я же шучу.

– Смотри, услышат духи твои шуточки, – укоризненно качнул головой полузверь. – А этот тут зачем? – мрачно поинтересовался он, недобро сверкнув на меня желтыми глазами. Я даже не шелохнулся – точно знал, что его взгляды, когти и клыки не помогут.

– Ну как же? Забыл, сегодня к вечеру светлые притащатся просить пощады? – пояснила Перворожденная и отстранилась, кажется, только теперь вспомнив о моем существовании.

– Давай я вырву ему горло, а Валлендору скажем, что это самооборона? – угрюмо предложил блохастый, и шутки в его словах не было ни на волос.

– Шир, ну что ты как мальчишка, – отмахнулась женщина, потрепав его по щеке. Зверь только недовольно дернул ушами, и даже я понял: раздражало его не фамильярное прикосновение, а слова. – Ладно, пойдем мы, еще дел невпроворот, а время… сам знаешь.

Окончательно поставив меня в тупик относительно их взаимоотношений, полузверь погладил Тилль по щеке, коротко лизнул в лоб, выпустил из объятий и, не оглядываясь, направился прочь по улице.

– Ну что, болезный, пойдем, – целительница усмехнулась, окинув меня взглядом, и мы вернулись в тот же переулок.

– Почему ты ходишь босиком? – все-таки не удержался я от вопроса.

– Потому что у меня нет лишних денег на сапоги, – совершенно спокойно ответила она.

– У целителя такого уровня? Нет денег? – уточнил я, вскинув брови. В ответ оборванка смерила меня полным жалости и насмешки взглядом.

– Ты еще спроси, что целитель такого уровня делает в этом месте.

– И что же? – спросил, впрочем, догадываясь об ответе.

– Свою работу. Сейчас – именно свою работу, – проговорила она с усмешкой, но взгляд оставался странным, пустым. – Не решаю, кому жить или умереть в зависимости от высоты родового древа или количества золота в руках, а просто помогаю тем, кому это нужно.

– Но лечить человека? – поморщился я. Она неопределенно хмыкнула, передернув плечами, а потом тихо заметила:

– С высоты своего жизненного опыта могу заметить, что люди порой достойны помощи гораздо больше, чем некоторые… Перворожденные.

– Может, вы еще и разбавите человеческой свою кровь?

– Лучше так, чем довольствоваться застывшей болотной жижей. – Спутница вновь устало пожала плечами. – Но, надеюсь, ты изучал в детстве биологию и знаешь, что появление полукровок невозможно даже теоретически, все-таки мы – представители разных видов. Ну вот и пришли.

– Что это? – уточнил я, с неприязнью разглядывая фасад здания. Его отделял от улицы небольшой запущенный сад, и это был плюс. Единственный плюс. Угрюмая каменная коробка щерилась на мир небрежно заколоченными окнами. Когда-то дом, наверное, выглядел как весьма роскошный особняк, но теперь невозможно было даже определить изначальный цвет выгоревшей и обшарпанной штукатурки. Колонны, поддерживающие балкон второго этажа, облупились, а две крайних слева вовсе треснули и грозили рухнуть. Левое крыло выглядело особенно жалким и держалось на честном слове, кажется, пострадало, когда под городом шли бои. Полагаю, с тех пор здесь никто не жил.

Внутрь заходить не хотелось. Подозреваю, там ситуация еще плачевней.

– Посольство, – не без ехидства откликнулась она.

– А вы не могли привести это… в относительно жилой вид? – уточнил брезгливо.

– Тебе рассказать, где находится большинство наших специалистов-вещевиков, или сам припомнишь? – скучающим тоном уточнила Тилль. – А те, кто остался жив, слишком заняты более важными вещами, чем обеспечение комфорта горстке бледнорылых.

Мне осталось только промолчать. В прошедшей войне вещевики ценились как хорошие боевые маги и даже выше. Заставить боевого мага служить против воли слишком трудно, чтобы ставить это дело на поток, а магия и воля вещевиков – она другая. Пластичная. Покорная.

Правда, вещевики в итоге все же нашли способ избежать плена: уходили за Грань, когда понимали, что попались. Все уходили, не только короткоживущие люди – практичные гномы, даже Перворожденные предпочитали уйти, чтобы не делать для врагов оружие.

Все дело, конечно, в нем и только в нем, а не в умении предметников договариваться с неживой материей. Длинные тонкие стволы винтовок и тяжелые острые пули, испещренные рунами, – артефакты, придуманные пару веков назад не то темными, не то гномами, не то нашими умельцами. Крошечный и крайне дорогой из-за сложности изготовления кусочек металла, способный отправить за Грань даже бессмертного.

Я хорошо знал ощущение, когда острая головка пули вгрызается в тело и собственная кровь будто превращается в очень злое пламя, жаждущее сожрать твои потроха. Из меня таких за время войны достали шесть штук, а пару вымазанных моей кровью и прошивших меня насквозь я сам выковырнул из дерева и стены. Был бы сентиментален до такой степени, чтобы носить на груди как амулет, можно было бы собрать целое ожерелье.

Боевые маги – основная мишень снайперов, но я оказался феноменально везучим. Или невезучим, учитывая мое нынешнее положение?

– Могу выдать ковриков на всех; вы же любите деревья, поспите на открытом воздухе, – продолжила ехидничать проводница.

3
{"b":"558969","o":1}