Ксюша добрела до первой виллы, позвонила, дождалась, пока щелкнет замок на воротах…

– Здравствуй, Стас, – холодно произнесла, когда мужчина выкатился в прихожую.

– Привет, – мужчина в ответ улыбнулся, но было заметно, что улыбка эта дается ему не без труда. – Проходи. Люба накроет чай. Ты ужинала?

– Да.

В новом статусе Ксения чувствовала себя неловко. Еще позавчера она была здесь гостьей Станислава, а сегодня уже «подружка» его сына. Она так и знала, что добром всё это не кончится.

В гостиной было тепло, светло и как всегда – уютно. Лесина присела на край дивана, сложила руки на коленках и в ожидании посмотрела на хозяина дома.

– Ксения…

– Станислав…

Произнесли они одновременно. Девушка улыбнулась, Стас, наоборот, нахмурился и оба замолчали, ожидая продолжения от собеседника.

– Ксюш, – всё же решил начать Стас. – Думаю, Илья сообщил тебе, что я в курсе всего. Я хочу, чтобы ты знала… Я не буду ни обижаться на тебя, ни думать что-то, мое хорошее отношение к тебе никак не изменится. Я постараюсь… принять. Так или иначе, это мой будущий внук, и я буду его любить, по-другому и быть не может. Думаю, ты не будешь против, чтобы я принимал участие в его воспитании?

– Конечно, нет.

– Ну и славно! А теперь…

– Стас, прости меня, – перебила его Лесина. И замолчала, вытирая под глазами непрошенную влагу. Она поняла, что Речинский сейчас сменит тему, а ей нужно было выговориться. Жизненно необходимо снять этот камень с души.

Мужчина смотрел ей в лицо и молчал. По-доброму молчал и ждал продолжения, но ком в горле не давал выхода словам. Заметив, как она мучается, покачал головой.

– Мне не за что тебя прощать.

– Я обманывала тебя. Умолчала, что знаю Илью, когда ты нас познакомил. Но я клянусь! – всхлип. – Я клянусь, я не знала ничего о ребенке, когда… когда… – Она не могла выдавить из себя эти слова.

– Не надо, Ксюш. Это уже не важно…

– Нет, важно! Я… С Ильей у нас не было серьезно, я ничего о нем не знала почти, что он тут живет, тем более! Я и правда собиралась за тебя замуж! Но я не знала тогда! Мне потом сказали, после аварии уже. Да я и не поверила даже сначала… Я… мы… этого не должно было произойти. Шанс один на миллион!

– Пути Господни неисповедимы. У тебя отняли самое дорогое, но взамен дали другое, не менее ценное. Надо благодарить Бога, что тебе этот миллионный шанс достался! Поэтому нельзя говорить, что мой внук – это что-то неправильное и несвоевременное! Всё так, как должно быть. Именно так. Значит, такова судьба. И я благодарен за это, что бы этому ни предшествовало.

Ксю зарыдала, закрыв ладонями лицо.

– Прости, – сквозь всхлипы проныла Ксю.

Станислав подкатился ближе и слегка похлопал ее по плечу.

– Ну, будет тебе. Не плач, милая… Не надо. Всё хорошо.

В комнату заглянула Люба с немым вопросом в глазах, и Стас ей кивнул. На журнальном столике организовался сервиз и корзинка с кексами.

– Давай, чаю попьем, потом поговорим о серьезном. А всё остальное оставим так, как есть… Давай… – он подал ей коробку с салфетками

Ксю вытерла лицо, и взяла чашку трясущимися руками. Горячий чай выплеснулся на пальцы, девушка втянула воздух и едва нашла в себе выдержку аккуратно вернуть напиток на стол.

– Тише, давай, успокаивайся. Сосредоточься. Пей и слушай.

И Речинский рассказал Лесиной о делах с Пешковым, о сыне, который практически раскаялся и претензий, как прежде, не имеет. И даже готов принести Ксении вербальные и материальные извинения в размере нескольких десятков тысяч у.е., если Ксюша решит заменить в заявлении пару формулировок, чтобы виновника не посадили, а отделались минимальным наказанием.

– С чего это они передумали, хотели же меня на счетчик посадить? Запугивали… – размышляла вслух Ксюша, кусая кекс. – Что изменилось?

– Тебе лучше не вникать, – многозначительно ответил Станислав. – Меньше знаешь…

– Крепче спишь, – продолжила она… – Большой бизнес? Политика?

– Что-то вроде того. Так ты согласна?

– У меня нет другого выбора, Стас. Никакое наказание не вернет мне мою дочь. Да, я зла, обижена, ненавижу этого человека… Но оглядываться в темном переулке всю оставшуюся жизнь я не хочу.

– В темном переулке всё равно оглядывайся, мало ли… – улыбнулся мужчина. – А лучше вообще не ходи по таким.

– Постараюсь, – вернула она улыбку. – Суд всё равно будет?

– Да. Недели через три, думаю… Надеюсь, разрешится вопрос. Я устал, честно говоря, от всего этого.

– А я-то как устала! Словно плита каменная на плечах.

– Ну, вот и разрулим. Тем более, тебе сейчас переживать не стоит. Когда тебе ко врачу?

– Сегодня была. Всё нормально. Сказали, возможно, девочка. Но не точно еще.

Речинский преобразился в лице.

– Внучка, значит?

– Скорее всего. Но через месяц скажут точнее.

– Ладно. Подождем.

Суббота. Январь.

Илья сидел в машине на стоянке аэропорта. Выехал пораньше, боясь простоять в пробках столицы, а доехал, получилось, быстро. До планового прибытия материного самолета оставался еще час. Вздремнуть? После впечатлений в больнице, смены на работе, раннего подъема, чтобы ехать встречать маму, он не выспался совершенно. Этот час был очень кстати, а то и до дома будет не доехать.

Мама собиралась погостить у подруги первые несколько дней. А дальше подыскать и снять квартиру. Предложение пожить в доме у отца она восприняла с юмором и сказала, что нынешний муж это не оценит. Хотя, Илья тоже считал, что это было бы некомфортно для всех, поэтому не стал настаивать.

Сегодня опять тяжелый день. Он привезет мать в город уже к вечеру, ночью снова работа. А завтра опять не отоспаться: в понедельник очередной экзамен, а готовиться к нему некогда совершенно! Он не простил себе еще той «тройки», считал, что экзамен будет легким. А сел с заданием, как выключили! В голове совершенно не формулы и эксперименты, а Ксю. Может и прав был отец в чем-то, когда говорил, что учеба и личная жизнь – несовместимы. Но совмещать Илья все равно собирался. Вот как мама еще воспримет новость? Может, ей не говорить пока?

Речинский выбрался из авто и направился к зданию аэропорта. Самолет не задерживался, поэтому скоро должны объявить посадку. И начнется веселая жизнь…

– Мам! – окликнул он женщину, вертящую головой по сторонам в зоне прилета. Как всегда яркая, ухоженная, в постоянном движении. Он уже успел забыть, какая она, и соскучиться.

Елена обернулась и ласково улыбнулась.

– Сынок! Ильюша мой! Наконец-то! Как я скучала! – потрепала парня по голове, смахнув капюшон.

– Привет, – он тепло обнял мать и повел к выходу.

– Повзрослел, возмужал, – довольно резюмировала она. – Или уж кажется мне… Давно не видела тебя.

– Да, четыре месяца….

– Как с отцом живется? Не обижает? Кормит?

– Мама, мы же созванивались! Я тебе всё рассказывал!

– Ну, то по телефону! А тут ты живой, передо мной! Давай, кайся, глядя в глаза, что натворил, пока меня не было!?

Сама того не зная, мать попала в цель таким невинным, случайным вопросом….

– Ничего мам, всё как всегда. Учеба, работа…

– Девушек толпа… – продолжила мама.

– Да ладно, когда хоть у меня была толпа?

– Да хоть бы одна… Одна-то есть?

Парень вздохнул.

– Есть…

– Покажешь? Хорошая? Учитесь вместе?

– Нет, мы в баре познакомились.

– Вот как? Сколько ей лет? Илья, ты давай, смотри аккуратнее… А то получится, как у нас с твоим отцом…

Речинский усмехнулся. Да, мама, иногда даже аккуратность не спасает…

– Вы тогда были моложе, чем я сейчас, – намекнул.

– Ненамного. И что. Где мы сейчас? Прожили неполных семь лет с грехом пополам, да разбежались без оглядки.

– Ну, не все же так, как вы?

– Не все, но многие. А что это ты так заговорил? – прищурилась, заглядывая ему в глаза.

– Да ничего. Так, готовлю почву.