Ксю не знала, что на такое сказать. Он ее одновременно оскорблял и соблазнял. Только он так умеет!

– Лучше бы ты уехал работать! – она шагнула в сторону кровати.

– Завтра наработаюсь, не переживай, – снова лег и отвернулся он.

– Ты работаешь в новогоднюю ночь?

– Да. Без вариантов.

– А как же праздник?

– С такой работой праздников не бывает.

Ксю, подумав, не стоит ли достать еще одно одеяло, все-таки решилась и легла. Если что, потом встанет. А это большое, двуспальное. Может и обойдется. Да и теплее, действительно под одним. Она нерешительно положила голову на подушку с другого края и прикрылась уголком. Выключила свет на прикроватной тумбочке и закрыла глаза. Парень молчал, видимо, он тоже устал разговаривать и вообще. Может, ему, и правда, там холодно было?

Тут она вспомнила, что ему не просто было холодно. Он был без одежды. И таким лег в ее постель! Вот черт!

Ксю подорвалась, словно ужаленная, и встала с кровати.

– В чем дело? – послышалось лениво с другой стороны кровати.

– Ты голый.

– Ну… давай и ты раздевайся, чтобы уравняться.

– Может, лучше ты оденешься?

– Мне и так хорошо. Не дрейфь! Я уже говорил, что не насильник.

– Илья! – Обреченно вскрикнула Ксю.

Тут Речинский откинул одеяло и, как был, встал с кровати. В комнате хоть и было темно, но глаза уже привыкли, и некоторые детали можно было различить в свете уличных фонарей. Парень нашел кучу со своей одеждой около трельяжа, выудил из нее предмет нижнего белья, надел, подошел к шарахнувшейся, было, от него Лесиной и слегка подтолкнул в кровать.

– Ложись. Я оделся.

– Таким тоном, будто сделал мне одолжение, – пробормотала Ксю, снова опускаясь на простыню.

– Так и есть.

Они снова лежали каждый со своего края и молча попытались заснуть.

– Что ты чувствуешь? – спросил Речь в темноту через некоторое время.

Ксю будто вздрогнула, или ему показалось. Может, уже уснула, а он ее разбудил?

– Ты о чем? – послышался шепот с другой стороны кровати.

Не спит, значит. Илья расценил это как некое приглашение для себя: могла бы сделать вид, что спит, но не стала. Он развернулся, придвинулся к Ксюше и правой рукой обвил ее талию. Ладонь легла на живот.

Ксю напряглась, но не вырывалась. Странно и… здорово!

– Об этом.

– Илья, убери руку… и отодвинься.

– Ответь.

Ксю поелозила, просунула свою ладонь под его, словно ставя барьер, но ответила:

– Чувствую, что там кто-то есть.

Что там кто-то есть, сомнений не вызывало даже у Ильи.

– Тяжело?

– Нет.

– А когда будет большой живот?

– Я не знаю. С… Евой тяжело не было. Илья, убери руку с живота. Мне некомфортно.

Речинский сдвинул руку с живота… на грудь. На этот раз Ксю вздрогнула ощутимее.

– А так?

– Ты обещал меня не насиловать.

– Я в трусах, помнишь? А ты вообще одета. – Он чуть сжал ладонь и почувствовал напрягшийся сосок сквозь ткань пижамы. Черт! Зря он это сделал. Трусы могут и не спасти…

– Илья! Не заставляй меня идти вниз и мерзнуть!

– Да брось, – он придвинулся вплотную к ее попке. – Мы это уже делали. Скажи, это ведь мой ребенок? – он снова спустил руку к животу, но лишь слегка провел, не задерживаясь. Затем обвил ее тело под грудью.

– Нет.

– Тогда скажи – чей.

– Мой.

– Значит, всё-таки, мой…

– Не вижу логики. – Ксюша лежала неподвижно.

– Ты бы уже сказала, от кого, если бы это был кто-то еще. А раз не говоришь, значит от меня. Но ты не хочешь, чтобы я знал, так?

Ксю молчала.

– Хотела съехать отсюда хрен-знает-куда, чтобы я вообще не узнал об этом, да?

Илья начинал злиться. Когда думал, что с ним могли вот так поступить. Мелькала мысль, что так было бы лучше для него, возможно. Но теперь, когда он знает, это приводило его в ярость. Ксю по-прежнему хранила молчание.

– Скажи! – он слегка встряхнул ее.

– Что тебе сказать?

– Правду, блин! Ксень, не зли меня!

Тут она вырвалась и снова вскочила с кровати.

– Знаешь что, это ты меня не зли! Мало того, что завалился без приглашения в мой дом, улегся в моей кровати голый, облапал, так теперь еще и ультиматумы ставишь! Иди ты в ж…!

Она стряхнула одеяло с кровати, скомкала в руках, как могла, и направилась к выходу из спальни.

– Ты куда? – без одеяла кровать казалась огромной и холодной.

Ксю не ответила. Обиделась… Ну, он тоже не святой! Сколько можно терпеть эти ее выкрутасы! Все равно ведь всё узнается рано или поздно! Не она, так анализ крови скажет, что к чему! Вот коза! Зла на нее не хватает!

Речинский встал и направился за ней. Не торчать же одному на этом траходроме!

Кения негодовала! Нет, ну вы посмотрите на него! Он лезет везде, где надо и где не надо, а она его, видите ли, злит! Пипец-припипец! Цензурные слова кончились!

С трудом спустившись с комом одеяла вниз, не включая свет, она плюхнулась на диван и попыталась закуклиться. Сверху послышались босые шлепки. Второй час ночи, а они ходят туда-сюда! Выгнать надо было его взашей! А она всё почему-то спорить с ним боится.

Боится?

Ничего она не боится! Вот он сейчас подойдет, она ему и скажет, чтоб выметался!

Ксю насупилась в ожидании. Но никто не подходил. Слышала, как спустился, но в гостиной не появлялся. Куда это он затерялся там?

Стараясь не шелестеть пододеяльником, Лесина замерла в попытке угадать действия своего незваного «татарина». Но ни на кухне, ни из гостевой ванной на первом этаже, ни из прихожей не доносилось ни звука.

Блин! Куда он делся, интриган чертов?!

– Илья? – позвала негромко.

Парень тут же вынырнул из-за косяка:

– Так и знал, что ты меня позовешь. – не поднимая головы, взгляд был устремлен в светящийся экран мобильного телефона.

– Пошел к черту!

– Не-а.

– Я серьезно! Надевай своё барахло и езжай домой!

Речинский положил телефон на ближайшую поверхность и направился к ней. Бесцеремонно развернул ее кокон и, не раздумывая, быстро, преодолевая сопротивление ее рук и разворачивая к себе спиной, улегся рядом.

– Илья!

– Я уже здесь, – шепнул он ей в шею, вызвав мурашки.

– Я тебя выгоняю!

– Поздно. Спи.

– Я не могу так спать. Мне тесно!

– На широкой кровати тебе тоже что-то не нравилось.

– Жарко!

– Да, я такой.

– Илья! Кончай этот детский сад!

– Ксюш… если я кончу, а я могу… ты знаешь… тебе придется тоже…

– Детский сад!

– Не повторяйся.

– Пошли тогда уж лучше наверх!

– Ты меня приглашаешь в свою спальню?

– Идиот!

– Утром разберемся. Спи. Не елозь.

– Похотливый самец!

– Перечисли сразу все эпитеты и мы, наконец, уснем. Иначе…

– Ничего не будет!

– Уже не могу обещать…

– Мы идем наверх или нет?

– Тут прикольнее.

– Илья!

– О, Господи! Почему с тобой так трудно? – он начал вставать.

Ксю взвилась:

– Со мной трудно?! Так иди, я тебя не задерживаю! И вообще не звала! Всё, давай, выметайся из моей кровати, моего дома и моей жизни!

– Тсс… – он подхватил ее на руки, с трудом зацепив еще и одеяло, и направился к лестнице.

– Ты всё равно уйдешь! – приказала она.

– Утром. Да.

– Я не буду с тобой спать!

– Просто полежишь.

– Ты всегда говоришь последнее слово, да?

– Ну… – Парень уже входил в спальню. – Я… активней, живей, моложе?

– Ты младше!

– Не так, чтобы сильно.

– На шесть лет! – Ксю уже заматывалась в одеяло.

– Неполных. Мне через месяц – двадцать один.

– И тем не менее.

– Зато лет через тридцать ты будешь гордиться, что подцепила молоденького, тогда как все твои подруги будут жаловаться на старых пердунов!

– А ты типа будешь сильно младше?

– Ну, мы же с этого и начали, разве нет?

– Там в шкафу есть еще одно одеяло. Возьми его. – Ну, да, она перевела тему. Но его, похоже, не переспоришь, а насущные проблемы важнее.