Медсестра, сидевшая неподалеку на посту, подбежала к ней, взяла ее под локоть и развернула обратно.

– Куда же вы, дорогуша, вам лучше оставаться в кровати.

– Ева! Где моя дочь!? – выкрикнула Ксюша.

– Вернитесь в палату, женщина, я позову доктора, и он всё вам расскажет!

– Я хочу знать, что с моим ребенком! – Ксю вырывалась, но медработник была не робкого десятка.

К рукам медсестры присоединились чьи-то еще, и Ксюшу быстро вернули на больничное ложе. Неожиданно раздался знакомый мужской голос:

– Ксюша…

Девушка вскинула глаза и встретилась взглядом с Ильей. Встрепенулась.

– Илья! Где Ева!?

Заметила, как парень на секунду отвел взгляд, но затем снова обратил его к ней.

– Я не знаю, – в голосе послышалось напряжение.

– Илья! Пожалуйста! Найди ее! Я тебя умоляю!

– Молодой человек, на выход. Вам нежелательно здесь находиться! Вы нервируете пациентку. – Гостеприимство и услужливость заведения зашкаливали.

– Разве? – глухо протянул парень и вынул из заднего кармана черных джинсов полтысячи, помахав ею перед носом блюстительницы больничного порядка.

– Да что вы себе позволяете!?

– Мало, что ли? – зло прокомментировал ее выпад Илья. – Тогда вообще ничего не дам. – Приподнял бровь, ожидая реакции и медленно возвращая руку с купюрой к карману.

Медсестра как-то поникла, вытащила из его пальцев фиолетовую бумажку и недовольно промычала:

– Пять минут!

– Ага… пять раз!

Речинский младший остался стоять рядом, разглядывая Ксению, и не обращая внимания на бубнёж позади.

– Пожалуйста, узнай, что с Евой? – хрипло попросила Ксю

Парень как-то неуверенно кивнул.

Ксю снова попыталась встать, но Речинский легко прижал ее плечо к подушке и сел на край кровати.

– Лежи. Я не знаю, где Ева. Мне не сказали. Спросишь у доктора.

– Позови.

– Ладно. – Черные глаза в этот раз были для Лесиной олицетворением спокойствия и постоянства. – Как ты?

– Почему ты здесь? Откуда ты узнал?

– Мне позвонили. В машине был мой отец, забыла? – усмешка получилась невеселой.

Ксю снова испуганно подскочила.

– Он… тоже? Что, где он?

– Он на операции. – Илью неприятно кольнула такая ее озабоченность, но сейчас было не до ревнивых мыслей.

Лесина поникла, отведя взгляд в стену.

– Прости. Я не знаю, как… почему… Я поворачивала и тут…

– Не напрягайся. Разберемся. Похоже, это не твоя вина. – Ксю с надеждой вдохнула полную грудь. – Тот, в джипе, почти не пострадал. А мент, похоже, уже куплен. – Зачем-то вслух сказал Илья и тут же пожалел, потому что увидел, как она заплакала.

– Лучше бы… я…

– Не говори чушь! – рыкнул.

– Узнай, что с Евой, – мокрые глаза посмотрели в его. – Пожалуйста!

Илья взял ее за руку, погладил большим пальцем запястье, но сразу отпустил. Не умел он жалеть. Не делал этого никогда. Встал и, не глядя, вышел из палаты.

Речь вышел в коридор и едва не столкнулся с высоким пожилым мужчиной в белом халате. Тот хмуро глянул на посетителя, но промолчал, заходя внутрь. Илья снова сел на кушетку и посмотрел на часы. Два по полудни. Интересно, сколько еще будет длиться операция, может, он успел бы сгонять за своей машиной?

Будто бы в ответ, доктор из Ксюшиной палаты вышел, кивнул медсестре, чтобы та узнала данные у пришедшей в себя пациентки, и уставился на Илью.

– Вы родственник пострадавших в аварии?

Парень встал.

– Да.

– Пройдемте. – Мужчина жестом предложил следовать за ним.

Когда дверь кабинета с табличкой «дежурный врач» закрылась за ними, Илья присел на стул рядом с рабочим столом, заваленным бумагами, и подождал, пока хозяин помещения устроится на своем месте.

– Чей вы родственник?

– Сын Станислава.

– Мужчины-пассажира?

– Да.

– Понятно, – врач потер затылок и поправил шапочку. – Значит так. У пациента открытый перелом правого предплечья, раздроблена правая кисть, трещина в плечевом суставе и паре ребер. Гематомы на груди от ремня. Задето правое бедро и область таза, пока не могу сказать насколько серьезно. Вывих колена. Плюс голова: тяжелое сотрясение от удара, видимо о край сидения. Шея цела только потому, что, по всей видимости, в момент столкновения он смотрел на водителя. Сейчас он в искусственной коме и пробудет в ней несколько дней. В реанимации. Посещать его смысла не будет. Руку мы прооперировали, вывих вправили. С тазом разбираемся, но вероятны осложнения. Голова – дело времени и соблюдения режима покоя.

Илья молча кивал на каждый пункт и даже не пытался запомнить.

– Серьезных последствий не будет?

– Пока рано делать выводы. Пациент не стар, думаю, обойдется. Но, возможно, потребуются денежные вливания.

– С этим проблем не будет, – Илья не думал, что будет трудно с финансированием лечения. Отец не бедствовал.

– Хорошо.

– А… водитель? Ксения?

– У нее травма головы. Потребуется покой и меньше стрессов. Но возможный шок от известий о ее ребенке этому не поспособствует. Если вам полезна эта информация – скажу, что ей потребуется психологическая помощь. И поддержка близких. Вы хорошо ее знаете?

Трудный вопрос. С одной стороны, Илья ночевал в ее доме, ел из ее холодильника и знал, где ее эрогенные зоны. С другой, он элементарно не знал ее фамилии. Хорошо ли он ее знает?

Доктор, не дождавшись ответа, продолжал:

– Уход за тяжело больным ребенком придется взять на себя кому-то другому. Ей крайне не рекомендуется в ближайшее время поднимать тяжести, а дочка уже не грудничок на три кило.

– Когда ей сообщат про дочь?

– Там работает другой хирург. И… я, если честно, страшусь этого момента. Хоть и не интерн зеленый – всякое повидал. Если вам не безразлично, я думаю, стоило бы поддержать ее в этот момент.

– Мне?

Врач смутился.

– Нуу… Как хотите. Может, до этого кто-то еще подъедет, – пожал плечами.

Илья выругался. Нет, он не был настолько бессердечным, чтобы пройти мимо, но не знал, способен ли он выступить в качестве «скорой моральной помощи» для той, кого еще не далее чем пару дней назад про себя называл нехорошим словом за обман.

– Когда? – нашел в себе силы спросить.

– Девочка пока в операционной и врачи борются за ее жизнь. Когда будет что-то определенное, сообщат. Вы торопитесь?

– Н-нет. Я дождусь.

– Отлично. Я сообщу второму хирургу про вас.

Возвращаться к палате Ксюши Илья не стал, свернув в ближайший коридор. Банально сдрейфил еще раз увидеть ее, не в состоянии сообщить что-либо о Еве. В силу отсутствия опыта, он не до конца понимал, что такое – переживать за собственное дитя, но ума хватало догадываться, что это крайне важно. Черт, где ее родственники? Надо узнавать у нее. Хотя, наверняка медсестра уже позаботилась. Он очень надеялся на это. Может, они приедут раньше, чем доктора решат ей что-то сказать?

Да. Попадалово. Еще неизвестно, что там менты с этим умником уцелевшим напридумывают. Стоило бы поискать выходы в этой сфере. Может, одногруппники чем помогут?

Ксения лежала и смотрела в потолок, пребывая в прострации после укола с успокоительным. Мысли наскакивали одна на другую. Она пыталась проанализировать случившееся, оброненные доктором и Ильей слова, нежелание хоть что-то рассказать ей о дочери…

Дверь распахнулась и в проеме показалась мать.

– Доченька! – кинулась она к кровати. – Как же так!? Боже! Как ты!? Мне позвонили, сообщили. Что с Евой!?

Ксю приподнялась на локтях и позволила себя обнять, морщась от болезненных прикосновений и слабости.

– Мам, мне ничего не говорят. Про Еву. Может, тебе скажут? – устало проговорила.

– Как же так!? Я… – она обернулась за закрытую дверь. – Я попробую узнать, Ксеня. Сейчас. Полежи, милая. Я оставлю тут сумку. – Снова скрылась за дверью.

Через несколько минут вернулась, и сообщила, что доктор будет с минуты на минуту. И действительно, вошел врач, хмуро оборачиваясь на зашедшего следом Илью. Парень удивился присутствию пожилой женщины, но тут же как-то облегченно выдохнул.